Лея Риелсвон - Корона Рико-Сантарио

– Что случилось?

Она оторвалась от фотографий и посмотрела на папу. Новые слезы, поняв маршрут движения благодаря первопроходцу, посыпались вниз градом.

Вайолет закрыла глаза и обняла отца, уткнувшись носом в его грудь. В этот момент к слезам добавились еще и всхлипы. Папе больше не оставалось ничего, кроме как, обняв ее в ответ и поглаживая по голове, просто дать время выплакаться, надеясь на последующие объяснения.

А Вайолет все плакала и плакала, сильно закусывая губу, чтобы не дать себе возможность закричать во все горло. Обида, тоска по тому, что она никогда не знала, страх от неясных последствий в случае раскрытия правды, который уже рисовал в ее воображении силуэт преследователя сегодня днем – все эмоции выходили сейчас со слезами. Мысли, картинки, воспоминания сменяли друг друга с неимоверной скоростью. Сейчас Вайолет была шариком, наполненным водой, в котором от одного неловкого движения осталась небольшая брешь, становившаяся все больше и больше от давления воды, тугой струей стремившейся наружу.

Она знала, что пугает отца таким выплеском эмоций, но ничего не могла с собой поделать, хотя очень хотела объяснить причину своих слез, но каждый вдох превращался лишь в очередной всхлип. Кое-как собравшись с силами, она все же смогла в полголоса сказать:

– Я чувствую себя чужой.

Теплое дыхание в волосах было мягким и успокаивающим, и в один момент Вайолет перестала всхлипывать, будто все, что рвалось наружу огромной лавиной эмоций, уместилось лишь в одной фразе.

– Можно я расскажу тебе кое-что? – спросил через какое-то время Джонатан.

Она кивнула, не отрывая головы от его груди, стараясь продлить момент их с отцом единения как можно дольше.

– Это не история рода Фаулер, а лишь одного мальчишки, который всю жизнь мечтал служить Королю. И очень в этом преуспел, знаешь ли. Стал гвардейцем. Поклялся, что отдаст жизнь за страну и Корону…

– Я не понимаю, к чему ты ведешь, – Вайолет покачала головой.

– Не торопись, – Джонатан продолжал нежно поглаживать ее волосы. – А потом он влюбился. И не просто в девушку, нет, в наследницу королевского престола, Принцессу. Понимал, что она никогда не обратит на него внимания и поэтому каждый раз, когда она проходила мимо, старался вдохнуть как можно глубже. От нее пахло мандарином, розовым перцем и бергамотом. До сих пор помню этот запах.

– Пап… – Вайолет удивленно подняла глаза.

– Не перебивай отца! Но в один прекрасный день этот мальчишка успел предотвратить трагедию и поймать ее, когда лошадь вдруг встала на дыбы и сбросила ее с себя. А через год он женился на ней, дав еще одну клятву – защищать до последней капли крови. Высокопарно, да? Для всех, кто связывает себя узами брака с наследниками королевской династии, есть одно негласное правило – все за корону. С этого момента ты себе больше не принадлежишь. Оберегаешь их чувства, здоровье, репутацию. И в один момент спасаешь от переворота, и оставляешь своих родителей в полном неведении – жив ты или тебя уже нет. И спустя столько лет очень хочешь узнать, живы ли они до сих пор.

Вайолет оглянулась на стопку фотографий, которую она, расплакавшись, положила на кровать и снова взяла в руки одну, на которой совсем еще молодого папу обнимали мужчина и женщина. Только сейчас она заметила, как удивительно были похожи папа и мужчина на фото.

– Это твои родители?

– Это твои бабушка и дедушка, – Джонатан тяжело вздохнул. – И, правда в том, что я тоже чувствую себя чужим.

***

– Мы можем поговорить?

Мама стояла к Вайолет спиной. Это было вовсе не потому, что Долорес не заметила ее присутствия, а потому, что упорно его не замечала.

– А нам есть о чем? – ее голос звучал холодно, будто был в близком родстве с айсбергами.

– Да, я думаю, есть. О многом… – Вайолет не отводила глаз от ее спины, обводя большим пальцем ободок кружки.

– Мне с тобой совершенно не о чем разговаривать.

Ви сожмурила глаза и поджала губы, делая глубокий вдох. Раньше, еще день назад, на этой фразе попытка начать диалог для нее бы закончилась, но именно в эту минуту она не могла допустить такого исхода событий. Кто знает, возможно, завтра у нее уже не будет такой смелости и мотивации для этого разговора.

– Ну, тогда послушай меня, – Вайолет открыла глаза ровно в тот момент, когда плечи Долорес дрогнули, что могло означать крайнее ее замешательство, вызванное отклонением от их обычного бытового сценария. – Во-первых, я хочу попросить прощения за свое поведение. Я не должна была ставить вас в неудобное положение появлением Даниэля за завтраком. В свое оправдание хочу сказать, что я не видела никакого иного способа, как ваше знакомство могло произойти иначе. И это, кстати, во-вторых – я хочу попросить прощения, что не нашла способа и сил поговорить с тобой о своих чувствах к нему. Опять же, в свое оправдание хочу сказать, что мне, как и тебе, тяжело говорить о чем-либо откровенно. И, наконец, в-третьих – я прошу прощения за то, что не понимаю тебя…

Долорес резко повернулась сверля Вайолет взглядом, полным раздражения. В руках она сжимала полотенце с такой силой, что костяшки ее пальцев побелели.

– А на это у тебя какое оправдание?

– Никакого.

– Странно, что тут ты не можешь себя оправдать! – голос мамы стал на пару нот выше и на несколько сот градусов холоднее.

– Я и не хочу оправдываться, – Вайолет огромным усилием воли, проглотила комок слез, подступающих к горлу. Так было всегда, когда кто-то начинал повышать на нее голос. По телу начал бить мелкий озноб – еще один верный спутник ее страха перед скандалом. – Я лишь хочу спросить – как я должна понимать тебя, когда ты мне ничего не рассказываешь?

– Да что ты знаешь! – Долорес сорвалась на крик. – Как ты смеешь обвинять меня?!

– Вот в этом и проблема! – Вайолет тоже незаметно для себя повысила голос. – Я ничего не знаю! А ты двадцать лет молчишь и свято веришь, что все поймут, что ты чувствуешь из твоего красноречивого молчания! Я всю жизнь слышу: «Нельзя, молчи, не говори ничего». Если ты так хочешь сохранить все в тайне, то не проще ли было мне ничего не говорить вовсе? Притвориться, что жизни «до» не было? Мама, я не знаю, что тебя гложет! Чего ты боишься и от чего все эти годы бежишь. Что ты пережила, когда убегала из дворца со мной на руках? Я могу додумать, я могу догадаться, но пожалуйста, скажи хотя бы что-то! Мне это очень нужно!

Закончив свою тираду, она опустила голову на руки, пытаясь успокоится. Слезы сдавливали дыхание.

– А я не хочу вспоминать ту ночь! Я все время пытаюсь это забыть и пережить. Но как тут забудешь, все об этом хотят напомнить. Знаешь, что? Покупай билеты и лети в Рико-Сантарио! Пусть они доделают свое дело и приедут за нами. Мы чудом выжили, встали на ноги, едим, пьем, учимся! Но нет, вам всем – тебе, твоей бабушке, подавай воспоминания о прошлом. Вот только Фаулер больше нет! А вы дальше своей короны ничего видеть не хотите! Мы же королевская семья ! – последнюю фразу Долорес сказала гнусавым голосом, пытаясь передразнить Вайолет.