Николай Вереск - Диосайм. А’суль

© Николай Вереск, 2022

ISBN 978-5-0051-8364-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Туми – это разумный вид млекопитающих, соединяющий в себе выживаемость куньих, силу пантер, частичный социум пчёл и развитый мозг.

Туми разделились на три народа: хладные альмы, тёплые отры и их полукровки – демы. Они стали тремя нациями: альмы и алимцы, живущие на снежном алиме; отры и отарцы, живущие на песчаном отаре; захадки и захадцы, живущие у моря на захаде. Четвёртая сторона, полная высоких гор – фаасам – досталась фаа – драконам.

Все туми пишут одними рунами, но имеют несколько говоров, отображать которые каждый раз будет сложно для понимания; я позволяю себе опустить этот момент, оставляя различия для определённых сцен.

«Диосайм. А’суль» является первым штрихом от всей картины этого мира, началом рассказа о Ювиме и Аратоне, их первая встреча, описанная в четырнадцати днях. Главы книги были продуманы так, чтобы постепенно сопоставить слова мира Диосайма с нашей речью. В случае необходимости в конце книги имеется словарь.

Весь текст был бережно проработан своими силами и трудом, как и все имеющиеся иллюстрации, исправленные и вычищенные взглядами со стороны.

С благодарностью к свету души моей за поддержку в тёмный час, к подругам и друзьям за помощь, в особенности к Данну В. и Полине Х.,

~ Н. Вереск.

Вечная тишина, тьма, в которой отсутствует свет.

В этом месте свой исход ждёт тёмный силуэт.

Он павший ниц и, выполняя долга уговор,

на золотую клеть себя обрёк.

Все платят за жизнь жертву, платят дань.

Но из охотника добычей став он – лань,

что кланяется перед драконицей Третьемира.

Давно идёт отсчёт до его пира.

Он оставался, в хлад и зной, и в гром, и в тишь веков.

Ушедший из миров, не потеряв оков,

он стал последним отголоском Первомира.

И кости ему его же лира.

Гоняя в чёрном небе кровь, пил вина, презирая злато.

Он приходил душой туда, где не богато,

боясь исчадия Многомира.

Что не любила, то она губила.

…

Это случилось в третьей эре, на две тысячи семьсот пятьдесят пятое лето. На Диосайме, в А’суле, одном из четырёх прибрежных городов-лабиринтов.

А’суль – один из городов-лабиринтов, второй. «Вне Леса». Возведённый в первой эре, переживший многие века. Сломанный, но живой. Как и Ормэ, третий город, как и Сиа, четвёртый.

Лето назад, в прошлое Лето, пал Кос.

– …не самая плохая жизнь, скажу тебе, руми, – говорила одна ацирь, которая постарше, другой, моложе. Голос старшей немного дрожал. – Тяжёлая. Но я любила это, Юви. Ровно как сейчас люблю и его.

На её морщинистом лице появилась улыбка, под которой она скрывала клыки. От уголков глаз поползли морщинки-лапки, и их не скроет короткая поредевшая шерсть. Ацирь повернулась в сторону супруга, что готовил в котелке позднюю трапезу для своей подруги и её гостьи. Длинные уши хозяйки дома дрожали. Она могла сейчас доверять лишь им.

– Давно я не ела эти кораллы, – молодая улыбнулась. Она выжимала из волос солёную воду. Капли воды глухо разбивались о деревянный пол.

– Старинный рецепт, позволь! От моей дорогой наставницы. Лишь сожалею, что не я приготовлю его.

– Не доверяешь мне? – с лёгкой улыбкой спросил датр.

– Я с кораллами жила больше, чем ты, уж не злись, – она поправила тёмную повязку на глазах.

Юви наблюдала за их разговором. Она, наконец, могла перевести внимание на эту пару, когда её серебряные волосы с золотыми прядями стали более сухими. Затем Юви кинула взгляд и на стены помещения. Много ракушек и кораллов украшали дом. Это трофеи ныряльщицы, у которой она гостила сегодня. На одной из полочек, как на витрине, рядком лежали жемчуга: от мелкого белого до крупного и редкого бордового. Даже был голубой! А он из Стеклянного моря отара, одного из самых опасных морей Диосайма. Страшнее только течения около материка.

– Да, вы много ныряли, – произнесла Юви в восхищении.

– Слишком. Когда видишь этот мир, за пределами воздуха, эти яркие рифы, то забываешь об опасностях, которые таятся в нём. Уж сколько раз у меня ломались ласты о рифы! Да и о последствиях: мои глаза съела соль, а зубы погнили от этих моллюсков. Но я не жалею. Достойная жертва в обмен на такую жизнь.

Датр поставил на стол стальные блюдца, неспешно выложил несколько раковин, мелкую рыбёшку и посеревшие крупные ветки коралла. На блюдца вылился вместе с водорослями бульон. В воздухе витал аромат пряности, но его перебивал сильный запах соли и рыбы.

Они втроём сидели за небольшим столиком, наслаждаясь вечерним шумом прибоя и пищей, добыча которой легла в этот день на Юви.

Это обязанность и как местной, и как приклановой туми – помогать живущим в А’суле, как и в любом другом городе-лабиринте или городе-стене. Это налог за проживание в городах. Это и личное: узнать все пути, по которым она может пойти.

Она попрощалась с парой. Вышла из невысокого дома, и её встретил холодный поток воздуха, гуляющий по рыбацкой общине, несущий за собой запахи соли и рыбы. Небо тёмное, с голубым отблеском, а в море отражались белая, зелёная и синяя луны. Их цвета ходили рябью по тёмной воде. И этот пейзаж что-то нарушало. Казались тёмные фигуры, неспешно плывущие к порту по спокойной глади воды.

Но было уже слишком поздно. Та пара ещё долго будет трапезничать, когда супруг помогает слепой подруге есть. Завтра новый день и на этот день нужны силы. А от прибрежного поселения до приклановых домов нужно дойти.

Скрип и шум прибоя. К захадному порту прибыло несколько драккаров. Их слабо качали из стороны в сторону волны. Кораблей шесть. На носу драккаров выделялись фигуры из костей ледобоев, их пасти, ярко выкрашенные в белый цвет. Краска сильно потрескалась, а под ней желтела кость морского монстра.

На пристани корабли ожидали четыре тёмных силуэта. Будь ночь или день, эти силуэты всё равно будут тёмными. Отры. Два держали осанку, ещё один с посохом, а четвёртый был низким, сутулым, в мантии до пола.

С корабля сошёл альма. Массивный датр, с белой как снега алима шерстью. Даже будь у той шерсти другие цвета, их бы скрыло седое серебро. Он шёл к тёмным силуэтам, опустив голову. Так его грива, густая и пышная, сильнее искажала черты. Его одежда никак не скрывала меха. Никакая одежда не сохранит тепло лучше, чем мех альм. Они могли в холодах носить только пояс.