Глеб Пудов - Состояние сохранности

© Глеб Пудов, 2022

ISBN 978-5-0056-8364-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В этой книге – два цикла рассказов. Первый связан с музеями. Случаи, описанные в нём, происходили в разное время, с разными людьми и в разных музеях. Однако рассказы – ни в коем случае не точная запись воспоминаний. Реальные события послужили для автора лишь сюжетной основой. Поэтому нет смысла искать упоминания о конкретных людях или событиях, имевших место в действительности.

В этих рассказах затронуты различные стороны музейной жизни. Разумеется, они не претендуют на всестороннее освещение сложной и ответственной работы музейщиков. Рассказы могут дать только общее представление.

Во втором цикле речь идёт о сундуках и шкатулках. Они стали главными героями повествования: в них прячутся, в них находят ценные бумаги, специалисты определяют их назначение, место и время создания.

Все рассказы этой книги объединяет общая тема: сохранение ценностей. В музеях находятся культурные, художественные, исторические ценности, важные для большой группы людей (жителей определённого города, региона, и даже граждан какого-либо государства), а в сундуках – имущество, дорогое прежде всего для их владельцев.

Впрочем, в сундуках и шкатулках в былые времена хранили предметы, имеющие значение, далеко выходящее за региональные границы. Не только содержимое сундуков, но и многие из них сами по себе сыграли важные роли в отечественной истории и находятся в музейных коллекциях. Это объясняет тот факт, что между циклами, составляющими эту книгу, нет непроходимых преград. Многие рассказы могли бы перейти из одного цикла в другой.

Сохранение ценностей, особенно культурных и художественных, имеет особое значение в тревожные времена. С этим связано название книги – «Состояние сохранности». Имеется в виду не термин из музейной практики и реставрационного дела, а состояние души человека, при котором он осознаёт необходимость и важность сохранения памятников искусства и культуры.

В ту пору я работала в древней церкви. Находилась она на краю города, на старинном кладбище. Нелегко было добираться до неё, но не легче было сидеть в церкви почти весь день в полном одиночестве: не жаловали мой «музейный объект» ни туристы, ни местные. Вот я и сидела в ней, как в пещере: холодно, страшно, разные звуки слышишь. Для сугреву и для смелости нальёшь себе чай и пьёшь его часа полтора, потом книжечку какую полистаешь, потом походишь на святых да ангелов полюбуешься – так время и тянешь. Но ты знаешь, чем дольше я там работала, тем больше нравилось, и я уже сама начала проситься в эту церковь.

Какая-то благодать в ней была…

Приду, бывает, утром, злая на весь мир, а вечером ухожу добрая-предобрая, весь мир домом кажется, со всеми обниматься хочется. Так я и отработала в церкви почти двенадцать лет.

И произошёл со мной удивительный случай.

Начал в церковь захаживать один пожилой мужчина. Почти каждый день. Поначалу он долго-долго ходил, глядел на росписи, но потом уже просто сидел на скамье возле стены и молчал. Месяц ходит, два, три. Придёт, поздоровается, удостоверение покажет, посидит, попрощается и уходит. И так, как уже сказала, почти каждый день.

Разобрало меня однажды любопытство. Набралась я смелости, подошла к нему и пригласила отведать чайку. Тот немного помялся, но потом согласился. Налила я ему своего любимого чая с лесными травами, гляжу, расплылся мой собеседник от удовольствия.

Долго же мы с ним в тот день беседовали. Оказалось, что он – учёный, и довольно известный, я потом нашла его книги в магазине. Теперь живёт один, жена умерла, а сын, тоже учёный, с женой и внуком живёт за границей. Преподаёт в каком-то университете, об отце и думать забыл. Несколько лет назад они поссорились, учёный уже не мог вспомнить, из-за чего, а сын, видимо, помнил. Так и остался старик в полном одиночестве.

– Зажился я на этом свете, – говорил он.

Книги передал библиотеке, мебель – детскому дому, почти всю одежду отнёс в новую церковь, которая находилась неподалёку от его дома (авось кому пригодится). Так потихоньку существовал на нищенскую пенсию, умудрялся подкармливать окрестных кошек и собак. Очень добрый он был.

Потом, в другие дни, учёный ещё много рассказывал о себе. Я думала, это у меня жизнь была тяжёлая, но, по сравнению с его жизнью, моя – просто рай. Он несколько лет сидел на Соловках, его травили коллеги-учёные, да и труды начали печатать только в последние лет десять-пятнадцать. До этого чья-то могущественная воля запрещала это. Я спросила, за что его так. Он сказал, что виной всему дворянское происхождение и то, что он мало цитировал классиков марксизма-ленинизма. А про коллег вздохнул:

– Да Бог им судья. Каждый выживал, как умел.

Про церковь нашу он говорил, что ему здесь легко дышится, как будто душой отдыхаешь. В детстве его сюда приводила няня. Один раз он мне долго рассказывал историю этой церкви, про её росписи. Было очень интересно, но я запомнила только то, что в работе участвовали сербские мастера. И как в голове человека может столько умещаться?

Наше знакомство длилось несколько месяцев. Но однажды он не пришёл. День не пришёл, два, три, четыре. Я заволновалась. В то время я уже знала, где он живёт, – привозила малину из своего сада, чай ему уж больно понравился. Поехала я к нему. И вот стою перед дверью, стучу. Открылась соседняя дверь, и мне сказали, что учёный умер.

И знаете, что самое странное? Когда реставраторы начали работу в нашей церкви, они нашли до сих пор не известное изображение мученика. Лицом он – вот помяни моё слово – очень похож на старого учёного.

Музейные лаборанты – народ, как правило, юный и неопытный. Не все из них твёрдо решили связать свою жизнь с музеем. Кто-то рассматривает эту должность как переходную к другим, более серьёзным поприщам, другие просто не нашли ничего лучше. Для многих это – временное занятие. И в самом деле, как может быть интересно бегать с документами из отдела в отдел, вытирать пыль с экспонатов, переписывать инвентарные книги, таскать тяжёлые полотна?

И всё же через «лаборантство» должны пройти все, чтобы познать музейную жизнь с её изнаночной стороны. Музей – это не только роскошные каталоги и яркие выставки. Лаборантами были все нынешние корифеи. Или почти все.

Один из них рассказал такую историю.

Однажды известный коллекционер подарил музею большое собрание произведений великоустюгской черни: шкатулки, ложки, тарелки, кубки и множество других красивых вещей. Все сохранились очень хорошо, специалисты оценили их в несколько миллионов рублей. Коллекцию, как это бывает не часто, оформили в очень короткие сроки и приготовились принимать в фондохранилище. Для переноса произведений назначили день, когда в музее не бывает посетителей: надо исключить разные неприятные неожиданности.