Елена Бекетова - Рассказы Доброго Психа

Я не трогаю тему алкоголизма родителей вообще, просто люблю и сострадаю, – поэтому Сережа с Антохой на доверии иногда сами смущенно шепчут мне правду. И с облегчением вздыхают, когда за праздничным столом я наливаю себе в бокал фруктовый сок.

Так вот, семь лет назад Сережу с Тохой изъяли из семьи. Поместили в приют – это обязательный этап: полгода пребывания ребенка в приюте дается родителям на то, чтобы одуматься и избежать лишения прав. Одновременно туда же попала моя Ксюша. Сереге было 7, Ксюше – 8 лет. Одинокие и несчастные, никому не нужные, они подружились, и это скрашивало их одиночество. Вместе попали в детдом. В отличие от многих других обездоленных сирот, они решили не опуститься, не махнуть рукой на судьбу, а стать лучшими. Вы понимаете, ЛУЧШИМИ! Вопреки всему, всем чертям назло!

Антоха – тот был иным. Он не стремился стать лучшим. Напротив, озлобился, стал воровать и хулиганить. В общем, был одним из худших в младшей группе, «головной болью» всех воспитателей. Получилась такая пара: один брат кругом хороший, другой – кругом плохой. Никто не догадывался, что у Антохи золотое сердце и волшебный дар «эмпатии» и «синтонности» – способности тонко воспринимать душой чувства других людей, читать их души, как открытую книгу. Вот таким был в глубине души этот «очень плохой мальчик».

Итак, Сережа отличался от всех других мальчишек своим стремлением ко всему хорошему и «правильному» (честно говоря, зануда он слегка, но всем мы чем-то не идеальны))) Учился прекрасно, каждый день (!) сам (!) ходил в музыкальную школу. Дорогие читатели, кого родители через силу заставляли учиться музыке! И те, кто сейчас через силу пытается научить музыке своих детей! Вообразите себе эту картину: в детдоме нет аккордеона, поэтому ребенок ежедневно (по морозу!) сам ходит в «музыкалку» выполнять домашнее задание. И мечтает однажды попасть в настоящий театр на оперу или балет. А в глубине души знает – это невозможно.

Итак, он стал лучшим. Но от этого не менее одиноким. Утешением у него была музыка и… Ксюша. Однажды в летнем лагере под Красноярском (куда ежегодно привозят на отдых детей из Таймырских детских домов) кто-то из взрослых наловил улиток и раздал детям. Так вот, Ксюша и Сережа, смущаясь, договорились, что их улитки будут «пара». На следующий день кто-то нечаянно раздавил Ксюшину улитку – и Сережина тоже умерла. Улиток было очень жалко, но при этом дети увидели в этом «знак» неразрывности своей дружбы. На дискотеке Сережа, смущаясь еще больше, пригласил Ксюшу на медленный танец. Девочка застеснялась – и убежала. Но оба запомнили этот момент надолго.

Ну, а потом – прилетела я. На самолете. И забрала Ксюшу в Москву, за 6 тысяч километров от родного Таймыра. Девочка была в счастливой эйфории, лишь в день отлета, ранним утром (выезжали мы с ней в 4 утра, чтобы успеть на самолет в 6 часов) она подошла к спальне мальчиков в надежде, что Сережу разбудят и они смогут проститься. Зная, что Ксюшу НАШЛА МАМА (так это называется в детском доме, и это – запредельная мечта каждого сироты), он еще до моего приезда подарил ей свое фото с надписью. И вот она стоит под дверью мальчишечьей спальни. А я, старая училка: мол, да нельзя, да 4 утра, да всех перебудим! (Правда, его бы все равно никто не разбудил в такую рань). Так и улетели, не простившись.

А потом я и думаю: что же я натворила?! А детская первая любовь? А улитки? Мы с моей первой любовью шли друг к другу 30 с лишним лет, зачем же Ксюше идти так долго и так далеко (те самые 6 тысяч километров)?!

