Олег Поляков - Весна обычных деревенских парней

Ближе к ночи, представительницы женского пола покинули нас. Да, и, слава богу. Не больно-то и хотелось. Потом мы разожрали ещё один пузырь, который появился из мрачной неизвестности, оглушив его, решили разойтись по домам, что оказалось сделать не так-то уж и просто, так как у меня квартиры в этом посёлке не существовало, я же не сын миллионера.

Смутные воспоминания о подъездных ночёвках заставляли передёрнуться. Сначала мы зашли к незнакомому мне Урусу. Он не захотел пускать меня переночевать, на что мы все на него обозлились.

– Мы те ещё припомним, мудила!

– Бля, ребят, я, правда, не могу. Тут палят…

– Ну, Урус, пожалуйста, возьми парнишу переночевать.

– Не, не могу. Извините. Всё.

Потом начали искать Карыча. Ещё его иногда называли Вороном. Он участвовал в бою против Выхино, поэтому я не мог себе представить, что и он может отказать. Карыч с бабами неизвестно где пил водку Мы строго наказали ему, чтобы он прекращал бухать и заниматься безобразием, на что тот отреагировал мгновенным повиновением. Прибежав из соседней деревни за десять минут, словно пуля, он ждал нас возле назначенного места как часовой. Было решено оставить меня у него. Карыч не возражал. Ещё бы! Когда мой друг с безумным взглядом грозился не наливать в течение месяца. Попрощавшись с друзьями, они нас покинули. Я и Карыч ступали ногами по дряхлому крыльцу. Мой друг заранее меня предупредил, что если я увижу пузырь, не трогал его, так как он непосредственно принадлежит отцу Ворона.

Карыч притащил поднос с бутербродами. Колбаска и сыр с белым хлебом были как раз, кстати, потому что мои кишки, как пели «Сектор Газа», уже давно завязались в узелки. Я поел и в надежде на спокойный сон, в котором были бесплатные проститутки, и лёг на диван. Однако мои ожидания умерли вместе со сновидениями, потому что ёбаный Карыч поставил сраный «Night Wish». Мы прослушали всю дискографию от начала до конца. После шестого альбома я вроде как уснул, но проснулся от тех же звуков уже ненавистной мне группы.

Теперь я иногда вспоминаю об этом инциденте и ворочу еблом, а мои друзья меня часто подкалывают. Я пытаюсь об этом забыть, но всегда находиться мудак, который говорит:

– Night Wish до утра, на-ра-на-ра-на-на-на…

Под утро я все-таки заснул, но всего лишь на час. Меня разбудил Ворон и вежливо выгнал. Я, недолго думая, пошел к моему другу, увидев его пьющим пиво около магазина с каким то парнишей. Зайдя в ларек, мы купили баллон «Русского», и пошли на памятник похмеляться. Избавившись от головной боли, побрели к нему домой, спать дальше.

Проснулись примерно около пяти часов вечера. Так как хозяин хаты не жил на посёлке, холодильник оказался пустым. Нам пришлось топать в палатку. Там купили наш любимый деликатес – хлеб с майонезом. Похавав, нам захотелось бухнуть, но денег было рублей сорок, так что на палёнку нам не хватало. Мой друг предложил съездить в Известково. Я не стал возражать, так как знал, что он херового не посоветует.

Еле-еле дойдя до собаки, мы с квадратными головами сели в неё, и, проехав одну остановку, вышли на станции «Гжель». От платформы нам предстоял недолгий путь, измеряемый пятнадцатью минутами. Мы шли через изрисованные лоховскими графити гаражи и трёхэтажные хрущёвки, где ютилась одна лимита. Дойдя до дома номер двенадцать, зашли во второй подъезд. В мрачном помещении красовались тупые надписи и лежащие на ступеньках алкаши. Я позвонил в дверь. Нам открыло опухшее лицо женщины бальзаковского возраста, и хриплым пропитым голосом спросило:

– Чё, бля?

