Леха Андреев - Ниже уровня моря

Где-то минут сорок я лежал на диване, глядя то в экран выключенного телевизора, то на фотографию отца. Вспомнил, как по этому самому телику мы смотрели с ним финал Кубка УЕФА 1999-го года. «Парма» – «Олимпик Марсель». «Парма» тогда была чудо как хороша! Буффон, Тюрам, Каннаваро, Верон, Креспо… У французов не было ни единого шанса. А какой гол Кьеза-старший заколотил! С лёта, да в самую девятку. Пальчики оближешь!

Мои воспоминания о золотых временах пармезанского футбола прервал Пушок. Оказывается, пока я валялся на диване и пялился в пустой экран, он пришел в комнату и теперь внимательно рассматривал меня, притаившись возле двери. Шпиён, блин! Хотя для хорошего шпиёна он был, конечно, великоват. Да, огромный, рыжий с белым, котяра выглядел очень внушительно, ничего не скажешь. Я-то помнил его еще совсем маленьким, с две ладошки размером, не больше. Эдакая пиздюлина с хвостом. Отец принес Пушка с помойки примерно через месяц после того, как я съехал из этой квартиры.

«Буду теперь его воспитывать. Надеюсь, получится лучше, чем с тобой», – вот, что он сказал, первый раз демонстрируя мне своего питомца. Впрочем, поначалу питомец занимался только тем, что пищал да гадил, где попало, – то есть, не сильно отличался поведением от меня. Но потом воспитательный процесс, видимо, пошел успешнее – во всяком случае, я не помнил, чтобы отец жаловался на Пушка, что тот спиздил у него двести рублей и купил на них три полторашки «Степана Разина»…

И вот теперь, пятнадцать лет спустя, на меня смотрел старый угрюмый кот. Хотя, может быть, вовсе он и не угрюмый? Может быть, на душе у него легко и светло – просто морда осунулась, вот и получилось такое выражение…

– Ну, иди сюда, Пушок, не бойся!

Кот не шелохнулся.

Когда я приезжал в гости к отцу, Пушок всегда где-нибудь прятался. Не любил он гостей.

Но теперь я – не гость. И никуда уж от этого не денешься.

– Нет-нет-нет! Раз уж ты снова живешь в соседнем квартале, то даже не пытайся отмазываться, – сказала Наташа, убирая в рюкзак бумажный пакет с теплыми булочками, – Мы обязательно встретимся и поболтаем. Не хочешь в шашлычную – пойдем куда-нибудь в другое место. Интересно же жутко, как у тебя жизнь сложилась! Столько лет не виделись!

Да уж пиздец как интересно! Интереснее только, как «Ротор» с «Кубанью» вчера сыграли

– А ты давно приехал-то? Видел уже кого-нибудь из наших?

– Вчера приехал. Вечером. Конечно, никого еще не видел.

– Ой, я первая! Как забавно получилось! – Наташа рассмеялась, застегнула рюкзак и надела его на спину. – Ну, Юрку точно скоро увидишь, он тут постоянно трется возле магазина.

– Его уже выпустили?

– Выпустили полгода назад! Но наверняка скоро опять посадят, так что лови момент! Тебе папа про него рассказывал, да?

– Ага, папа…

– Как у него-то дела?

– Да никак уже.

Наташа изобразила на лице какое-то жалкое подобие вселенской скорби.

– Ой, извини… Я не знала. Ладно, побегу, а то сын булочки ждет. Здесь самые вкусные булочки с маком, которые я пробовала! Могу три штуки за раз съесть, хоть мне и нельзя, конечно! – она опять рассмеялась и похлопала себя ладонью по заднице. – Спишемся!

– Ага… Спишемся, – ответил я закрывшейся за ней двери булочной. Потом купил себе стаканчик американо и чизкейк. Булочку с маком брать не стал. Уселся за маленький столик в углу и позавтракал. Кофе выпил только половину, остальное дохлебал на улице, дымя сигаретой. Возле дверей продуктового магазина на другой стороне улицы о чем-то спорили три похмельных мужика. Юрки Меньшова среди них не было.

И то хорошо. Хватит с меня на сегодня старых знакомых, пожалуй.

Домой я вернулся с двумя пакетами еды для себя и десятью килограммами туалетного наполнителя для кота.

Столько добра, и все – под хвост…

Пушок уже ждал меня в прихожей. Он внимательно осмотрел пакеты и сунул голову в тот, где сверху лежала упаковка говяжьего фарша.

– Это – не тебе! Брысь! Брысь!

Так-то лучше.

Быстренько разобрав покупки, я сделал себе кофе во френч-прессе и вышел на балкон. Сел на маленький деревянный стул, поставил кружку на подоконник, достал из кармана сигареты. Мне всегда нравился этот балкон. Подростком я часами сидел здесь летом в наушниках и слушал музыку. Включать ее приходилось громко, чтобы заглушить вопли бесившихся на площадке возле школы детей. Про вакуумные наушники в наших краях тогда еще, разумеется, никто и не слыхал.

Сейчас, воскресным утром, детей на площадке не было, и я мог спокойно посидеть в тишине, разглядывая школу. Разглядывать там, конечно, было особо нечего. Школа как школа – четыре этажа, спортзал, столовая… И чем я там десять лет занимался? Черт его вспомнит. Я докурил сигарету и попытался зашвырнуть окурок на школьную площадку. Не дострелил.

В прихожей меня по-прежнему ждали сумки с барахлом. Я попытался найти какую-нибудь отмазку, чтобы не заниматься ими и сегодня, но так и не смог этого сделать.

Ну, ладно. Рано или поздно все равно ведь придется.

Я перетащил сумки в комнату, вывалил всю одежду на диван, а ноутбук и колонки поставил на подоконник.

Шкаф оказался совершенно пустым. Видимо, всю одежду отца мама выбросила сразу после похорон. Я аккуратно развесил на перекладине куртки и рубашки, а штаны, футболки и белье сложил в выдвижные ящики. Все это дело заняло не больше получаса, но я все равно устал. И потому даже слегка обрадовался, когда услышал громкий стук в дверь.

– Лёша, это тётя Люся! – донеслось с лестничной клетки. – Открывай.

Ну, конечно, тётя Люся. А кто же еще?

– Здравствуйте!

– Здравствуй, здравствуй. Приехал наконец-то! Я тебя утром в окно увидела. Из магазина шел, наверное, с мешками.

– Да, из магазина. Заходите. Чай будете?

– Ой, нет, спасибо! Я на минутку только.

Тётя Люся зашла в прихожую, поставила на пол авоську и внимательно посмотрела на меня.

– Ну, как же ты вырос! Совсем взрослый мужик стал.

Это не я вырос, тётя Люся, это вы скукожились.

Хотя на самом деле с момента нашей последней встречи она ни капельки не изменилась. Да оно и понятно – люди ведь, как известно, не молодеют, а стареть дальше тете Люсе было уже просто некуда.

– Ладно, у тебя дел сейчас хватает, не буду отвлекать, – она подняла с пола только что поставленную туда авоську и начала в ней копошиться. – Я тебе корм для котика принесла.

С этими словами тетя Люся вынула из авоськи маленькую пачку «Рояль Канин» и протянула мне.

– Отец твой всегда его таким кормил. Вот и я купила на всякий случай – не знала ведь, когда ты приедешь. – Тетя Люся говорила так быстро, будто собралась наконец-то помереть, и хотела поскорее уладить все формальности, – Дорогой очень, но полезный, наверное. Вон, сколько лет уже котик живет.