Татьяна Чистова - Не жди, не бойся, не проси

– Я знаю, – оборвал его Макс, – хозяйка твоя вчера постаралась.

Вот и поговорили, называется: юноша точно воды в рот набрал, и помалкивал, пока шли от ворот по тропинке вдоль клумб и аккуратно подстриженных кустарников к дому. Двухэтажный особняк роскошью не поражал, все было просто, надежно, добротно и очень дорого, как снаружи, так и внутри. Натуральный камень, дерево, стекло преобладали как в строительных материалах, так и в отделке, холл был просторный и огромный, как каток, весь уставленный кадками с роскошной зеленой растительностью, наверх вела лестница из светлого мрамора с коваными перилами.

На втором этаже коридор разбегался в обе стороны, провожатый осторожно тронул Макса за локоть, показал налево. Оба строем двинули туда, причем юноша, как и всю дорогу, держался чуть поодаль, примерно на шаг позади, но лишних движений не делал, и Макс немного успокоился, хоть и понимал, что камер тут тоже видимо-невидимо, и пульт, расположенный где-то в глубине дома, фиксирует каждый его шаг. Прошли почти до конца, до торцевой стены с огромным, от пола до потолка панорамным окном, откуда виднелись сосны и берег реки, остановились напротив последней двери. Юноша постучал, с той стороны раздалось приглушенное «войдите», и Макс толкнул дверь.

В кабинете тоже все было просто: мебель из темного дерева, огромный монитор на столе, кожаные кресла, люстра из матового стекла, камин, темный и бездействующий по случаю теплого времени года, паркетный пол и много зелени. Первым, кого заметил Макс, был адвокат, он сидел за столом, и кивнул Максу, как старому знакомому. Дальше, у окна стоял еще один человек – высокий, поджарый, но не худой, скорее, жилистый и сухой. Он повернул голову на звук, моментально оценил обстановку, и юноша-провожатый сгинул с глаз долой, закрыл за Максом дверь и пропал в коридоре. И – сто очков – стоит, стенку подпирает, ждет дальнейших указаний, ну да пусть ждет, это его работа. Кстати, о работе…

Тот, что стоял у окна мельком глянул на Макса и отвернулся, смотрел в сад, на сосны или на небо, нечто его там заинтересовало больше, чем вошедший. Макс решил пока не обращать на него внимания, тем более что были дела поважнее.

– Добрый день, – Левицкая одарила его улыбкой, точно такой же, как тогда, у моста. Повернулась в кресле, положив ногу на ногу, и рассматривала с ног до головы, пристально и неотрывно, точно сканировала взглядом. Сегодня на ней был светлый брючный костюм, надетый, как показалось Максу, прямо на голое тело, туфли на высоком каблуке в тон и много золота, от украшений на темную столешницу падали белые и желтые отблески.

– Добрый, – отозвался Макс, глянул на широкую спину мужика у окна, на кругломордого адвоката и на Левицкую. Смотрел дольше, чем требовали приличия, но там было на что посмотреть. Выглядела она потрясающе, возраст скрывали и стрижка, и макияж, и осанка, и поднятый подбородок, и голос. Вблизи Макс дал ей сороковник с лишним, а сейчас уже сомневался – вдова точно полтора десятка лет скинула, и вид у нее был такой, что хоть сейчас под венец. И понятно, что муж оставил ей все, что нажил на банковском поприще, не станет она из-за помятого крыла мелочиться, что ей это крыло – она новую «бэху» себе купит, краше прежней. Ей копеек, что Макс должен, на неделю жизни не хватит. Но на кой черт тогда он ей понадобился? Отработать… Пора бы и к делу, но вдова не торопится.

Не торопится, разглядывает, как тигру в клетке, того гляди повернуться попросит или пройтись, как на кастинге. И что тогда прикажете делать? Но до этого не дошло, Левицкая покачивала ногой, откинувшись на спинку кресла, и не сводила с Макса глаз, что начинало раздражать. И вдруг он поймал себя на мысли, что смотрит Левицкая почти как Маринка, только что не подмигивает, и глазки не закатывает, как зобатая соседка, а так очень похоже. И ни в какое сравнение со вдовой не идет, это и кошке ясно, хотя Левицкая годами Маринки постарше будет, но при таких деньгах на свой возраст выглядеть просто неприлично…

– Господин Еланский готов выслушать ваше предложение, – прекратил игру в гляделки адвокат, выпрямился и придал себе деловой вид. Левицкая повернулась в кресле и показала Максу на стул рядом с собой, и только человек у окна не шелохнулся. Макс сел, вдохнул терпкий и сочный запах духов вдовушки, положил ладони на стол и посмотрел на адвоката, потом на Левицкую. Илья Борисович любовался на свое отражение в столешнице, а Левицкая смотрелась в зеркало. Отложила, постучала бордовыми ногтями по столешнице и сказала, глядя на Макса в упор:

– Хорошо. Итак, Максим Сергеевич, вы должны мне крупную сумму денег. Выплатить ее по ряду причин вы не можете, в суд я обращаться не хочу: это долго и нудно. В любом случае, вопрос решится в мою пользу, и вам придется платить. Поэтому я предлагаю вам сделку – вы работаете на меня, отрабатываете долг, и после того, как он будет погашен, мы расстаемся.

И все это деловым холодным тоном, без усмешки, без намека и подвоха – она просто высказала свои пожелания и ждала ответа. Макс глянул на свое отражение в столешнице, на окно, на сосны за ним и сказал:

– Согласен. Что за работа и когда приступать? И сразу предупреждаю: добираться мне далеко и неудобно, буду опаздывать.

Он решил сразу обозначить свои условия: или так или никак, хоть понимал, что банкует сейчас вдова. Та удивленно повела бровью в сторону адвоката, Илья Борисович встрепенулся и поспешно сообщил:

– Максим Сергеевич не в курсе. Я не стал озвучивать ему все… параметры, если можно так выразиться. По вашей просьбе, Елена Анатольевна.

Последние слова он произнес с нажимом, человек у окна обернулся, и Макс заметил, как он перебросился со вдовой коротким взглядом. Та некоторое время смотрела в монитор, теребя в длинных тонких пальцах авторучку, и сказала, глядя на Макса:

– Опаздывать не получится. Вы будете жить здесь, в поместье, в отдельной комнате. Она удобная, там есть все необходимое. Ваша работа потребует постоянного присутствия в доме, так что можете вернуться к себе ненадолго, собрать вещи и сегодня же приехать назад. После того, как я вас кое с кем познакомлю.

Макс из сказанного понял только одно – его собираются запереть в этой роскошной клетке, и вдова будет распоряжаться им по своему усмотрению. В голове разом возник целый ворох предположений, как именно Левицкая собирается его использовать, и ничего путного не придумалось.

Он посмотрел на всех по очереди: Левицкая глядела в монитор и щелкала мышью, адвокат сидел паинькой, сложив руки, как школьник, и рассматривал свои ногти, а тот, у окна, точно прилип к подоконнику и в разговоре не участвовал. Минута, две – ничего не происходило, у Левицкой зазвонил мобильник, она глянула на экран, скинула вызов и поднялась с кресла.