Леха Андреев - Ниже уровня моря

– Спасибо большое.

– И вот тут еще нашла у себя «Вискас», это от моей кошечки остался. Может, пригодится?

– Спасибо… Сколько я вам должен?

– Ой, ну что ты! – Тетя Люся тряхнула седой головой и аккуратно сложила авоську вчетверо. – Твой отец мне так помогал, неужели я с тебя деньги брать буду? У меня пенсия-то хорошая, чего позориться?

– Спасибо… Если что-то понадобится – вы обращайтесь. Вдруг и я чем помочь смогу?

– Обращусь, конечно! Совсем уж старая стала, даже лампочку сама поменять не могу. А где Пушок-то? Вы с ним уже подружились?

– Ну, не то чтобы подружились, но пока особо и не ссорились.

– Леша, ты котика-то береги! – тетя Люся взяла меня за запястье морщинистой ладошкой и посмотрела прямо в глаза. – Отец твой так его любил. Души не чаял…

– Постараюсь…

– Не «постараюсь», а береги. Ой, у меня же машинка стирает! Все, побежала, закрывай дверь давай.

Я закрыл за ней дверь, взял с тумбочки пакеты с кормом и отнес их на кухню. «Рояль Канин» убрал в буфет, а «Вискас» засунул под раковину, поближе к мусорному ведру.

Отдам потом дворовым кошкам.

Вечером в среду, вернувшись с работы и перекусив, я решил прогуляться по родным краям. Заняться все равно было нечем, да и погода стояла что надо: тепло, но не жарко, легкий ветерок, никакого дождя. Красота! Я вышел из парадной, закурил и пошел, куда глядели глаза. А вариантов у них здесь было немного: либо к заливу, либо от залива. Они выбрали второй.

Знакомые с детства кварталы были так же скучны и унылы, как и пятнадцать лет назад. Впрочем, я в этом даже не сомневался. А потому, приезжая в гости к отцу, никогда не ходил гулять по району.

На что тут смотреть-то? Слева дом, справа дерево. Или наоборот.

Что-то, конечно, изменилось за прошедшее время: вывески на магазинах стали ярче, стены – чище, а кусты – подстриженнее. По тротуару навстречу мне со стороны бизнес-центров, угнездившихся на территории бывшей промзоны, тянулась вереница офисных работников нижнего звена. Все они шли к метро. Кто поодиночке, кто небольшими компаниями. Когда-то такой же вереницей по тому же самому тротуару ходили рабочие не существующих теперь заводов. Те же самые люди, только с другими записями в трудовых книжках.

Дойдя до проспекта КИМа, я свернул налево и направился в сторону парка Декабристов. Да, Советский Союз в этих краях будто бы и не прекращался. Декабристы, Коммунистический Интернационал Молодежи, а между ними – еще и площадь Балтийских Юнг. Про декабристов я хотя бы в школе что-то слышал, а вот с интернационалом молодежи и юнгами дело обстояло совсем плохо…

Кто, черт возьми, были все эти люди?

В парке я нашел свободную скамейку, уселся на нее, покурил и принялся играть в игру на телефоне. Игра очень простая: соединяешь точки одного цвета в линию – и выигрываешь. Не соединяешь – не выигрываешь. Ничего лишнего! Соединив несколько сотен точек, я захотел есть. И пошел домой.

Наташа написала, когда я, уже поужинав, валялся на диване и читал найденную в отцовской библиотеке книжку Чарльза Сноу «Смерть под парусом».

«Привет! Давай завтра сходим кофе попьем после работы. Сможешь?»

Смогу, конечно. Куда я денусь-то?

«Привет. Давай. Где?»

«Кофейня „Три зернышка“ на Наличной, знаешь? Часов в 8»

«Найду, договорились»

«Урааа!!!:))»

Я отложил телефон в сторону и посмотрел на обложку книги. Там был изображен какой-то нелепый коллаж из почтовой открытки, корабельного штурвала и искаженного притворной гримасой ужаса женского лица. А вот собственно паруса почему-то нарисовано не было. Как, впрочем, и смерти.

Три зернышка… Господи, какое убогое название!

Когда я дочитал до 73-ей страницы, пришел Пушок. Посидел немного возле дивана, а потом запрыгнул на него и улегся рядом со мной. Неожиданно! Я почесал кота за ухом, он тихонько замурлыкал. Шерсть у Пушка была длинная и мягкая, но особо пушистым он, на самом деле, не казался.

– Не подходит тебе это имя, чувак. И как ты с ним пятнадцать лет прожил?

Кот ничего не ответил. Зато поднял голову и положил ее мне на живот. Чтобы удобно было чесать его не только за ухом, но и на шее. Морда у него была, конечно, лютая! Усища в разные стороны, уши с кисточками, а на подбородке – некое подобие эспаньолки. Но выражение желтых глаз – абсолютно спокойное. Эдакий потрепанный злыми ветрами капитан паршивого корабля.

– Не, точно не подходит. Не могу я тебя Пушком называть. Ну, какой из тебя, нахрен, Пушок?

И я стал перебирать в уме более подходящие варианты имени для этого старого морского волка.

Пират? Матрос? Боцман? Да не, херня…

От перечисления всех этих морских персонажей я в какой-то момент вспомнил про книгу, которую мне однажды посоветовала прочитать подруга. Эрнест Хэмингуэй, «Старик и море». Сама книга оказалась чудовищно скучной, но вот портрет автора на задней стороне обложки я запомнил на всю оставшуюся жизнь.

– Точно! Хэмингуэй! Вот, на кого ты похож!

Кот смотрел на меня все тем же безразличным взглядом и мурлыкал.

– Теперь тебя будут звать Хэмингуэй. Понял?

Ноль реакции.

– Хотя тебе это, конечно, сложновато, да? Да, четыре слога – это чересчур много для одного кота. Ну, значит, будешь просто Хэм.

Хэм прикрыл глаза и замурлыкал еще громче. Кажется, новое имя ему понравилось.

В кофейне «Три зернышка» было многолюдно. Как раз в 20—00 начиналась акция «-30% на всю выпечку», и акция эта явно пользовалась популярностью. Очередь в кассу – человек десять, не меньше. Но почти все столики при этом были свободны. Я уселся за тот, что стоял в самом углу зала и стал вертеть в руках рекламный флаер, рассказывающий о том, какой прекрасный зерновой кофе можно купить здесь совсем недорого. В кофе я ровным счетом ничего не понимал.

Наташа пришла в пятнадцать минут девятого, когда очередь за дешевой выпечкой уже почти рассосалась.

– Привет!

– Привет-привет.

– Извини, что опоздала. Никуда не могу прийти вовремя.

– Да ничего страшного. Не на час же опоздала.

– А ведь могла! – она рассмеялась и достала из сумки кошелек. – Так. Я здесь все знаю и пойду возьму самое вкусное. Деньги потом отдашь, ага?

– Ага. Только с орехами мне ничего не бери, о’кей?

– У тебя аллергия?

– Нет, просто не люблю…

– Хорошо. Будет без орехов.

Через пять минут Наташа вернулась с подносом, на котором стояли две чашки черного кофе и огромная тарелка со всякими булочками. Штук восемь булочек, наверное. Или даже десять.

– Надеюсь, ты голодный. Иначе мне придется сожрать все самой. И ведь я сожру!

– Да ты любительница кондитерских изделий, я смотрю.

– Ой, не то слово! – она села за стол, взяла с подноса одну из чашек и отхлебнула кофе.