Лана Барсукова - Ничего, кроме личного

С детства он с удовольствием подчинялся воле учителей, испытывая радость от чувства единения с высшей волей. Так же восторженно он внимал словам начальников всех калибров, под руководством которых пролегал его путь наверх. Начальники хвалили его и продвигали со словами: «Очень приятный молодой человек. К тому же специалист неплохой». Правда, потом, оказавшись в его подчинении, недоуменно пожимали плечами и сетовали: «Как подменили мужика, будто с цепи сорвался».

Тихон Ерофеевич действительно сорвался с цепи. Он несся вперед и выше, предвкушая тот сладкий миг, когда вручит цепь от своего ошейника еще более высокому начальнику. И тот уже стоял, протягивал руки, ослепленный радужными переливами спинки ручного хамелеона. На каждой новой ступени карьерной лестницы Тихон заливался застенчивым смехом полного и безоговорочного согласия.

К сорока годам Тихон Ерофеевич достиг вполне весомого положения в обществе. Используя строительные аналогии, можно сказать, что он достиг нижних ступеней самого высокого этажа чиновничьей башни, откуда проглядывали небеса верховной власти, а люди внизу казались маленькими муравьями, упорно строившими свои смешные жилища. Тихон иногда разорял эти муравейники своими решениями, но без злобы. Просто интересно было посмотреть, как начнут бегать муравьи, спасая свое жалкое имущество. Но вообще-то муравьи его не интересовали. Тихон питал слабость к людям бизнеса.

Только в страшном сне он мог бы поменяться с ними местами. Предприниматели напоминали ему волков, которых ноги кормят. Себя же Тихон Ерофеевич считал волкодавом. То есть почти волком, но доминантного, исключительного положения. Ему всегда была гарантирована полная миска еды, и если идти к ней неспешной походкой сытого зверя, то звяканье цепи почти не слышно.

Тихон давно понял, что предприниматель – фигура несамостоятельная. Все, что у него есть, всего лишь деньги. И что? Деньги, как любил говорить Тихон, это «вообще ни о чем». Куда важнее тот, кто способен прорывать русла для денежных рек. Ключевая фигура – человек с киркой, на острие которой сияет печать. Взмахнул киркой, и разрешили устраивать казино. Потекли деньги по этому руслу. Но вот новый взмах властной кирки, и русло перегораживает дамба: тучный игорный бизнес отправлен в резервацию, в особо выделенные места. Такие противоречивые изгибы начальственной логики носили профилактический характер, чтобы помнили о важности тех, кто не покладая рук машет начальственной киркой.

Может, у тех, кто зарабатывает на «Ладу», бизнес как-то иначе устроен. Про эту шелупонь даже думать лень. Но применительно к крупному бизнесу у Тихона Ерофеевича сомнений не было. Предприниматели жались к его ногам, как слепые щенки. Только он мог «порешать вопросы», открывающие перед бизнесом заманчивые горизонты. Благодарность бизнесменов зачаровывала количеством нулей. Называть это пошлым словом «взятка» мог только тупой обыватель или обкуренный журналист, свихнувшийся на свободе слова. Тихон Ерофеевич слыл величайшим мастером «решать вопросы», поскольку всегда удовлетворял интересы заказчика, не вступая в прямой конфликт с законом. Кирка, на конце которой грозовой тучей темнела печать, в его руках была подобна ювелирному инструменту.

Он знал, что без его поддержки многие свободолюбивые и гордые бизнес-империи могли в одночасье превратиться в простую кучу денег. И чтобы такие кучи не захламляли деловые просторы, их быстренько вывезли бы в особые места под видом конфискованного имущества. Волки понимали это и потому преданно смотрели в глаза своему волкодаву, умирая от мысли, что в этом взгляде может полыхнуть ненависть, которую они питали к нему.

В узком кругу бизнесмены в бессильной злобе называли Тихона Ерофеевича «пидором», выражая тем самым свое неуважение к его нетрадиционной ориентации. Хотя понимали, что плюют против ветра. Даже тут Тихон сделал их, заблаговременно вписавшись в модный тренд исключительности. Все гадали, как это помогло ему сделать карьеру, но точными сведениями никто не располагал. Нехватку фактов, как водится, компенсировали домыслами. Достоверно было известно лишь то, что Тихон Ерофеевич ни разу не был женат.

Вспоминали случай, как на одном экономическом форуме благодарный банкир уговорил своего благодетеля заехать в Дом рыбака. Тихон согласился. Но к рыбалке, как водится, прилагалась баня, а к бане проститутки. Тихон выскочил, как ошпаренный. Сколько потом хлебосольный банкир ни оправдывался, называя девушек массажистками, Тихон его не простил. Вскоре банк был санирован. Впрочем, может, это простое совпадение. Однако никто не хотел проверять, совпадение ли это, и впредь никаких массажисток Тихону Ерофеевичу не предлагали.

Единственная женщина, которую Тихон Ерофеевич иногда брал с собой на светские мероприятия, была его сестра Ольга. Пара смотрелась странно, и непосвященные недоуменно разглядывали их. Среднего роста сорокалетний мужчина в безупречной физической форме и рядом она, полноватая немолодая женщина, повисшая на его руке. Не красавица, но и не чудовище. Одета без лоска, но дорого. Ни с кем не общается, но внимательно рассматривает присутствующих.

И пока непосвященные пялились, недоуменно сводя вместе его дорогой костюм и ее уплывшую в молодость талию, умные и знающие люди наперегонки подбегали к странной паре, чтобы засвидетельствовать почтение. Целовали ручку и отвешивали комплимент спутнице Тихона Ерофеевича. Она щурилась, тихо смеялась низким голосом и говорила неизменное: «Да будет вам». В ее глазах читалось: «Прогиб засчитан, вольно». После чего посетитель светского мероприятия облегченно выпивал шампанское и с чувством выполненного долга уходил домой. Главное было сделано. В определенных кругах знали, что Ольга Петровна является фигурой весьма значительной. Это единственная женщина, имеющая влияние на Тихона Ерофеевича.

У каждой женщины в жизни есть главный мужчина. У кого-то муж, у кого-то отец, у кого-то сын. У Ольги таким мужчиной был сводный брат Тиша. Все остальные – отец, муж и сын – присутствовали в ее судьбе, но не затмевали, а лишь оттеняли его достоинства.

Наверное, какой-нибудь дорогой психолог посчитал бы этот случай интересным и за очень солидный гонорар распутал бы историю отношений брата и сестры. Но Ольга на выстрел не подпускала к себе психологов, считая их всех без разбору шарлатанами. У нее хватало собственного ума, чтобы понять: отношение к брату основано на том, что она его сделала сама, собственными руками. Будучи женщиной рационального склада ума, она считала, что ценишь лишь то, во что вкладываешься. Самой крупной инвестицией в ее жизни был брат Тихон.