Мария Чиркина - У Персидской границы

– Господи! Зачем же ты допустил, чтобы эти изверги вместо меня убили Анания? Они ведь точно по мою душу приходили, – в жутком отчаянии причитал поп, возвращаясь к убитому с двумя его сыновьями и женой.

– Яков, ты напрасно казнишь себя. Ты тут ни при чём, им всё равно кого убивать. Попался им Ананий – они убили его. Если бы вышла я, то убили бы меня, – сказала соседка Вера, которая пришла туда вслед за сыном.

– Убили! Изверги! Убили! Анани…й! – подбегая к мужу, кричала его жена Мария.

А когда она увидела изуродованное тело Анания, то стала смеяться страшным, леденящим душу смехом.

– Ха, ха, ха… – летел над ночной степью душераздирающий смех убитой горем женщины.

Она упала на землю и стала биться в истерике, затем села рядом и схватила мужа за руку. В холодеющей руке она почувствовала раздробленные кости. Это сильно испугало её и лишило рассудка. Она вскочила на ноги и со смехом побежала к реке.

– Мама, вернись! – кричали её сыновья.

Одному из них было двадцать, а другому пятнадцать лет. За ними побежали ещё трое мужиков. Мария бежала так быстро, что пятеро мужчин не могли её догнать. И только над речным обрывом схватил её за руку старший сын и прижал к себе.

– Ананий? – тихо спросила она, и снова стала хохотать.

– Всё, Рахиль, пошли, Ананию уже ничто не поможет, нужно спасать его жену Маню. Ты иди к Диворочке, а я пойду готовить для Мани снадобье, чтобы заснула, иначе за ночь она может много бед натворить, – сказала старуха, – да и тебя, Рахиль, нужно умыть – такую страсть перенесла.

– Ты права, бабушка, мне очень страшно, – ответила Рахиль, прижавшись к бабушке.

Потрясённый происшествием, Данил при свете луны один скакал за вооружёнными разбойниками. Его конь просто летел над землёй. Ноги коня едва касались земли. Он вдруг почувствовал лютую ненависть в сердце хозяина. Он чувствовал её всей своей кожей, ушами и сердцем. И потому до предела напрягая свои мускулы, он скакал с возрастающей скоростью.

В это время за садом Жабина Азария, находившегося за рекой, вокруг догорающего костра сидели пятеро казаков и жарили на веретене дикого кабанчика. Азарий ходил вокруг них и из маленького бочоночка наливал им вино в деревянные кружки.

Казак Михаил Чернов с мельчайшими подробностями рассказывал им, как он убил этого кабанчика.

– Только приготовился я стрелять, – начал он рассказ, – как слышу, кабаниха сзади с визгом летит на меня. Я повернулся, глянул и обмер сразу. Клыки во какие. Думаю, ну всё, конец мне. Она прыг на меня. Я за дуб. Она с дуру бац в дуб и врезалась в него клыком. Я – пах в кабанчика. Он завизжал и тут же кувыркнулся вверх ногами. Кабаниха услыхала его прощальный визг, рванула из дуба клык и на меня. Глаза кровью налились, и визжит, как резаная. Тут слышу и сзади визг. Я оглянулся – вижу, прёт прямо на меня прямиком через чащу кабан и хуже кабанихи визжит. Что делать? В кого стрелять? Не знаю. Думаю, ну всё, сейчас оба клыки в меня вонзят. Тут я изловчился – и в сторону, а они со всего маху бац – и впились клыками друг другу в морды. Я взял кабанчика и только…

– Хороший казак ты, Михаил, только брехать маленько любишь, – перебил его рассказ сидящий рядом казак.

– Когда это я брехал? – обиженно спросил Михаил.

Пах, пах, пах, – неожиданно разрезали выстрелы ночную темноту.

– Татары, – с тревогой произнёс Азарий.

– Может кто-нибудь балуется? – спросил Михаил.

– У нас баловаться ружьями, а тем более по ночам, строго запрещено, – ответил Азарий.

Встревоженные выстрелами, они постояли ещё немного и, убедившись, что всё вокруг стихло, вновь сели возле костра и начали пить вино.

Пах, пах, пах, – вновь раздались выстрелы со стороны села.

Азарий залез на вышку, находившуюся недалеко от костра, и сказал:

– Это Данил стрелял. Я вижу зажжённый факел за садом то ли Данила, то ли попа Якова, в темноте не могу точно рассмотреть.

– Что же там произошло? Неужели татары пробрались и нагадили? – задумчиво произнёс Михаил.

– Всё может быть, у нас в селе много татар в работниках – пойди, узнай, кто из них работник, а кто разбойник, – сказал Азарий.

– Следом за Азарием на вышку залезли и казаки.

– Глянь, Азарий, вон три всадника скачут в нашу сторону, – вглядываясь в ночную темноту, сказал Михаил.

– Где? – переспросил Азарий.

– Вон там за садами, – ответил Михаил и показал рукой в сторону дороги, проходившей между садами и полем.

– Может, это наши казаки скачут? – неуверенно произнёс один казак.

– Нет, это татары. Сволочи, что они натворили там? – произнёс Азарий.

– Давай пойдём им наперерез, – с нетерпением произнёс Михаил.

– Нет, Михаил, давай лучше затаимся и подпустим их поближе, иначе уйдут в другую сторону, – произнёс Азарий.

Разбойники взяли курс вправо, так как там был очень удобный подход к лесу.

– Ветер дует в их сторону. Они могут почувствовать запах костра и жареного мяса, – произнёс Михаил.

– Вряд ли учуют, они как бешенные скачут, – сказал Азарий.

Конь Азария, почувствовав возбуждённое состояние своего хозяина, с нетерпением затопал по земле копытами, а затем, приподняв передние ноги, громко заржал. За ним заржали и другие кони.

Услышав ржание коней, разбойники изменили своё направление и поскакали прямо. Но, проскакав небольшое расстояние, они свернули влево, так как впереди находился глубокий овраг.

Теперь Данил скакал прямо на разбойников.

– Быстрей, родной, быстрей, нельзя мне упустить их, – беззвучно шептали губы Данила.

И конь летел, едва касаясь земли.

Расстояние между Данилом и разбойниками было достаточно, чтобы при свете луны можно было попасть в скачущего всадника. Данил хлестнул плетью коня. Конь захрипел и сильнее напряг свои мышцы.

– Хотел бы я знать, откуда у моего коня столько сил? Что руководит им, если он скачет вот так на последнем запале? Что это – любовь ко мне, боязнь смерти или лихачество? – неожиданно подумал Данил, в глубине души жалея своего взмыленного коня.

На скаку Данил нацелил ружьё на разбойников и выстрелил. Пуля пролетела мимо разбойников.

Следом за Данилом скакали пятеро казаков и Азарий, но они не стреляли, так как опасались, что при неудачном выстреле могут попасть в Данила.

Данил на скаку прицелился в спину отставшему разбойнику, но промахнулся.

Впереди вырос глубокий ров. Кони разбойников с трудом преодолели его, отбив от края рва большой пласт земли. Данил вновь прицелился в спину разбойнику. Но, перескакивая через встречный ров, конь задними ногами чуть не сорвался в него. Он тут же захрипел и присел на передние ноги. Рука Данила при выстреле дрогнула, и он попал не в разбойника, а в его коня. Конь сильно заржал, захрипел и свалился на землю. Разбойник истошно закричал. Тогда скачущий впереди него разбойник быстро развернулся и подъехал к нему. За это время Данил подобрался к ним ближе и выстрелил в подсевшего разбойника, ранив его в плечо. От боли разбойник завыл и схватился за рану.