Крис Кода - Моя прабабушка была горой

Айжан уронила телефон. Время будто застыло, и в нём застыла она сама. Её руки вдруг налились непривычной тяжестью. Она медленно подняла их к лицу.

У неё по-прежнему было десять пальцев, но теперь на каждый из них было надето по одному, а то и по два кольца, на вид серебряных. Каждое кольцо было не похоже на другое и было украшено абстрактными узорами. Каждый палец заканчивался когтём, не ногтём, а именно когтём – длинным, острым, красным, блестящим, металлическим.

И руки были в крови.

– Айжан?

Она моргнула, и руки перед её лицом снова стали нормальными.

Рядом стояла Дина, снова вполне живая, только не улыбающаяся.

– Что случилось? Телефон не сломался? – спросила восставшая из мёртвых.

Айжан посмотрела на дуб. Под ним никого не было, и никаких ярких пятен вокруг тоже не было.

– Я чёт это… – пробормотала она и на всякий случай потрогала подругу за плечо.

– Чего? – спросила та обеспокоенно.

– Чего-то вот… – Айжан рискнула и зажмурила глаза. Открыв их, она увидела ту же картину, то есть живую Дину. – Такая фигня привиделась.

– Какая фигня?

– Да ну, не хочу пересказывать даже.

– Окей, давай присядем, вон скамейка. Телефон не забудь.

Они сели на лавку, которая стояла чуть поодаль, но всё равно слишком близко к дурацкому дубу.

– Ууууф, – протянула Айжан.

Она посмотрела на небо. Там было высоко, безоблачно, чисто. Это немного её успокоило.

– Может, в мечеть сходить?

– Ты же этот, как там, агностик, – заметила Дина.

– Ну вот Бог меня и наказал за это глюками, – усмехнулась Айжан.

Дина улыбнулась в ответ.

– Ну смотри, хочешь, на следующей неделе вместе сходим. Заодно за курсовые помолимся.

– А ты же этот, как его, еретик.

– Всё время путаешь, не еретик, а аргын 2 2 Тюркское племя, входящее в состав казахского народа. Как правило, каждый современный казах знает, к какому племени принадлежали его предки . За компанию с тобой схожу. Если хочешь.

– Я подумаю.

Они замолчали. В отличие от Айжан, Дина была общительной. Ей всегда было что сказать. Но ещё с ней можно было помолчать, и это давало чувство защищённости.

В мыслях Айжан начали вспыхивать воспоминания, которые она когда-то, давным-давно, почти неосознанно, спрятала очень глубоко. Не потому, что они были плохими или страшными, а потому, что они были будто из другой жизни, были присущими только детству, странными и нерациональными, некомфортными и не принадлежащими взрослой душе.

Хотя в тех событиях не было ничего необычного, если подумать. Это были даже не события, а простая ситуация – бабушка рассказывала внучке сказку.

Это было в деревне, куда Айжан приезжала каждое лето, и другие подробности – железную кровать с пружинами, яйца на завтрак, чай с молоком и жентом 3 3 Десерт из пшена, масла, меда, орехов и других ингредиентов , коров на выпасе, опилки из птичника, сундук, украшенный орнаментами, в котором лежали платки и отрезы ткани, громких соседских мальчишек – Айжан вспоминала часто и ярко. Но не это.

Она любила слушать, как рассказывала бабушка. У Ажеки 4 4 От каз. «әже» – «бабушка» был богатый казахский язык, она знала наизусть бесчисленное, казалось, множество, песен и стихов, и Айжан потом часто жалела, что не просила её записать хоть что-то – не факт, что все эти произведения были зафиксированы в, допустим, фольклорных сборниках. Она также много позже поняла, что, пересказывая даже «зафиксированные» истории, бабушка часто добавляла от себя много новых деталей, но для маленькой Айжан всё, конечно, звучало органично.

Однажды настало время страшной сказки. Ажека говорила не торопясь, чётко, выдерживая драматические паузы, и при этом увлечённо. Айжан лежала, укрывшись одеялом, и слушала внимательно, как никогда в жизни.

Кочевникам в степи следует остерегаться многих злых существ, но больше всего – Жезтырнак. Она была бы красива, если бы не медный нос. И когти у неё медные, и она может ими разорвать одинокого путника на мелкие кусочки. А может не рвать, а высосать когтями всю кровь из бедолаги, потому что кровью она тоже питается. Иногда она может обмануть и притвориться человеком, и тогда горе поверившим в её обман. Не то что одинокие путники – целые семьи могут стать её жертвами. Только хитростью и ловкостью можно победить её, но и в этом случае нужно опасаться. Если убить Жезтырнак, то обязательно придёт мстить её муж Сорель, а дальше кто знает, сколько у неё родственников. Вот и один храбрый охотник сумел разоблачить притворство и повергнуть эту не то демоницу, не то проклятую человеческую женщину. Но ему и его аулу стоит теперь быть очень осторожными и следить за каждым незнакомцем, просящем о ночлеге.

Вот такая была сказка. Маленькой Айжан было и страшно, и любопытно, и она забросала бабушку вопросами, на которые та с охотой отвечала, и в конце концов почти полностью успокоила внучку, сказав, что в их дом Жезтырнак уж точно не придёт – ведь она живёт в степи, а гор, которые были видны из окна детской, она боится. Степь для девочки, жившей в Алматы, была какой-то абстрактной концепцией. Если подумать, то и до сих пор, даже для выросшей Айжан, степь была по большей части просто частью пейзажа, который она иногда видела в поезде.

А в тот вечер Ажека рассказала сказку и в ответ на «Қайырлы түн!» 5 5 Спокойной ночи! от внучки улыбнулась ей, поцеловала, сказала: «Қайырлы түн, Айжаным менің!» 6 6 Спокойной ночи, моя Айжан! – и ушла к себе.

У Айжан в ту ночь получилось заснуть, но что ей снилось, она уже совершенно точно не помнила.

Её снова вытащил в окружающий мир голос Дины:

– Пилить, что ли, собираются?

У дуба собралось несколько человек в оранжевых жилетах. Они держали в руках разные угрожающие инструменты и действительно очень активно размахивали ими вокруг чёрного дерева. Впрочем, не факт, что с целью именно спилить.

От оранжевой группы отделилась женщина, чье лицо было замотано платком. Только глаза не были спрятаны под тканью. Видимо, для защиты от всё более активного солнца. А может, от пыли и опилок. Айжан часто видела в городе людей в таких ансамблях, но не особо задумывалась об их смысле.

Женщина подошла к скамейке и спросила:

– Қыздар, сигарет бар ма? 7 7 Девочки, есть сигарета? – её голос звучал глухо, будто не из-за платка, а из-под земли. От неё пахло перегаром, правда, не сильно.

– Жоқ, кешіріңіз 8 8 Нет, извините. , – ответила Айжан.

На женщине были полутканевые, полурезиновые перчатки с отрезанными кончиками пальцев. Ногти на них были изгрызены почти до мяса, и Айжан стало почти неуютно от такой неухоженности.

– Ал сағат қанша болды? 9 9 А сколько времени? – снова спросила она.