Михаил Щербенко - QueenSnake

– Да, я помню твой рассказ.

– Как мы сошлись? Как полюбили друг друга, хотя были столь различны? Случайность. Он приглянулся мне ещё в больнице, но ничего такого не произошло, и только когда мы встретились во второй раз… Это было в Берое. Ты, может быть, бывала там, и тогда вспомнишь смотровую площадку на горе, с которой видны огни ночного города, и тогда был вечер, и там стоял такой острый и сладкий запах весны. Твой отец неплохо говорил по-английски, что было редкостью для греков. Я даже не знала поначалу, что он русский.

Полюбила его, мне кажется, прежде всего, если отбросить обычное влечение, что испытывает женщина к мужчине, за эту его способность помогать людям. Даже потом, когда он занимался больше бизнесом, чем медициной, этот ареол вокруг него сохранялся. Помню один случай, ещё до твоего рождения. Мы тогда только поселились на Пелопоннесе, и одна семья из Каламаты, узнав, что он занимается медицинским оборудованием, попросила его помочь своей дочери, у которой обнаружили рак. Он так ловко всё устроил – воспользовался связями своих лондонских партнёров, отправил девочку в Англию, частично из собственных средств оплатил ей лечение, что я начала опасаться наплыва таких просителей. Хотя, конечно, гордилась им. Казалось, что он может почти всё. Его бизнес не был просто желанием заработать. Они поставляли современное оборудование по всей Восточной Европе, это спасло жизни многим людям.

– Я мало помню его работу. Редко бывала у него там.

Она ехала неспешно, в правом ряду, и где-то на втором плане сознания, на велодорожке у обочины грудились велосипедисты.

– И вот, от нашей связи родилась ты, дитя двух миров, и всё в тебе было сплетением случайности. Детство и юность твои прошли в Греции, хотя ты вовсе не была гречанкой. Дома разрывалась между двумя языками. Мы вместе придумали, что бы ты со мной говорила на английском, а с отцом на русском, но это оказалось куда сложнее, чем нам виделось. Росла на моих раскопках, и школа твоя тоже была не как у большинства. Разрывалась между своим спортом и нашими требованиями к учёбе, нашими ожиданиями. Как только всё успевала…

– Просто не знала как по-другому.

– Я выстроила для тебя путь. Хорошая частная школа, Оксфорд, куда я могла тебя устроить благодаря своим связям, дальше карьера. Случайности смели всё это как картонный домик. Ты увлеклась своими не женскими забавами, ввязывалась в драки, попадала в полицию, откуда мы тебя вытаскивали…

– Ну, спасибо.

– Разве это не правда? Мертвецы не лгут.

– Ладно.

– Потом отец погиб. Мы потеряли деньги, переехали в Англию, начали всё сначала. Ты решила стать чемпионкой мира и стала, потом накрылась твоя Олимпиада. Я радовалась каждому твоему году в университете… Потом случилось то, что случилось, и вот где ты теперь. Всё, что я планировала для твоей жизни и для своей, не сбылось.

– Значит, цепь случайностей?

– Как и всё в мире… Но это не повод останавливаться. Меньше всего мне хотелось бы, чтобы ты поверила, будто ничего не можешь изменить. Суть не в том, что нужно отдаться хаосу, а в том, что только мы решаем, что сделать, и в этом сплетении из нашей воли и случайности рождается реальность.

– Ну, я движусь, ты видишь.

– Нет никакой судьбы, запомни.

– Ладно.

– Есть только путешествие. Путешествие твоей жизни. Это как корабль. Да, иногда налетают бури, но ты сама определяешь, куда повернуть.

– Ну, ты скажешь. Выходит, я как Одиссей, отправилась со своей Итаки в большой мир.

– Нам всем приходится рано или поздно.

Она сама не заметила, как заехала в район оклендского порта, и лишь на втором плане сознания, не отвлекая от воспоминаний, за окном протекали бесконечные ограждения, стоянки и линии складов, а навстречу ей попадались тяжёлые туши грузовиков с маркированными контейнерами. Солнце ушло за лёгкую пелену облаков, и мир казался выцветшей фотографией из девяностых, когда краски были ещё не так ярки.

– Машина хороша, – сказала она. – Даже лучше, чем я надеялась. Теперь всё у нас пойдёт по-другому.

I II

Среди таксистов той обширной агломерации, что звалась Районом Залива, можно было встретить самых разных людей. Большей частью мужчин, но иногда и женщин, иммигрантов и местных жителей, выходцев с социального дна и представителей среднего класса. Центром этой области, зоной её притяжения, горячим реактором, был Сан-Франциско, куда таксисты стекались из самых дальних городов, крупных, как Стоктон и Сакраменто, маленьких, чьи названия она не запоминала. Многие проводили в дороге туда и обратно долгие часы, ночевали в своих машинах, только чтобы иметь возможность добраться до заказов и денег города на холмах.

Получив свои наклейки на стекло, подключившись к приложению и начав работать, она поначалу не желала вступать в тесное общение с другими таксистами. Хотела просто откатывать свои часы, получать деньги и забывать об этом, возвращаясь к спорту. Но жизнь затягивает тебя в свои сети даже и против воли. Так или иначе, приходилось общаться, узнавать имена, обмениваться историями, находить денежные места, учиться у более опытных парней. В первые недели она иногда просто смотрела, где работают те или иные машины, не гнушалась следовать за ними и оценивать успешность в течении часа. Как она выяснила, самыми выгодными были длинные поездки по тем маршрутам, где можно было обойти забитые пробками улицы.

Среди таксистов было много латиноамериканцев, выходцев из Азии и Восточной Европы. На испанском она почти не говорила, хотя и начала его учить, вспомнив свои былые способности в языках, на китаянку была вовсе не похожа, русские же очень быстро признали в ней свою. Для них женщина в подобной роли была персонажем экзотическим, поэтому она получила некоторую популярность.

За первую неделю работы она познакомилась с десятком таксистов из тех, что говорили на русском языке, среди них были самые разные типажи. Олег, крупный мужчина лет сорока пяти, с бычьей шеей и блестящей на солнце бритой головой, был старожилом с репутацией любителя всех поучать. Дмитрий, молодой парень, недавно перебравшийся в Америку, только осваивал город и немного напоминал ей её саму сейчас. Виктор с Павлом были украинцами, перебравшимися на Западное побережье лет шесть назад. Андрей, худощавый, невысокий человек, напоминавший хиппи новой волны из-за бороды и длинных, грязных волос, объездил уже несколько штатов, пока не осел здесь. Были и другие, чьи имена ещё путались в голове. Смуглый молдаванин, парень из Казахстана, пожилой мужчина, страдавший одышкой. Разные города, разные истории.

Она не хотела пускать их слишком глубоко в свою жизнь, не хотела быть частью этого странного сообщества, но держаться где-то на окраине, не обременяя себя лишними обязательствами. В конце концов, что они могли знать о её другой, настоящей жизни, столь далёкой от их забот? И всё же слухи распространялись, их нельзя было сдержать как жидкую ртуть, и она слышала за спиной, как люди вполголоса упоминают, что она то ли боксёр, то ли бьётся в клетке для развлечения публики. Была и ещё одна причина общаться с ними. Не хотелось забрасывать язык ради памяти отца, для которого это было важно.