Сергей Неллин - Чума XXI века, или Новый Декамерон. Навеяно созерцанием задумчивых трав из окна, выходящего на задворки XXI века

– Те были с кардиганами, а вы с ботинками!

Я всё же уговорил незадачливого спекулянта забрать деньги, и в дальнейшем, увидев меня, он всегда подходил и шутливо говорил:

– А, это ты, привет, аферюга!

– В свете учения о прибавленной стоимости, не зная, что делать с выручкой, осенью 1994 года мы решили отправить человека в Керчь заключать контракт на поставку кильки. Выбор пал на Устинова. Однако вместо кильки он неожиданно прислал факсом счёт на эмалированные кастрюли Керченского металлургического завода. Через неделю прибыли вагоны с посудой. Несмотря на наш скепсис, часть кастрюль быстро нашли покупателей, а оставшийся вагон с маленькой тележкой Устинов загрузил в КамАЗ, на котором со своими новыми друзьями узбеками отправился в Фергану. Да, была в истории фирмы и внешняя торговля! На авантюру его подбил сосед, ферганский кореец по фамилии Ю. Он был членом группировки, продававшей в Ульяновске узбекскую редьку и прочее восточное добро. Дело верное, говорили они, вы платите только за солярку, говорили они…

По их замыслу Устинов в Фергане должен был обменять кастрюли на урюк и извлечь из этого немалую прибавочную стоимость. (Учение Маркса проникло и в Ферганскую долину, покорив местных дехкан). О, если бы мы на тот момент знали, что значит загадочное слово «хоп», которым эти люди закругляют любое соглашение! Дядя Ю утверждал, что эта формула сродни подписи нотариуса под договором о наследстве, однако жизнь показала, что азиат, говоря тебе «хоп», думает следующее:

– Ну вот, с этим простофилей, похоже, пока проблем нет!

КамАЗ выехал в мае, но ни в июне, ни в июле никаких вестей от Устинова не было. Жена подала в розыск, однако всё прояснилось только в конце сентября, когда вся экспедиция вернулась обратно. Устинова было не узнать. Месяцы, проведённые в неторопливой мусульманской среде, наложили на него отпечаток покорности и упования на милость Всевышнего. На все вопросы он отвечал «бисмилла рахман рахим» и «хоп», европейский темп и тип мышления возвращался к нему медленно, но вскоре мы узнали, что ничего не случилось, просто КамАЗ постоянно ломался, и ехали они очень долго. Потом были проблемы с реализацией кастрюль, а весь урюк в Ферганской долине был съеден долгоносиком. В итоге посуда была конвертирована в матрасный тик, бязь и фланель.

Коммерческий гений Бармакова позволил пристроить матрасный тик в исправительные структуры для шитья матрасов, а прочую мануфактуру – на предприятие «Красная Роза», использующее труд инвалидов. Не говоря о том, что у каждого из нас до сих пор хранится пара рулонов этого экологичного продукта.

После этого приключения пути компаньонов начали потихоньку расходиться. Гарин ушёл от нас к своему товарищу в успешную фирму с госконтрактами. Бармаков пытался привить нам тему евроремонта, и ещё пару лет по офису ходили наши сантехники, а меня изредка просили постоять с рацией в подвале многоэтажки, чтобы вовремя перекрыть воду. В один прекрасный день мы поняли, что это не наше. Поводом послужили и сантехник, залезший в кирзачах с прилипшим к подошве гравием в ванную за 10000 $, и самопровозглашённый мастер по укладке паркета, запоровший пол в квартире площадью 180 метров. А апофеозом был демарш заказчика, пожелавшего обустроить на площадях общего пользования личный висячий зимний сад площадью 2 сотки, примыкающий к этой квартире. Идя у него на поводу, мы с Бармаковым смогли согласовать в архитектуре проект всех этих излишеств, но вмешалась общественность подъезда, и его высокое положение руководителя учебного заведения оказалось под угрозой. Нужно отдать ему должное, в финансовом вопросе он оказался более чем порядочным, оплатив загубленный паркет и все работы по обустройству и демонтажу зимнего сада, но спасение его репутации и репутации органов, выдававших разрешение, требовало именно нашей крови, крови никому не известных и не нужных начинающих предпринимателей. На этом эпизоде евроэтап нашей деятельности был завершён, и Бармаков покинул нас вместе со своими кафельными магазинами. Сейчас он владелец успешного предприятия по переработке вторичного алюминия.

