Оксана Алексеева - О Нём

Бесследно исчез открытый и весёлый ребенок. Теперь я стала замкнутой и пугливой. До сих пор помню тот парализующий ужас, от которого голова становилась как вата, тряслись колени и сердце выпрыгивало изо рта. Как только родители выключали на ночь свет, я начинала кричать… Долгое время никто не знал, что я вообще не остаюсь дома одна. Едва родители уходили на работу в пять утра, я вскакивала, не умываясь и не завтракая, выбегала из квартиры. Ещё затемно я подходила к зданию школы и стояла у входа вплоть до открытия. Через некоторое время вахтёрша стала впускать меня пораньше, чтобы я не мёрзла на морозе. А ещё через пару недель директриса позвонила к нам домой удостовериться, всё ли хорошо в семье. Тогда подобный интерес был нормой жизни. Мама очень разозлилась. Отец же проявил чуткость и пытался помочь – втолковывал мне, что всё это фантазии и нет никаких причин так бояться. Нужно ли пояснять, что это было безрезультатно?

Сейчас я знаю, что прежде чем что-то украсть и разрушить, дьяволу нужно сначала нас напугать. Страх делает нас беззащитными. Впереди всех потерь и поражений всегда идёт он – страх. Современные психологи назвали бы это паническими атаками, но тогда никто не придавал значения эмоциям маленькой девочки. Паническая атака – это духовная атака. Родители – христиане знают, как сразу локализовать нападение врага. Помогут и покажут, как справиться с помощью нашего главного оружия – молитвы. А мольба родителей за своих детей имеет колоссальную силу и покров. Но когда родители не идут за Христом, их ребёнок совершенно беззащитен. Те страхи, что были посеяны в детстве, мучили меня ещё долгие годы, прежде чем я освободилась от них окончательно. Именно они стали причиной многих моих неудач, породив неуверенность в себе и чувство отверженности. Поэтому так важно сразу зачищать эти вредоносные семена. Выкорчёвывать их как можно раньше.

_________

А жизнь вокруг тем временем стремительно менялась. Помню, как родители вдруг с азартом и упоением стали смотреть трансляции каких-то пленумов. Отовсюду гремели новые слова «перестройка», «гласность», «плюрализм». Папа стал ездить в Польшу и привозить «баулы». А мама уволилась с работы и сидела дома, ведь она стала женой директора «фирмы». Помню растерянное лицо классной руководительницы, которая объявила, что школьную форму и красный галстук можно больше не носить. Я была в ужасе. А что тогда носить? Оказалось, что мне нечего надеть… Вся остальная одежда была «на выход». Спасли первые джинсы, привезённые отцом из Польши. А мы с братом раз двадцать посмотрели в кинотеатре «Рэмбо» с неподражаемым Сильвестром Сталлоне.

…Мне тринадцать и я всерьёз думаю, покончить ли мне с собой или просто убежать из дома. Но если бежать, то куда? А если умереть, то как? Верёвка – страшно. Тонуть – тоже. Слышала я, что если выпить много, много таблеток.…

У меня большие проблемы. Спросите, ну какие ещё могут быть проблемы по сравнению с теми, что удалось пережить? А вот какие.

В шестом классе у нас появился новый ученик. Я не буду называть его имени. Дам ему фамилию одного персонажа – Антонюк. Она ему подходит. Мальчик Антонюк был невысокий, коренастенький и поначалу довольно тихий. Он быстро сдружился с ребятами, а чуть позже и с некоторыми девочками. Я, как обычно, обитала на задней парте. У меня были две приятельницы в классе, которых я считала своими

подругами. Мы иногда болтали о всякой ерунде и делились домашними заданиями. Так как я стала девочкой немного «не от мира сего», как говорила моя классная руководительница, то это, пожалуй, самое большее, на что я могла рассчитывать. Мне было сложно общаться с людьми, а уж с шумными и едкими сверстниками тем более. На уроках я смотрела в окно и писала стишки, рассказики или читала под партой. Если меня о чём-то спрашивали, честно отвечала: «Я не знаю». Мне ставили двойку, и я продолжала читать дальше. К следующему уроку я собиралась с силами и учила то, что задавали в школе, поднимала руку и рассказывала на пятерку. А после с чистой совестью продолжала заниматься тем, что мне было интересней – книгами.

Оценки в журнале выглядели так: 2,5,2,2,5… За четверть и за год у меня, таким образом, выходили твёрдые тройки. После скучной школы я со всех ног бежала в библиотеку. Там давали книги почитать домой, но самые интересные были только в читальном зале. Именно там я засиживалась до самого закрытия.

Мир книг открыла для меня наша школьная библиотекарь. Старенькая, сухая и сутулая женщина терроризировала всех, кто не посещал школьную читальню. Она скрупулёзно вычисляла, сколько в классах читающих и не читающих детей. Вызывала к себе, смотрела пристально сквозь очки и допрашивала, как в гестапо.

– Сколько книг ты прочитала за месяц? Какие? Названия! Авторы!

До сих пор помню тот первый томик, что мне всучили насильно. Читать я его не стала. Через месяц принесла обратно, но старую лисицу не проведёшь! Не выдержав допроса с пристрастием, я с позором ушла и снова явилась через месяц. Книгохранительница не отставала от меня до тех пор, пока я не рассказала подробно, о чём та история и не описала всех её персонажей. Сейчас и представить себе трудно таких фанатичных и преданных своему маленькому делу школьных библиотекарей.… Но эта сморщенная, крючковатая дама открыла для меня воистину волшебную дверь, шагнув в которую, я не хотела возвращаться обратно. В общем, я не училась – я читала и жила в выдуманных мирах Волкова, Булычева и Фенимора Купера.

Вы зададите резонный вопрос – как же родители смотрели на это? Никак. Маму практически перестала интересовать моя жизнь, а отец изо всех сил пытался влиться в волну «новых русских».

Притчи Гл.7 Ст.7 «и увидел среди неопытных, заметил между молодыми людьми неразумного юношу».

_______

Тихая и спокойная жизнь изменилась с приходом Антонюка. Мне долго были непонятны причины, по которым этот мальчик делал то, что он делал. Сейчас я, конечно, понимаю, кто действовал через него и какую цель враг хотел постичь. Ему не удалось убить меня с помощью болезни, свои страхи я пыталась побороть с помощью книг, и тогда он решил сделать мою жизнь максимально невыносимой. Может, даже рассчитывал, что я сама с нею распрощаюсь. Как это, к сожалению, бывает с подростками…

Итак, Антонюк, по одному Богу известным причинам, решил выбрать жертву и издеваться над ней (как сейчас говорят, троллить) всем коллективом. Выбор пал на меня. Я не сразу поняла, почему весь класс вдруг ополчился. Почему вчерашние приятельницы-подруги стали сторониться. Я осталась одна за партой, потому что одноклассники стали избегать садиться со мной за одну парту. Вокруг образовалась пустота, вакуум. Впрочем, первое время это меня мало задевало. Я с ещё большим рвением погрузилась в чтение и писательство… Может, поэтому мальчику Антонюку показалось мало. Меня стали подкарауливать у выхода из класса, чтобы пнуть. Вытряхивали мой портфель в коридоре, выбрасывали мои книги, рвали. Приходилось возвращать в библиотеку на замену свои домашние книги, благо в них недостатка у нас не было. Могли вытряхнуть на голову мусорную корзину, стоящую в классе. Драться мне и в голову не приходило.