Кристен Соул - Сердца нет!

– Послушайте меня внимательно, юноша, – вкрадчиво произносит директор, шагая то в одну сторону, то в другую. – Нам лишние разбирательства не нужны, как и вам, – последнее слово говорит с нажимом. – Думаете, вы один в нашем пансионе, у кого богатые родители? Отнюдь. Просто они все уже в старших классах дальнего корпуса, и вы с ними почти не видитесь. Но скоро с некоторыми придётся повстречаться. Полтора года пролетят быстро, поверьте мне, мистер Бэрк. И вы увидите, что они тише воды, ниже травы, как, впрочем, большинство ребят. Только обычным ученикам авторитет поддерживать ни к чему, а таким, как вы, – остановившись, кладёт свою руку Ларри на плечо и слегка сжимает пальцы, – необходимо, и вы сами знаете лучше меня, почему, – убирает руку и снова возвращается на свое место за столом.

Ларри не до конца понимает, почему, но спрашивать не решается. Он осознаёт, что для их семьи важен авторитет, но как какие-то драки могут его подорвать? Почему для других – это норма, но ему следует бояться? Герольд взрослый мужик, а его интересуют такие мелочи, как драка мелкого племянника? Да, Ларри не понимает этого, по крайней мере, пока. Интересно, а как с этим справляется Мэриан? Ларри чувствует, что ужасно по нему соскучился.

– С Тео мы разберёмся. Хотя с ним всё ясно, он из приюта, но вы… – директор слегка качает головой, делая вид, насколько он разочарован. – Ладно, думаю, вы меня поняли. В последний раз я вас выгораживаю, затем пеняйте на себя, мистер Бэрк. А теперь марш в комнату, – отмахивается рукой и берёт кипу каких-то бумаг. – Завтра до одиннадцати утра пройдите в тридцатый кабинет за новыми штанами.

– Спасибо, – пошатываясь, встаёт Ларри. Нога будто стала болеть ещё сильнее. – Доброй ночи, мистер Майер.

Пока Ларри хромает до своей комнаты, проходя несколько рекреаций и спускаясь на этаж ниже, размышляет о сказанных словах директора. Кто эти старшекурсники из дальнего корпуса, которые тоже дети богатых родителей? Он никогда не задумывался до сих пор о том, есть ли тут такие же, как и он. Хотя глупо было предполагать, что нет. Монополий достаточно много, но на дни рождения в их семье чужих детей обычно не зовут, только Мэриан приезжает стабильно, с Герольдом или нет. Мать говорила, что бесполезно звать отпрысков соседей, поскольку до восемнадцати лет дети ещё глупы и могут сболтнуть лишнего, либо подслушать личное. Лишнее и личное – похожие по звучанию слова и так тесно связанные в их семье, где мир резко делится на чёрное и белое.

Проходя мимо уборной, Ларри заворачивает туда, чтобы наконец умыться. Подойдя к умывальникам, он смотрит в своё отражение в мутном зеркале: пластырь на брови, наливающийся синяк под глазом и прилипшие ко лбу волосы. Вспомнив, почему они прилипли, Ларри включает воду и тщательно умывает лицо, вспенивая мылом, но ему кажется, что отмыться просто невозможно: частичка Тео словно въелась в его кожу. Ларри передёргивает от воспоминаний о том, как противно скользила слюна, и о том, как Тео размазывал её ладонью. Он словно впечатывал свою суть. Ларри снова намыливается и подставляет лицо под кран, а затем и полностью голову, смачивая кудрявую копну волос. Холодная вода усмиряет тревожные мысли, приводит их в какой никакой порядок, и Ларри немного успокаивается.

Пальто всё испачкано, поэтому Ларри, выпрямившись и поёжившись от стекающих с волос струек воды, снимает его и, протирая смоченными ладонями пятна, замечает под ногтями левой руки какую-то грязь. Выковыривая её, он вспоминает, что вцепился в запястье Тео, пока пытался выбраться из его плена, и расцарапал ему полруки перед тем, как прокусить палец. Под ногтями кожа Тео.

«О боже, он везде», – морщится Ларри, ещё минут пять судорожно пытаясь отмыть уже чистые пальцы.

Он не знает, почему ему так противен Тео. С самой их первой встречи Ларри его невзлюбил, и пусть они увиделись всего во второй раз, но его отношение к нему не изменилось, а только ухудшилось. Казалось бы, просто повздорили, ничего особенного. Ну, подрались, с кем не бывает? Но в Тео кроется что-то, что слегка пугает Ларри, в чём ему сложно признаваться, но он привык быть честным перед собой, и этот раз не исключение.

«Надеюсь, мы с ним будем нечасто видеться. Удивительно, что за два года с ним так и не встретились вообще. Скорее всего, он уже учится в дальнем корпусе. Ну, туда я попаду только через полтора года. Может, всё ещё изменится… Ладно, пора спать, голова трещит уже».

Ларри дохрамывает до комнаты и, тихонько зайдя внутрь, встречает внезапный вопрос:

– Ну что, ты как? – шепчет Ховарт. Тусклый свет из коридора падает прямо на его кровать, и видно, что тот даже не расстелил её. Сидит, выпучив слегка блестящие глаза.

– Блин, ты меня напугал, – отвечает Ларри, закрывая за собой дверь Становится так темно с непривычки, что приходится добираться до постели на ощупь, пару раз во что-то врезаясь. – Чего не спишь? – интересуется по пути, скидывая куда-то на пол пальто.

– Да уснёшь тут, тебя ждал. Волновался, – говорит Ховарт. Ларри слышит, как похрапывает Томас. Вот у кого замечательный вечер! С девчонками потусил и беззаботно спать увалился.

– Всё нормас, не переживай. Спи, – отвечает Ларри, пытаясь забраться к себе наверх, но боль в ноге мешает. – Ай, м-м-м… – тихо скулит Ларри, хватаясь за ногу.

– Давай поменяемся, поспи на моей, – слышит приближающийся голос Ховарта. Глаза потихоньку привыкают к темноте, и Ларри видит друга рядом с собой.

– Да ну ты брось, сейчас залезу. Не хочу тебя сгонять… – отмахивается Ларри. Ещё не хватало Ховарту наверх лезть, сам еле на ногах держится. Кажется, только недавно стал на поправку более-менее идти после Мора. Грохнется ещё с верхов, не соберут же потом.

– Ну… давай вместе, – опустив голову, предлагает Ховарт. – Просто я так распереживался за тебя, когда вы с тем парнем… – даже в его шёпоте слышна дрожь, и Ларри понимает, что так просто от этого мелкого он не отвяжется.

– Тсс, ладно. Ладно! – соглашается Ларри, разворачивая за плечи Ховарта в сторону его кровати, иначе сейчас ещё и Томас проснется. – Пойдем, только не пищи, – ему даже немного смешно от того, как Ховарт вечно переживает изо всего подряд, и добавляет с усмешкой: – Мышка.

В темноте Ларри не видит, но ему кажется, что тот тоже мимолетно улыбнулся в ответ. Расстелив постель, Ховарт укладывается слева, а Ларри ближе к окошку – справа. Он отворачивается от бившего в глаза света луны, и перед ним предстаёт серебристая макушка Ховарта. Ларри хочется зарыться в эти чистые, никем нетронутые волосы. В них никто не плевал, они не измазаны ничьей слюной, грязью и кровью. Раскиданы себе по подушке и блестят в свете Луны.

– А завтра расскажешь? – слышит Ларри, и понимает, что рассказывать не хочет. Но…