Лана Барсукова - Ничего, кроме личного

– Это да, до фига народу понадобится. Там же продажи зерна, приемка, технические службы…

– Это мне неинтересно, – прервала его Ольга. – Разных техников и бригадиров пусть набирает, сколько душе угодно. Мне хотелось бы, чтобы рядом с ним оказался наш человек. Совсем близко, в радиусе вытянутой руки. Например, в роли помощника по связям с региональной властью или что-то в этом духе. Короче, эдакий помощник по широкому кругу вопросов. Петухов обязательно должен взять на работу нашего человека.

– Так ты бы ему сказала, что за человек и на какую позицию его взять. Антон добрый, когда плов ест. Слушай, как в него столько лезет? Ты заметила? Его жена, наверное, совсем не кормит. Она его водой поит, здоровые пищевые привычки формирует, – Тихон громко засмеялся.

Ольга чуть отстранила трубку, переждала хохот и вернулась к серьезному тону:

– Ты не понял. Человек этот должен прийти как бы с улицы. Петухов никак не должен связывать его с нами.

– Засланный казачок? Ну ты голова! – восхитился Тихон. – Почему у нас в министерстве таких нет?

Вопрос был риторический, и Ольга его проигнорировала. Зато у нее созрел свой вопрос:

– Кстати, кто у Петухова жена?

– Фиг его знает, она какая-то мутная. Психолог, кажется. Знаю только, что Леной зовут. Четверых ему родила, он вечно без денег, так она фактически семью содержит, теток на какие-то психологические тренинги разводит. Вроде неплохо зарабатывает на этом.

Ольга облегченно вздохнула. Психологию она считала лженаукой. Да и многодетность в ее понимании не свидетельствовала о большом уме. Все! Кандидатура Петухова утверждена и обсуждению не подлежит.

Вечером, нежась в широкой кровати, Ольга проводила в небытии, как ей казалось, обычный день своей жизни. Потом она будет вспоминать этот день и удивляться, почему интуиция не нажала стоп-кран.

В детстве друзья звали его Тохой и относились к нему, как к расходному материалу. Если в компании кто-то отказывался пойти в кино, то лишний билет вручали Тохе. Если на дне рождения был пустой стул, то вспоминали о Тохе и в последний момент приглашали. Он был вечным запасным игроком. И радовался этому, потому что быть на виду на первой линии жизни казалось ему мукой. Хуже только лечить зубы.

Его стеснительность не была врожденной. Родители вспоминали, что в раннем детстве он даже с удовольствием вставал на стул, декламируя стихи гостям. Но потом случилось ЧП.

Маленький Антон гулял во дворе, когда туда заскочила огромная овчарка. Дети разбежались. Антон рванул в подъезд и там, держась за дверную ручку, заметил, как крупно дрожат руки, а по ногам течет что-то теплое. Тогда же он впервые услышал, как бухает в груди сердце.

Через щель в двери Антон видел, как подоспевший хозяин спокойно прицепил поводок и увел собаку. С балкона на него кричала какая-то женщина, но мужик только сплюнул и громко сказал: «Эта сука за всю свою жизнь никого не покусала». И все.

Антон пришел домой и хотел рассказать о случившемся родителям. И про то, какая собака огромная. И какой она казалась злой. А оказалась доброй. И еще хотел спросить, почему дядя назвал собаку сукой, если так сосед называет жену. Он открыл рот, но вместо слов, которые обычно катятся как горошины, нанизанные на нитку, получились рваные звуки. Нитка лопнула, бусинки катились вразнобой.

Он стал заикаться. Сколько родители не водили его по врачам, толку не было. Его заставляли петь слова, тянуть слоги. Петь получалось, а говорить, как прежде, нет.

Пока он был один в комнате, то мог говорить с мебелью. Получалось вполне сносно. Иногда и вовсе нормально. Но стоило переключиться с мебели на людей, как слова опять превращались в неподъемные кирпичи, которые застревали в гортани. От волнения он впадал в состояние речевой беспомощности.

Школа стала местом пытки. Учителя спрашивали его редко, и в этом Антон видел свою постыдную неполноценность. Он мог не учить стихотворений наизусть, его все равно не спрашивали. А если и спрашивали, то смущенно опускали глаза, стараясь на него не смотреть. Как будто он измазан нечистотами.

Так бы и просидел он на скамейке запасных всю жизнь, если бы не Лена.

Эта девушка появилась в его жизни, когда он учился на первом курсе политехнического института. Инженерную специальность он выбрал за то, что в ней предполагалось общение с машинами, а не с людьми. Учиться ему нравилось, письменные работы он сдавал на неизменное «отлично». А вот остальные проявления студенческой жизни были для него мучительны. Он избегал тусовок всеми силами. Но иногда друзья все же затаскивали его на какие-то вечеринки.

На очередном дне рождения кто-то решил пошутить и познакомить Антона с Леной. Их специально посадили вместе, чтобы лишить возможности не заметить друг друга. Шутка состояла в том, что у Лены от нервного тика дергался правый глаз. Юмористу показалось смешным, если два дефективных человека начнут гулять вместе.

Лена училась на экономическом факультете и, в отличие от Антона, имела мечту. Мечта была скромная и очень личная. Лена хотела излечиться от нервного тика. Антон тоже не прочь был избавиться от заикания. Но он мечтал пассивно, ему просто хотелось проснуться здоровым. А Лена хотела активно, не покладая рук.

Сначала она еще верила в помощь врачей. Это быстро прошло.

Потом окунулась в мир знахарей, которые шептали над ней странные слова и поплевывали в правый глаз. Было противно и бесполезно. Даже ездила к шаману, покупала ему жертвенного барана, но глазу это не помогло. Вера в знахарей и шаманов продержались не дольше, чем во врачей.

Свет в конце туннеля забрезжил, когда Лена стала читать книги по клинической психологии. Книги высокого профессионального уровня читать было трудно, практически невозможно, ведь Лена училась на бухгалтера. Но нашлись книги, где умные мысли пересказывались простым языком, в жанре научно-популярной литературы. Их-то Лена и стала поглощать в чудовищных объемах.

Особенно ей понравилась идея, что все болезни происходят от душевных переживаний и только настройка души может изменить физическую оболочку. Лена открывала мир заново. Оказывается, человек страдает полнотой, потому что изнутри его распирает чувство обиды. Путь к стройности пролегал через прощение. А худоба означала, что человек пытается спрятаться ото всех, стать невидимым, что говорит о его чувстве вины. Избавься от этого комплекса, прости себе все и начнешь набирать заветные килограммы.

Читая такую литературу, Лена освоила терминологию. Особенно чарующе звучало «прожить боль», «открыться удару и последовать за его импульсом», «войти в поток»… Это означало нечто смутное, но многообещающее. А про тантрический секс она вообще могла говорить часами. Антон пытался уточнить этот момент, все-таки вопрос секса его интересовал сильнее, чем «проживание боли». Лена объяснила, что это когда твоя энергия соединяется с энергией другого человека, что дает наивысшее наслаждение. Антон сделал вид, что понял.