Елена Арканджели - Алиа. Расстояние длиною в столетия

– Вы прапрадедушка Элы и ее лучший друг.

Теол улыбается. В его улыбке бесконечная нежность.

– Прапрадедушка? Моя любимая девочка польстила мне трижды. – И в его ясных глазах проступают слезы. Внутри меня холодеет.

Именно это и страшило меня. Я сам уже три года тружусь над восстановлением себя. Стараюсь склеить между собой три фазы моей жизни. До Элы. С Элой. После Элы. Работаю над собой в потуге искусственно приблизить и уравнять их значимость. Несмотря на свой собственный трудный опыт, я позволил себе запустить пальцы в чужую рану. «Как безответственно и жестоко», – пронеслось в моей голове!

Но прежде чем я успел прочувствовать мое желание испариться и никогда больше не попадать в подобную ситуацию, прежде чем я заметил, что мои пальцы намертво вцепились в подлокотники кресла и начинают синеть, Теол поверг меня в изумление:

– Я давно ожидаю вас, – произнес он. – Я благодарен самой Жизни за те обстоятельства, которые наконец-то привели вас ко мне. – И опять прямой, искренний взгляд его необыкновенных, небесных глаз.

Сплошные вопросительные знаки всплывают в моей голове. Мой мозг дымится. Начиная с ответа Элиного прапрадедушки на мое скудное письменное послание до этой секунды, каждое слово, каждая реакция полностью противоречат всем моим ожиданиям. Большим сюрпризом стало уже то, что Теол знает о моем существовании в жизни Элы. Но исходя из какой логики он мог представить себе, что я буду его искать? И давно ожидать, что это случится?

А его глаза! Как гром среди ясного неба я вдруг осознаю, что никогда и ни у кого, ни лично, ни на изображении, не видел этого цвета глаз. Насколько мне известно, у всех землян цвет глаз множественных, но совершенно других оттенков: коричневого, зеленого, серого и т. д. Наверное, лишь потому, что я историк, мне известно, что существуют, точнее многие столетия ранее существовали, народы, глаза представителей которых были отражением безоблачного неба.

– Вы здесь, чтобы говорить о моей Эле, не так ли?

В тот же момент мое дыхание застряло в груди. Колючий комок в горле и слезы, грозящие брызнуть из глаз двумя струйками. Мне бы гармонизацию сейчас, сразу, только чтобы избавится от того, что страшными когтистыми лапами раздирает изнутри мою грудь.

Легкий, утвердительный наклон головы – это все, что я смог выдавить из себя в конвульсиях боли и попытке найти самообладание.

Из сострадательного и спокойно выжидающего взгляда старика, сидящего напротив меня, мне видно, что ему совершенно ясно, что со мной происходит сейчас и происходило в последние три года. Возможно, он знает и о наших с Элой регулярных встречах, поляне цветов, касании рук. Целительный глоток воды из заботливо наполненного для меня Теолом тяжелого стакана и его теплый взгляд возвращают мне мое потерянное равновесие.

– Я боюсь затронуть тему, которая могла бы оказаться…

– Болезненной для меня? – прочел мои мысли Теол. – Благодарю за чуткость и внимательность. Ничего другого я не мог бы ожидать от человека, общество которого было столь важно моей внучке. Но, уверяю Вас, мой жизненный опыт велик, и на его протяжении я столь часто переживал потери, а за ними новые приобретения и снова потери, грусть и ликование, что меня более сопровождает благодарность, чем другие человеческие эмоции.

«Этот человек не нашего мира», – проносится в моей голове. Настолько необычны цвет его глаз, его взгляд на вещи и его подкупающая прямота. В последнюю нашу встречу Эла обронила замечание, что единицы из миллиардов населения, которые осознали возможность Постояннолебия за долгие века до всех остальных, живут и по сей день. Может, ее информация была из первых рук? В любом случае Теол, скорее всего, единственный человек, который в состоянии открыть мне ту возможность, которой, вероятно, собиралась поделиться со мной Эла в свой последний день.

Я набираюсь смелости и начинаю вступительное повествование. Мне важно, перед тем как я задам сокровенный вопрос, чтобы Теол знал, что сама его внучка в течение последних часов и минут ее жизни посеяла это невероятное предположение в мой мозг. Предположение, которое из уст Элы прозвучало тогда как утверждение: «Представь себе возможность „впрыгнуть“ в когда-то былое, как войти в проектируемую кинокартину дополнительным персонажем. Наблюдать и проживать происходящее, а потом „выпрыгнуть“ обратно и насладиться знакомой размеренностью. И такая возможность существует».

«И такая возможность существует. Она существует. Существует», – утвердительно повторяют мои мысли как эхо.

Одна моя половина осторожна, осознавая всю нереальность и невозможность услышанного от Элы. Возможно, если бы мы не были вырваны из сказки в ее середине и повергнуты в бездну – девушка в прямом, а я в переносном смысле, – все бы прояснилось. В конце сказки стало бы ясно, что речь идет о девичьей фантазии, о мире красочных желаний и предположений. Другая моя половина, глядя в прошлое, регистрирует, что, начиная с первого сообщения до последних минут Элы, все связанное с ней было нереально, сказочно. И тем не менее оно было, и я тому свидетель.

Теол выслушивает меня, не проронив не слова. Лишь к концу моей истории о его внучке и ее словах я наблюдаю изменения на его лице. Старик закрыл глаза, но искажение черт его лица выдает сильное волнение. Худая грудь вздымается. В какой-то момент мне кажется, что я слышу выдох облегчения. Он плачет. Но в этом плаче нет отчаяния. Тем легче для меня. В этот момент мне не нужно понимание. Никакая из реакций Элы не была ожидаемой, но все были прекрасны. Видимо, поэтому, воспринимая облегчение старика, я сам чувствую облегчение, и меня не занимает объяснение очередной, диаметрально противоположной к ожидаемой мною эмоции. Я просто вижу и знаю, что он знает то, что хочу знать я. А я хочу знать только одно: как могу сопровождать путь ее души и присутствовать в реализованных ее Ядром воплощениях.

Вера задала домашнее задание на всю неделю. Очередное сочинение. Тема: портрет. Автопортрет либо портрет человека, известного всему классу. Смелая она женщина. Не боится получить в руки свое собственное нелестное описание. Честно говоря, Вера в общем и целом ок. И как преподаватель родного языка и литературы. И как человек тоже «с пивом потянет», применяя избитое выражение.

Конечно тот факт, что ее дочка, ученица младших классов, регулярно ожидая маму после окончания уроков, сидит на свободном месте задних рядов, громко уплетая сэндвич с чаем, не оптимален. Дело, конечно, не в малышке. А в том, что ее мама не обладает чуткостью попросить ребенка шмацать, чавкать и облизывать пальцы за дверью класса, где сидят почти тридцать ее к концу учебного дня о-о-о-очень голодных учеников, которые по запаху безошибочно определяют, что сегодня находится между двумя длинными и толстыми кусками серого хлеба. Сыр, колбаса, вареное вкрутую яйцо, тунец, пахучая зелень или творог с повидлом, а периодически даже красная икра. Несмотря на то что от внимания Веры точно не ускользает постоянное поворачивание голов и вожделенное зависание взглядов на бутерброде ее девочки, она не меняет ситуацию. На самом деле, очевидно, это совершенно не проблема Веры, а лишь наша. Вопрос только один: почему мы все терпим и молчим, пуская слюни?