Павел Шушканов - Время дождей

– Из-за них полчаса просидели в кладовке! Теперь мама точно будет кричать!

Бен подошел к столу. Один лист неровно торчал из аккуратной стопки работ. А рядом лежал классный журнал и желтые странички с записями Арчера.

– Ты это видел, Ру?

– Закорючки Грача?

– Нет, другое.

На половинке листа было нарисовано нечто совсем странное: ряд колечек тянулся от угла листа к противоположному, а по центру их перечеркивала ровная линия, нарисованная, видимо, по линейке. Было похоже на пуговицы, нанизанные на тонкую нитку или множество тонких блинчиков, проткнутых по центру шпажкой для жарки мяса.

– Что это за ерунда? – Ру вертел лист в руках, но не понимал смысла рисунка, – и ни одной же пометки.

Бен взглянул в окно. По улице медленно тянулась повозка, запряженная мулом. Погонщик в черном плаще с капюшоном шел следом.

– Нам пора. А то начнут искать.

Бен кивнул и сунул странный рисунок в свой блокнот, прежде чем Бен успел его остановить.

– Идем!

Они выбрались через входную дверь, аккуратно закрыв ее за собой. На улице было темно и тихо. Вдалеке горели окна особняка Линквудов, а еще дальше фермы Кимберли.

– Пойдем к нам, – пригласил Ру, пряча свой блокнот поглубже за пазуху, – при тебе мама не будет кричать слишком громко.

– Идем. Я скажу, что приглашал тебя посмотреть коллекцию камней.

– Сойдет.

Они все дальше удалялись от школы. И если бы проделка братьев Ганн совершенно не выбила их из колеи, Бен вспомнил бы, зачем они приходили в пустое здание школы, вспомнил бы белое лицо учителя и обернулся бы. И увидел бы свет в окошке на втором этаже школы.

«Глубоко на дне пруда в холоде и вечной тьме жили личинки стрекоз. Их жизнь была бесконечно долга и скучна, но даже они, мелкие божьи твари, не могли жить без легенд.

Часто живущие наверху, там, где уже недалеко была кромка воды и, куда проникал солнечный свет, говорили о странных силуэтах, порхающих, где то наверху за краем мира. «А возможно ведь, что мы не умираем, покидая наш мир, и там нас принимают в лучший и больший пруд радужные ангелы, прекрасные существа иного мира», – говорили они. Но другие смеялись, живущие в глубокой сытной грязи. «Ангелы? Глупости. Живите, ползайте и ешьте, пока солнце не забрало нас и держитесь от края мира подальше».

«А может солнце – это не смерть, может оно лучше грязи, где мы копошимся многие дни, боясь выглянуть наружу?»

«С ума сошли?» – ворчали старые располневшие личинки, – «Ну и ползите к солнцу, ну и умрите там. Что нам до этого?»

«Никакого другого пруда нет!» – повторяли старики.

И самые смелые ползли на верх. И не возвращались. Прошли дни, не вернулись и те, кто уходил наверх спасать безумцев. В пруду воцарилась жуткая одинокая тишина. Старые личинки подняли к свету слепые головы.

«Как скучно без этих глупых болтунов».

«А вдруг они нашли пруд лучше?».

Они задумались. И тогда одна личинка выползла из тины.

«Я найду и верну их, если они в беде. А если нашли пруд получше нашего, то позову вас туда. Я вернусь, поверьте, ведь я дойду только до кромки мира».

И она поползла. Медленно, тяжело по скользкой травинке она ползла наверх. Вокруг была пустота, жуткий свет и тишина. Ей тоже было страшно. Но вот травинка уже подвела к самому краю. Личинка еще раз осмотрелась и решила вернуться, когда внезапно неожиданно для себя взглянула наверх, на жуткое солнце. Сквозь разводы мутной воды сиял этот убийственный нереальный раскаленный шар. Оно было совсем близко, но страх, почему-то пропал. Откуда – то из далекого запредельного мира на нее смотрело прекрасное существо. Она не видела его, только мутный силуэт. Ангел. И он отведет в другой пруд, где больше воды и пищи. Силуэт дрожал и расплывался, второй стремительно метался над кромкой мира.

«Зовут. Я только спрошу».

И она поползла наверх. И вот боль пронзила ее, край мира обжег панцирь, и вода осталась позади.

«Только посмотрю», – шептала она и терпела боль. Яркий свет ослепил ее, и… вдруг странно согрел…, и она увидела гладь пруда и небо, и солнце в нем, ощутила ветер и приятное тепло. Это невозможно было понять и описать, это просто было. Она смотрела во все глаза, но солнце слепило слишком сильно, хотелось спать. И она уснула.

Проснулась она лишь на закате. Солнце было прекрасным, воздух свежим, а неуютный старый панцирь был слишком тесен, и она оставила его. Расправив легкие перламутровые крылья, она полетела над озером.

«Ангел, я же ангел! Как все просто. Как мы были глупы».

Она поднялась высоко, опробовав прекрасные воздушные крылышки, спустилась к самой воде.

«Я расскажу всем. Всем живущим в мутной тине о том, как прекрасен мир».

Но вода уже не принимала ее. Она лишь бессильно кружила над водой, всматриваясь в ее темную глубину. А из глубины, опасливо разглядывали ее призрачный силуэт далекие любопытные глаза…».

Учитель Арчер закрыл книгу и положил ее на колени. Ученики молча обдумывали прочитанную историю, представляя спокойную водную гладь и бесшумное порхание стрекоз над темной водой. Бен думал об огромных мутных глазах личинок, смотрящих из глубины.

– Давайте поговорим, о чем эта история, что в ней скрыто. Вы уже достаточно большие, чтобы понимать, что в каждой сказке есть правдивая часть, о которой рассказчик и хочет вам рассказать, приукрашивая историю красивыми деталями.

Ру аккуратно перегнулся через парту и громко шепнул Бену прямо в ухо, почти гаркнул:

– Хороший новости! Я, кажется, понял, что на том рисунке. Это потрясающе, Бен!

– А до конца урока подождать не может, – поинтересовался Бен, не сводя глаз с учителя.

Ру пожал плечами и сунул Бену свой блокнот, который Бен одним рывком спрятал подальше от чужих глаз под парту. Такая суета не могла не вызвать подозрений Грача.

– Вот вы, господин Кимберли, что поняли из этой истории?

В отличие от Бена, Ру недолюбливал уроки чтения и сердито морщил нос, пытаясь представить, какой подтекст есть в странных крылатых жуках.

– Ну, не надо лезть, куда не следует, – заключил Ру, – жил бы в болоте, был бы счастлив.

Арчер раздраженно сорвал с носа очки.

– Вас бы это устроило, не так ли, господин Кимберли? Давайте послушаем, кого-нибудь еще. Господин Ганн?

Эд поднялся, поддев Ру кривой усмешкой.

– Это рассказ об усердии, господин Арчер. Смысл таков: ты ползаешь очень долго как личинка на дне пруда, пока не поверишь в лучшее и не начнешь порхать. А это долгий и добросовестный труд. Вот как наша семья к примеру…

– Благодарю Вас, достаточно господин Ганн, – прервал учитель, – да, конечно, вы правы. Сказка об этом, об усердии.

Он как-то грустно оглядел безмолвный класс и заметил руку Бена.