Андрей Щукин - Ковид. Вымирание

– Проверка на вшивость? Ты хочешь сказать, что Самоделкина сбросили с крыши фанатики, чтобы совершить ритуал?

– Яннушка, ты всё еще фантазируешь о моих прелестях с выключенным мозгом? – посочувствовала Ани, – Либо убийство действительно совершили фанатики, либо кто-то устроил эффектный спектакль, чтобы указать на них. В обоих случаях копать дальше нужно в сторону Ордена Дэ-Дэ.

– Для твоего смелого предположения, кроме самого факта падения, нет улик.

– Да, улик нет никаких, что странно. В комплекте с полётом мы должны были найти либо откровенный подчерк Ордена, либо еще фальшивые отсылки на фанатиков. Вновь получается, что ответ нужно искать в том, чего не хватает. Однако запутать хотели не нас с тобой. Преступление просто обязано было попасть под юрисдикцию ФСБ, значит и подтасовка предназначалась для них, – закончила размышления Ани Гириян и подошла к окну.

В такие моменты Ян понимал, что обожает не только тело Ани, но и её живой ум.

– Если бы не душевный рассказ Малинки, то пасьянс про секретного инженера, замешанного в тёмных делишках то ли ФСБ, то ли фанатиков сошелся бы. Однако сила любви в её правдивости. Ян, мы просто обязаны взять её показания за основу и сделать вывод, что Самоделкин, чем бы он там не занимался, отстаивал сторону добра и присоединиться к нему.

Ян понимал, о чём говорит Ани. Едва теплящееся и щемящее в сердце чувство воодушевления от занятия правым делом с успехом противостояло ежедневному потоку мерзости. Ян притянул слабо сопротивляющуюся Ани к себе и покрыл её лицо и губы поцелуями.

Так называемый, приёмный покой в инфекционной Боткинской больнице больше походил на кишащее страстями чистилище, чем на место медицинской заботы и успокоения. Все помещения и коридоры четырехэтажного здания заполнял сонм больных людей, ожидающих своей диагностической участи.

Музыканты, доставленные из Мариинского театра, находились здесь больше суток, но их дальнейшая судьба по-прежнему оставалась неизвестной. Спать приходилось на полу, еду покупать за собственные деньги, а лекарства и медикаменты вытребовать со скандалом.

У нескольких человек уже наблюдался жар, других мучал кашель или иные боли. Ирина, укутавшись в защитный костюм, взирала на душераздирающие картины с неподдельным ужасом. По какому-то чудесному стечению обстоятельств она всё еще чувствовала себя здоровой, а повторные тесты не выявили коронавирусной инфекции. Каждые полчаса она звонила или писала домой – шестилетней дочери и своей матери.

– Тесты не показывают, что я заражена, – продолжала спор Ирина Небесная.

– Да, но они также не показывают, что вы здоровы, – бодро отвечала старшая медсестра.

Наконец после тридцати часов неопределенности на участников оркестра оформили документы и сказали готовиться к отъезду в ковидный обсерватор. Ирина в списке не значилась.

– Но домой мы вас тоже пока не можем отпустить, – повторила медсестра и попробовала изобразить дежурную улыбку. Получилось нечто похожее на оскал.

– Тогда я поеду с моими коллегами, – настояла скрипачка.

Через час к крыльцу подъехал автобус, в который пациенты проследовали через защитный рукав, словно в аэропорту. К удивлению Ирины, кроме медсестер в автобусе присутствовал юрист, который бодро зачитал отнятые права.

– А также согласно свежим поправкам в Конституцию с сегодняшнего дня вам запрещено подходить ближе, чем на два метра к здоровым людям, – закончил он череду ограничений.

Настроение у пассажиров ковидного транспорта было подавленное. Озвученные правила пока что к Ирине не относились, но она почувствовала себя заключенной.

– Чтобы всякий раз не делать полный вариант теста, вам в кровь вводится специальный маркер, – холодно пояснила медсестра, – У здорового человека он растворяется через полчаса после введения, у вас он останется в крови на несколько месяцев, после чего процедуру следует повторить.

В каждом районе Санкт-Петербурга к двадцать второму году построили гигантские обсервации на пять-семь тысяч пациентов, профилированные под инфицированных коронавирусом граждан. Их наспех продуманное устройство напоминало лагеря для беженцев. Об этих суровых, злачных местах ходили разнообразные слухи: от бесследно пропадающих пациентах, до существования внутри банд, контролирующих микрорайоны учреждений. Чтобы получить билет на свободу и один из четырёх официальных ковид-статусов, требовалось продержаться внутри две-три недели.

Автобус въехал на Крестовский остров и проследовал мимо заброшенного парка аттракционов, превращенного в коммерческую площадку для игры в страйкбол. Впереди виднелся бывший стадион «Газпром Арена», являющийся самым большим обсерватором Санкт-Петербурга. Он имел мощность в двенадцать тысяч человеко-мест. На центральной платформе, где раньше располагалось футбольное поле, был возведен мини город, походящий с высоты двадцатиметровых трибун на африканские трущобы.

Первым делом каждого из музыкантов приписали к определенному больничному люксу. Квадратное помещение содержало шесть отдельных закутков с койками, общую кухню и санузел. Такие мини дома стояли рядом целыми вереницами, образуя улицы.

Предчувствуя беду, Ирина запомнила номер бокса, куда поместили Майю. В виду нетипичного состояния скрипачки ей выделили место в благополучном люксе с выздоравливающими пациентками.

Проваливаясь в скомканный сон, Ирина Небесная отметила, что целых два дня прожила без музыки.

Ночью несчастная скрипачка проснулась от какого-то движения в люксе. Прислушавшись, она удивилась еще больше, различив сопение и причмокивание, а также приглушенные мужские интонации.

Аккуратно отодвинув ширму, Ирина не поверила своим глазам. Посередине общего пространства люкса, подложив под колени подушку, стояла её возрастная соседка по палате Ольга Андреевна. Полностью обнаженная, она делала минет двум мужчинам в медицинской форме, которые словестно поощряли её действия.

Смутившись, Ирина хотела было забраться с головой под подушку, как вдруг услышала чрезвычайно настораживающую фразу.

– Сегодня ты должна стараться лучше, если хочешь защитить еще и новую девчонку, – сквозь зубы наставлял Ольгу один из мужчин.

Чего-чего?! Это про меня?

– Что здесь происходит? – выскочила из-за ширмы Ирина, наспех накинув кофточку.

Мужчины явно относились к младшему медицинскому персоналу и выглядели адекватно, если не считать только что случившегося насилия над пациенткой.

– Дурочка, я защищаю твою девичью честь! – заявила Ольга, похоже, искренне веруя в свои слова. – Но если желаешь, то можешь присоединиться.

– Присоединиться к чему? – выпалила Ирина, не желая разбираться в нюансах учиненного беспредела. – Пошли вон!