Коллектив авторов - #Первые

– Где у вас Журавлёв стоит, девушка?

Продавщица посмотрела с интересом.

– Журавлёв? Не припоминаю. Пойдёмте, в системе посмотрим.

Отвела меня в угол, зажгла кривоногий экран, и набрала в окошке фамилию.

– Вам какой именно?

– В каком смысле, какой?

– Их много.

Не Журавлёвы, а тараканы какие-то. Плодятся они, что ли? Час назад один был, а теперь легионы.

– Мне АПэ.

– А о чём там?

Ну, стыдно как-то сказать, что учиться надумал, решил схитрить.

– А какие есть?

– Вот, Журавлёв Николай про карты Таро пишет, «один из самых известных тарологов и практиков сефиротической магии». Второй Николай, Филиппович – про ошибки в механике. Журавлёв К. – сказочник. ИВэ – психолог. Дмитрий Журавлёв «Суп – всему голова!» – кулинар, очевидно. А Виктор Алексеевич – разведчик. Есть ещё Светлана Журавлёва «Хранители чуда», но вам, как я понимаю, мужчина нужен. Так какого?

– Мне Александр Павлович нужен.

Она ещё немного потыкала экран:

– Нет, такого нет. Может, вам в букинисте поискать или другого возьмёте?

– Другого не надо.

Ну и магазин. «Хранители чуда». Заблудиться можно, а Журавлёва нет. Ни слова, ни смысла. Сплошная коммерция. Поеду в центр. Прокачусь в «Подписные».

В «Подписных» Вавилон человек. Тянет кофе и теплом. С осенней стужи организм благодарен и млеет, растворяется в журчании тел.

За прилавком приятная шатенка, согласно бейджу – Лена, заворачивает в подарочную бумагу томик Гончарова. На пальчиках лепестками растопырились кусочки скотча. Не девушка, а цветочек. Идеальная иллюстрация к статье «как привлечь шмелей на участок». Милая и любезная. Миллезимная штучка.

Киваю.

Кивает в ответ. Словно гадая, отрывает от себя лепестки и запечатывает подарок.

– Здравствуйте. Минуточку. Лентой перевязать? До свидания. Как говорите? Слово и смысл? Сейчас посмотрим. Журавлёв. Не вижу, может, обновление не прошло. Минуту.

Отступив назад, она выгнулась вдруг в какую-то сложную анувиттасану и пискнула в потолок.

– Кристинка? Не помнишь, есть у нас Журавлёв?

Магазин замер. Словно следуя учителю на сеансе групповой терапии, посетители запрокинули головы, половина зала отложила выбранную литературу, ожидая ответа.

С балкончика свесились округлые щёчки Кристинки.

– Какой Журавлёв?

– АПэ.

– Был вроде. Попробуй «японские авторы» набрать.

– Да ну тебя, – она снова нырнула в компьютер. – Давайте ещё раз посмотрим. Нет в наличии, нет в наличии. Дмитрий Журавлёв. Константин. А вот, нашла! Журавлёв А. Есть у нас! Отчество не указано…

Слава богу. Я вытянул кошелёк и заглянул в экран. Журавлёв А.

– Ваш?

– Вроде мой.

Лена достала воки-токи:

– Илья, принеси, пожалуйста, «наши писатели», 17-й стеллаж, четвёртая полка, Журавлёв.

Через минуту волосатый парень принёс стопку книг, снял верхнюю и положил перед кассой.

– Вам завернуть?

На обложке со странным рисунком гордо пестрело название «Летающие жирафы, мамонты-блондинки, карликовые коровы».

– Позвольте, это же не то.

Она оглядела книгу.

– Почему не то? Вы же Журавлёва спрашивали. Журавлёв А. Летающие жирафы, мамонты и так далее. Будете брать?

Вокруг нас сжималось кольцо любопытных. С видимым раздражением посетители ожидали от меня скорейшего решения.

Какой-то студент не выдержал, протиснулся между мной и прилавком:

– Я возьму! Дайте одну.

За ним рванули остальные. Журавлёвы разлетались, как телефоны в чёрную пятницу. Волосатый Илья убежал за добавкой. В суете я отступил к дверям и незаметно вышел.

Что ж там за руны-то такие заветные? Шкуру золотую проще добыть.

Перешёл через Фонтанку, на перекрёстке помялся немного у пельменной, но всё же двинул дальше. Через пару домов нашёл нужную дверь и звякнул колокольчиком.

Внутри уборка. Шлёпая тапками по влажному полу, суровая тётка гоняет шваброй посетителей от Франзена и Пруста к Лотману и Станиславскому. Подталкивая друг друга в спины, покупатели семенят по периметру магазина, по очереди выкрикивая необходимое.

– У вас чёрное издание Бергмана есть?

– Письма?

– Да.

Она шваброй показывает направление.

– А Крещёный китаец?

– Следующий стеллаж.

Стараясь не наступать на протёртые участки, я пристроился в хвост и максимально приблизившись к тётке. Помянул Журавлёва.

– У нас только нон-фикшн. Учёный? Не припоминаю.

Она поставила швабру (благодарные букинисты расползлись по нужным углам), взяла меленькую лесенку и полезла на верхние полки. Выдернула пару книг и поднесла к очкам.

– С Багдухаряном?

– Простите? Каким Харяном?

– Ну вот, что-то про Параджанова. Журавлёв и Багдухарян.

– Нет, мне про слова надо.

– А это женщина, вообще? Извините.

Она ещё раз пробежалась по корешкам.

– Нет. На «Ж» вообще немного. Мужчина, куда вы пошли по протёртому? Вот там Бергман ваш, я же показала. Хотите совет? Сходите в библиотеку. Не тратьте деньги.

Н-да. Делиться словом и смыслом со мной Александр Павлович явно противился! Ладно, зайду по пути ещё в одно место, и если там нет, пойду в библиотеку. Права тётка.

Уже заметно стемнело, и когда из серого переулка я вошёл в магазин, невольно зажмурился. Стеллажи, жалюзи, плитка на полу, стены – всё здесь было бело, как в полдень на пляже.

В центре пустого зала, за кассой, словно брошенный на шезлонге халат, полулежал продавец – модный парень в красной футболке с портретом Маяковского поперёк груди. Серфер, наверное, – подумалось мне – холодные времена пережидает.

Не очень спортивное тело парень пытался компенсировать бородёнкой, татуировками и металлической козявкой в носу. Тяжело, конечно, мужчинам наших широт, особенно с прямыми и жидкими волосами, подобрать себе растительность на лице. Как ни старайся, получается глупость какая-та гусарская, или дьячок деревенский. Алёша Карамазов в исполнении Новосельцева.

Заметив меня, Алёша отложил телефон и встал.

– Добрый вечер. Вы на презентацию? – он вытянул из стопки экземпляр. – Четыреста рублей, по карте?

Где-то в глубине и вправду бубнил микрофон, слышались слабые волны аплодисментов, смех. А за спиной Алёши, среди открыток с тем же Маяковским, календарей, значков, улыбался с небольшого плаката джинноподобный писатель, прижимая к бороде бирюзовую книгу. Такие же книги стопками стояли на ближайших прилавках и стеллажах, образуя вокруг кассы голубую пещеру.

– Нет, спасибо, мне Журавлёв нужен. Слово и мысль.

Маяковский на футболке обернулся, будто проверяя, хорошо ли приклеен плакат, снова повернулся и включил компьютер.

– Журавлей?

– Журавлёв. Александр Павлович. Слово и мысль.

– У нас научного мало. Вряд ли. Нет, не вижу.

Он снова взял телефон, потёр пальцем.