– Нам за двадцать пять… – Отозвался Олег.

Она молча удалилась в свои апартаменты и, спустя несколько минут, вернулась с пол-литровой бутылкой самогонки. Мы спустились вниз. Покинув выгодный магазин на дому, проследовали в детский садик, расположенный неподалеку.

С прибытием сели на холодную землю под двумя молодыми германскими ёлочками голубого цвета и ошеломлённо переглянулись, поняв, что пойло наливать не во что, поэтому пришлось снова поднять жопу.

Пройдя полкилометра до первого ларька, мы с уставшим видом купили на последние деньги два стаканчика и газировку, которую производят на подмосковном заводе «Берегиня», и вернулись на прежнее место, где не было назойливых алкоголиков, которые то и дело совершали попытку выпить на халяву. Открыв бутылку, нас своротило, словно мы унюхали едкий запах подъездного поноса. Налив по сто пятьдесят, не чокаясь, оглушили, запив поганым красителем для заборов, именуемым «Колой». Резкого прихода не было, поэтому, два раза повторив ту же процедуру, бутылка осушилась, но эффекта до сих пор не было. Наши недовольные лица побрели на станцию, где нам пришлось тупо сидеть на скамейке и ждать электричку. Хоть сейчас мы и сидели с глупым видом, но несколько минут назад нам было хорошо, потому что высокоинтеллектуальные люди всегда найдут пузырь и проведут время в прок.

Гжельские районы мне напоминали ебучую Дубовую рощу. Подняв с колен голову, я заметил валяющуюся женщину. Она лежала в грязной канаве возле платформы. Рядом с ней стояли сумки. Нас это привлекло, и мы пошли на разведку, а точнее примитивную махинацию. Пройдя мимо, увидели бутылку водяры. Мы не решились её брать, так как повсюду толпились бесполезные людишки, которые могли запалить воровство. Прекрасно осознавая, что мы тоже люди, всё равно отделяли себя от них, так как могли выпить гораздо больше, чем умещалось в их желудке. Дождавшись электричку, они начали ломиться в переполненные различным живым мусором вагоны, огрызаясь на любое слово и матерясь, словно все они звери.

Мы все дрожали от нетерпения, так как пьяная могла в любой момент проснуться, и наш план похищения пузыря мог провалиться. Проводив взглядом уезжающую электричку, я схватил бутылку и, спрятав её в рукаве, побежал. Когда мы были в безопасности, то «Друг» (так называлась водка), довольно гладко скользила по пропитому горлу. Нам было наплевать, что не было закуски и запивки. Единственное, что имело смысл – это догнаться. Поэтому мы немедля охерачили пятьсот грамм примерно за десять минут. В животе появилось необыкновенно ощущение комфорта.

Мы решили вернуться к пьянющей незнакомке, у которой подрезали пузырь, и посмотреть что интересного у неё в карманах. Порывшись, не нашли ничего интересного, кроме полтинника, который довольно быстро превратился в две бутылки за двадцать пять. Промочив горлышко горькой, сели в электричку, державшую путь в мёртвую неизвестность, но нам было на неё насрать, поэтому было решено выйти в «Люберцах». Но до них было ещё далеко…

Когда мы ловили запоздавший приход и недовольные взгляды пассажиров, которым не нравился едкий запах палёной водки, исходивший из наших дыхательных путей, в вагон зашёл наш общий знакомый. Колян торговал мороженым. Увидев нас, заулыбался, тем же ответили и мы. У нас осталось ещё один начатый пузырь, и мы предложили ему. Сначала Колян отнекивался, аргументируя это тем, что не пьёт на работе, но мы всё же его уговорили. Допив бутылку, в наших глазах отразились три бутылки «Клинского». Откуда они взялись в сумке для мороженого, нам не было ясно, но мы плевали на это и просто пили. Пиво – не вино, но после водки всё равно.