Таких хлопотных и безобидных авантюр в моей жизни было много, но настоящая авантюра была впереди. Начинался новый век, и он оказался новым во всех отношениях. Если раньше я привыкал к тому, что я уже не авиационный конструктор, а владелец автосалона, то в год миллениума у меня взлетел и немедленно стал в строй первый самолёт. Случилось это незаметно, глядя на моих друзей дельтапланеристов, я начал финансировать постройку самолёта и вскоре втянулся в этот процесс. В коридорах различных авиационных ведомств я теперь проводил времени больше, чем в своём кабинете, и речь там шла о лицензировании и сертификации нашего воздушного судна для проведения авиационных работ. К началу сезона 2001 года пара наших самолётов была готова к битвам с жуком кузькой и нехорошими болезнями у растений. Я знал о проблемах неплатежей, поэтому командиры наших судов не начинали работу без надлежаще заключённого сильнейшего договора, разработанного нашим лучшим юристом! Мои друзья-дельтапланеристы решали проблему неплатежей при помощи бартера, все их мастерские, гаражи и даже квартиры были заполнены бочками с растительным маслом, куриным яйцом, мешками с мукой и прочими бакалейными подробностями, и большая часть деятельности у них была связана с реализацией этого добра. По завершению сезона я с ужасом обнаружил, что наши сильнейшие договоры не работают! Вся система хозяйствования была построена вокруг возврата крестьянином банковского кредита на посевную и уборочную кампании, и, несмотря на оперативно выигранный арбитраж, исполнительный лист был лишь бесполезной красивой бумагой, не вписывающейся в правила этой большой игры государства с земледельцем. Мои должники, в принципе, платить не отказывались, но денег у них не было, а зерно уходило на погашение государственных кредитов. Решение пришло само по себе в один прекрасный день, после безуспешного визита с исполнительным листом в деревню Сюндюково.

Приехав на колхозный ток, я наблюдал, как пайщики крестьянско-фермерского хозяйства получали свои паи. Кто-то приехал на уазике, кто-то на телеге, было много женщин с маленькими тележками, инвалид на одной ноге с костылями командовал стайкой своих внуков, пристраивающих мешки с зерном на небольшую тележку. Появившийся председатель объяснил мне, что для хозяйства будет большой удачей, если до нового года удастся выдать зерновые паи всем пайщикам, а в качестве компенсации за потраченное время предложил пообедать в колхозной столовой. Это был маленький павильон с сырым земляным полом, по которому в одних колготках бегал маленький сынишка поварихи. Накормили меня жидким супом с листиком капусты на первое и макаронами с растительным маслом на второе. Эта отчаянная бедность шокировала, грустная повариха рассказала, что их управляющий – настоящая гиена, он открыто грабит хозяйство, оставляя на месте успешного колхоза выжженную пустыню. Правила игры пришлось немного изменить. Для начала я побывал на крупном элеваторе и выяснил, что зерно от рядового сдатчика обязательно будет нетоварным, если не позаботиться о его судьбе заранее. Взявший надо мной шефство местный зерновой барон низшего звена по имени Радик сразу познакомил меня с заведующей лабораторией Оксаной Мальцевой. Он не стал скрывать, что перепробовал несколько подходов к заведующей и даже приглашал её на ночь в местный отель «Орхидея», но в его пшенице и после этого клейковины не прибавилось, так как Оксана Евгеньевна посчитала, что в результате акции он получил удовольствия больше, чем сама Оксана Евгеньевна.