Дмитрий Роюк - Запах

Из-за похмелья утро оказалось тяжелым. Перебрав с выпивкой, я уснул в одежде, лежа головой к муравьиной норе. Теперь все тело не только ныло, но еще и чесалось. Я скинул с себя футболку и джинсы, и проследовал в душ. Выкрутив краны на полную мощность, снял трусы, и подставил голову под струю. Начальник мне говорил, что я слишком уверен в своих запахах. Что не следует доверять интуиции. Интуиция – это воображение, а не практическая часть дела. Это не факты, а пыль. Ее нельзя принести в пакетике на суд и предоставить в качестве обвинения. И поэтому в Хугарде, я выполнил свою задачу настолько, на сколько, смог это сделать квалифицированный пес. Я дал четкий курс. Оставалось только найти предметы связывающие дело между собой. А я не могу полностью вести дело. После трагедии с Мирой я могу вести только теоретическую часть работы. Начальник моего отдела пошел мне на уступки, и использует меня, как начало хорошего старта. Я объясняю убийство, а дальше этим занимаются другие ребята из моего отдела. Они сопоставляют факты, ищут улики и т. д. А я ухожу за кулисы в тот момент, когда зал решает аплодировать.

В любых преступлениях связанных с убийством, жертва, как правило, состоит в тесном общении со своим убийцей. Это может быть даже самый близкий родственник – брат, сестра, отец, даже мать. Возможно супруга или супруг. И так на убывание, пока список подозреваемых не дойдет до соседа по этажу, потом по дому, а затем по улице. И поэтому, когда я оказываюсь на месте преступления, я исполняю роль ищейки, но преследую другого рода запахи. Я берусь за чувствительные запахи тела. Я врач, который заставляет очнуться пациента с помощью тока. Оживляя прошлое, я оживляю вокруг него запахи. И он, пропитываясь ароматом, но скорее вонью, выдает мне правду через поры рук и других частей тела.

Разбираться в запахах я научился в тот момент, когда Мира влюбилась в другого. Я прошел все круги ада: от остатков сладкого пота на коже, после секса с другим, и непринятием меня своим телом. Тело Миры больше не было готово выделять запах, на который я обращал внимание, когда она хотела меня. Теперь, когда Мира возвращалась домой, тихонько закрадываясь под одеяло, чтобы не разбудить меня, я чувствовал эмоциональную пытку, которая могла найти выход в ее признании. Но Мира молчала. Но не молчала ее холодная кожа. Со мной она просто сбрасывала старые змеиные кольца, а с ним она была той, что когда-то принадлежало мне. Сильной, чувственной, победительницей в конкурсе красоты: мисс превосходство. Я стал пациентом с неизлечимым диагнозом наркомана. Перенося все операции без наркоза я, как будто умер от болевого шока, вылетел душой из своего тела и стал рядом. Я превратился в равнодушного наблюдателя. Скатился до уровня алкоголика. Погряз с головой в депрессии.

Объясняя себе, что больше не могу переносить запахи чужого счастья, я стал завистником, мстительным ревнивцем по отношению к человеку, которым недавно восхищался. Я занимался саморазрушением, пытаясь надломать все, что окружало меня, чтобы добраться до Миры. Причина была в том, что я знал: тех чувств, той любви, которую я испытываю к Мире, я больше не смогу испытать. Поэтому я психовал, закатывал скандалы, зная наперед, что Мира рано или поздно уйдет. Потому что она лучше всех, она «самая крутая тачка на районе», да что там, на районе, в городе, в мире, во вселенной. А у меня даже нет водительских прав.

Я с детства умел переживать то, что мне рассказывают. К моей особенной эмпатии родственники относились по разному. Некоторые считали, что я так подорву себе здоровье, что такое поведение не свойственно настоящему мужчине, и скорее всего я превращусь в девчонку. Другие же находили это забавным и трогательным. Сулили мне карьеру писателя или художника. Но, а я хотел быть просто счастливым. Я умел переноситься из одного пространства в другое, пока не находил спокойное место для себя. Я рассказывал истории, описывая атмосферу и запахи. Это помогало мне погрузить слушателя в тот мир, в котором я жил. И не важно, что он был вымышленным, ведь все запахи были настоящими. Запах духов Миры успокаивал меня, а когда надо пробуждал, выкидывая, словно море на берег. Я хватался за нее, как за мокрые песчинки, чтобы волна жизни не утянула меня обратно. Скреплялся с ней губами, а потом телом. И оставался в ней до утра. Я хотел, я был, я жил, пока… запах не изменился.

Теперь, когда я прошел через муки, глядя на Джека, я легко видел его мотивацию, и даже готов был его оправдать. Мы – люди очень похожи. Жизненные ситуации примитивны, но зная о них, мы все равно допускаем роковые ошибки. Мы лажаем. Мы, как наркоманы под солнцем, щуримся, требуя других удовольствий.

Ударом руки я выключил горячий кран, и остался стоять под холодным душем.

Обмотавшись полотенцем, я вышел из ванной и сев на край кровати открыл почту в ноутбуке. В почте содержались данные удаленных сообщений и звонков с телефона Джека. В день исчезновения Джек звонил Саше больше десяти раз. Но Саша по какой-то причине не брала трубку. Это навело меня на то, что Космос все-таки просто сбежал с Сашей. И Джек поднял панику, солгав полиции, что пропал брат. Он хотел вернуть Сашу, и решил хитростью устранить свою проблему. Но прочитав следующее сообщение, я испытал, то с чем давно уже поквитался, очистив свою совесть не оправданиями, а тяжелым раскаянием. Джек написал Саше, что убил брата.

Луксор находился в пяти часах езды от Хугарды. Дорога шла через пустыню. Хотя в Египте все дороги идут через пустыню, если учесть что 96% территории – это пески. Остальные 4% занимает человек, расселившись около Красного моря или реки Нил.

Я добирался на туристическом автобусе, который отправился в девять часов утра из моего отеля.

Подойдя к Карнакскому храму, я увидел больше сотни туристов, приехавших поглазеть на тайны Древнего Египта. Я легко узнал Сашу. Пройдя настоящую Аллею Сфинксов, я вошел в начало храма и встретился глазами с ней. Саша чем-то напомнила мне Миру. Возможно, поэтому сердце стукнулось о грудную клетку громче обычного, и я решил, что эта та самая любовь двоих братьев. Саша была, как и Мира длинноногая с кошачьей грацией и весьма тонкой талией. Кожа была шоколадной, без изъяна. У Миры же кожа была молочной и плохо поддавалась загару. Но мне нравился ее белый плоский живот. Я не считал, что Мире чего-то недоставало. По части визуальной красоты она превосходила любых глянцевых моделей. А вот внутри она не дотягивала до хорошей девочки, но умело это прятала за собственными страданиями, на что собственно я и попался, решив, что ей нужна помощь, а не просто секс.

Больше двух часов я потратил на ожидание, когда Саша останется одна. И только на следующем маршруте, выходя из Долины Мертвых, я застал ее отдельно от других. Жара была невыносимой, народ бежал, торопился поскорее вернуться в автобус, под кондиционер. Саша шла спокойно. Это еще раз напомнило мне о Мире. Она всегда держалась ровно. Никуда не бежала. Двигалась, выдерживая паузу, между шагом, длинных стройных ног. Может быть Мира так ходила, чтобы дать возможность мужчинам лучше ее разглядеть?