Но это было потом. Совсем не сразу. Вначале нужно было разыскать Ксюшиного братика Дениса. Через полтора года он попал в тот же детский дом, и вскоре я прилетела за ним. Оказалось, он успел подружиться с Серегой. Тот стал ему старшим другом (Денис – ровесник Антона, но выглядит совсем маленьким и хрупким, лет на 7-8). Собирая вещи Дениса и отвечая на бесконечные вопросы других мальчишек на тему: «А когда же МЕНЯ ТОЖЕ НАЙДЕТ МАМА?», я увидела Сережу – он пришел на прощанье покататься с Денисом на санках. Я решила показать ему фото повзрослевшей Ксюши. И тут увидела в его глазах горькое отчаяние: «Ксюша – теперь домашний ребенок. Куда мне до нее, детдомовскому сироте?!» Ну, неправильно все это было!!! Несправедливо!!! Так же, как несправедлива жизнь по отношению ко всем остававшемся в детдоме маленьким человекам (да простят меня за это слово языковеды).

Старый романтик, я решила взять Сережу в нашу семью. И тут неожиданно узнала, что у него есть младший брат Антон (двоечник и хулиган). Разумеется, я решила взять обоих. Однако в детском доме поначалу ошибочно подумали, что я хочу взять одного лишь Сережу. И предложили ему написать согласие на разлучение с братом. Тот внутренне заметался: с одной стороны, Ксюша, мама и Москва, с другой – непутевый брат, но это БРАТ, и к тому же младший. Каким бы он ни был, Сережа считал своим долгом о нем заботиться. Мальчик нашел в себе силы благородно отказаться от улыбнувшегося ему счастья. И этот отказ было его лучшей характеристикой, лучшим аргументом в его пользу в моих глазах. Я позвонила в детский дом и объяснила, что беру и Антона тоже. На другом конце провода – ошеломленная пауза, потом изумленное:

– Так Вы ОБОИХ берете???!!!

Ну, что, близимся к хэппи энду? Если бы! Потом были долгих два года моей очередной борьбы с системой. Я поседела в этой борьбе, и это не метафора. Москве, златоглавой-белокаменной, не нужны дети из регионов. Пришлось плюнуть на все, продать московскую квартиру – и купить дом в области. Все мои родители, бабушки-дедушки, пра- и пра-пра перевернулись в гробах на Пятницком кладбище оттого, что их единственный потомок теряет московскую прописку. Ничего – пусть гордятся. Пусть радуются такому богатому продолжению нашего рода: целых пятеро детей, пятеро хороших людей. И черт с ней, с квартирой и с пропиской – оно того стОит.

И вот очередная поездка на Таймыр, причем Ксюша полетела со мной – хотела увидеть родной край, тундру, полярную ночь, пообщаться с девочками из детдома. Повезли в детский дом подарки от моих школьников-волонтеров. У меня уже, надо сказать, сложились своеобразные традиции поездок за детьми на Таймыр. Каждый раз делаю фото своего нового сыночка или дочки (или двух своих детей, как на этот раз) на Севере и потом – в пути, в самолете. Называется каждая серия таких фото «ПУТЬ ДОМОЙ». «Путь домой -1» – это Ксюша, «Путь домой – 2» – Денис, «Путь домой – 3» – Сережа с Антохой. У нашего Костика путь домой был из соседнего дома ко мне – метров 100, поэтому фото мы не делали, но занял этот путь долгих 3 года (пока «система» раскачалась забрать его у изверга-отчима и передать мне).

И вторая традиция – пока дети, притомившись, мирно спят в самолете, читать их личные дела. Вот это – не для слабонервных. Ни Стивен Кинг, ни фильмы ужасов не сравнятся с решениями суда о лишении родительских прав на нескольких страницах. Ну, еще можно медицинские документы ребенка почитать, тоже много интересного узнаешь. В первый раз летела – не выдержала, прочитала кое-что соседу. Так он, взрослый мужчина, плакал. Я-то не плачу: у меня нервы-канаты))), иначе не победила бы столько раз «систему», беспощадно ломающую судьбы и без того несчастных детей. (Не верьте трогательным передачам в стиле «Дети ждут»).