Олег Мамонтов - Встречи с нимфами

«Воробышек!» – с внезапной нежностью подумал он при первой встрече с ней, восприняв её как милого ребёнка. А между тем она тогда была уже выпускницей журфака местного университета и в качестве дипломированного специалиста была принята на должность корреспондента в редакцию газеты «Ордатовские новости». Он в ту пору работал там в такой же должности.

Почувствовав себя влюблённым в это странное, прелестное существо с чертами обоих полов, он даже заподозрил себя в скрытом гомосексуализме. Впрочем, Ксения воспринималась, конечно, как несомненная девушка, а некоторые особенности её внешности и характера объяснить было нетрудно: её родители хотели сына и потому воспитывали её отчасти как мальчика…

Со временем он узнал, что приголубить её хотелось многим, причём женщинам – не в меньшей мере, чем мужчинам. Всюду, где собиралась журналистская братия из разных изданий, – на пресс-конференциях, в кулуарах областной и городской дум, в приёмных начальников, приглашавших представителей прессы на брифинги, – она оказывалась в окружении женщин-коллег, зрелых матрон, явно склонных взять её под своё «крыло». Журналисты мужского пола тоже, наверно, испытывали подобное стремление, только выражали его не столь очевидным образом…

В редакции «Ордатовских новостей» Ксения Раздорская общалась в основном с Андреем Хижняком – самым старым сотрудником, которому было уже под семьдесят. Тот ещё в советское время защитил кандидатскую диссертацию по экономике и потому считался в городе очень знающим экономистом. Это реноме льстило самолюбию старика, побуждая его к продолжению работы в качестве корреспондента, пишущего на экономические темы. Она приходила к нему в большую рабочую комнату, которую он делил с тремя другими корреспондентами, в числе которых был Каморин. Ей же самой места там не нашлось, и потому её разместили в соседней комнате, вместе с менеджерами по рекламе. Она задавала Хижняку множество вопросов по экономике в наивной надежде что-то почерпнуть на лету из его познаний, относившихся в основном к эпохе «развитого социализма», а на Каморина совсем не обращала внимания, чем серьёзно уязвляла его самолюбие. Его терзания усугублялись ещё и тем, что в корреспондентской комнате она частенько заводила телефонные разговоры со своим молодым человеком, всегда начиная их одним и тем же вопросом, с явной претензией на юмор и интимность одновременно: «Ты спишь?..» Такой демонстрацией своих раскованных отношений с парнем она, конечно, хотела показать немолодым коллегам, что уже не девочка, а вполне взрослая особа… Каморин думал, что её невидимый собеседник работает по ночам, и проникся к нему заочной неприязнью. Не потому ли, что в глубине души ревновал её к этому незнакомцу?..

Наверно, именно из-за уязвлённого самолюбия Каморин однажды решился заговорить с ней. Это случилось во время её очередного визита в корреспондентскую комнату, когда она кратко всплакнула и, ни к кому конкретно не обращаясь, сообщила о своей неудаче: ни один из начальников, которым она звонила, не согласился на интервью. При этом она с укором посмотрела на старших коллег, как бы желая дать им понять: это вы создали газете такую репутацию, что со мной, её представителем, не хотят говорить!

Каморин помнил, что подождал, прежде, чем ответить на этот завуалированный упрёк: не прозвучит ли реплика кого-то из коллег? А когда её не последовало, сказал полушутя-полусерьёзно:

– Вы наверняка получите интервью, если не будете тратить время на телефонные переговоры, а сразу явитесь в учреждение. Любой начальник будет рад общению с очаровательной девушкой!

Раздорская молча метнула в его сторону изумлённый взор. Но с тех пор она уже обращала на него внимание. Они стали даже немного общаться, причём первым всегда заговаривал он. Из её скупых ответов на его вопросы он узнал, что ещё в школе она определилась с выбором профессии, начав писать заметки в городскую детскую газету «Весёлая улица», а до прихода в «Ордатовские новости» успела поработать в многотиражке политехнического института…

Вскоре Ксения перебралась в местную редакцию общероссийской газеты «Финансист», после чего, видимо, посчитала, что вышла в «дамки» и что Каморин ей уже не ровня. Когда он случайно встретил её в фойе гордумы и попытался по старой памяти заговорить, она отвечала еле-еле, уклончиво, сквозь зубы, явно не желая более знаться с ним.

Затем он следил за её карьерой только издалека. Из интернета он спустя два года узнал, что она перепорхнула из местной редакции газеты «Финансист» в головной московский офис того же издания, а ещё через год – в пресс-службу крупного столичного банка. На этом последнем месте, спокойном и денежном, она, видимо, собралась осесть уже прочно. Попутно она вышла замуж за ордатовского доцента-историка Вязигина, которого увлекла за собой в Москву. Несомненно, это был тот самый молодой человек, телефонные разговоры с которым в корреспондентской комнате редакции «Ордатовских новостей» она всегда начинала вопросом: «Ты спишь?..» По всей видимости, в ту пору этот интересный для неё, подававший надежды юноша совмещал учёбу в аспирантуре с трудовой деятельностью в качестве ночного сторожа. В Москве она поспешила обзавестись и другими признаками принадлежности к среднему классу: приобрела автомобиль и начала выезжать на отдых за границу, выкладывая фотоотчёты о своих путешествиях в социальных сетях. Вскоре успешная молодая пара обзавелась ребёнком…

«Теперь-то она уже точно вышла в дамки!» – с печальной усмешкой думал Каморин, размышляя о достижениях пронырливой особы. Ему пришла в голову странная и даже почему-то пугающая мысль о том, что Раздорская на протяжении чуть ли не всей своей жизни неукоснительно следовала программе, каким-то таинственным образом заложенной в неё едва ли не в колыбели. Что хрупкая девушка, какой он знал её в самом начале их знакомства, и даже, наверно, она же ещё в бытность школьницей, какой он её не знал, та неведомая девчушка из прошлого, личинка будущей женщины, уже носила в своём сознании чётко определённую программу на всю предстоящую жизнь. Что ещё ребёнком она замыслила и получение журналистского образования, и замужество с молодым доцентом, и попадание в пресс-службу столичного банка. Что на протяжении многих лет, начав с заметок для «Весёлой улицы», написанных крупным детским почерком на листах из школьных тетрадей, она реализовывала этот замысел превращения из маленькой девочки-провинциалки в преуспевающую столичную даму настойчиво и неотступно, без единой ошибки, не теряя ни одного года.

В этой удивительной целеустремлённости Каморину почудилось что-то сродни явлениям из мира природы. Вот так же малёк лосося, только что вылупившийся из икринки, уже наделён знанием всего предстоящего ему жизненного пути: сначала из родной реки в океан, а спустя несколько лет, через многие тысячи солёных миль – назад в пресную заводь, для продолжения рода…