Кристен Соул - Сердца нет!

– Ты в порядке, Ларри?

– Ларри, клюёт! – кто-то его тормошит за ногу. Ларри распахивает глаза и судорожно делает глубокий вдох, будто до этого и не дышал вовсе.

Он присаживается и вглядывается в лицо Гаспара, словно в его тёмно-карих глазах можно найти ответ. В порядке ли Ларри? В каком он порядке? Какого чёрта ему снова снится кошмар, теперь даже дома?

– Я… Я лучше отойду. Простите, Гаспар, – извиняется Ларри и, поднявшись, наплевав на рыбалку, быстрыми шагами направляется… куда? Куда глаза глядят. Ему кажется, что и сейчас за ним наблюдает нечто, что может вырвать сердце, и Ларри никогда уже не будет в порядке.

Дойдя до конюшни и зайдя за угол, он прижимается спиной к стене и медленно оседает.

«Это не ты, Ларри…»

«Ты в порядке, Ларри?..»

В голове крутятся въедливые, навязчивые фразы, как будто заело пластинку. Ларри ударяется затылком о стенку – не исчезают. Ещё раз. И ещё. Такая слабая боль никак не заглушает преследующие его мысли, поэтому Ларри, не жалея себя, бьётся со всей силы.

Стук в дверь.

– Да? Кто там? – спрашивает Ларри, расположившись полусидя на кровати, подперев под спину огромную подушку и читая книгу о растениях, которую всучил ему Гаспар.

– Эт я. Можно? – звучит голос Мэриана, и Ларри резко захлопывает книжку. Он помнит, что сегодня как раз должна приехать семейка Келли, но так увлекся чтением или же своими мыслями, или и тем, и другим, что не услышал даже, как они подъехали ко двору.

– Конечно, проходи. Дверь открыта, – неуверенно отвечает Ларри, так и не решив, как ему стоит вести себя с кузеном.

Дверь отворяется, и на пороге появляется тот, кем мысли Ларри заняты большую часть времени, даже если он этого очень не хочет. Чем сильнее не хочет, тем сложнее от них избавиться. Это как если тебе скажут не думать о ложке, то ты просто не сможешь в этот момент о ней не думать.

«Не думать, не думать, не думать… И чего он вдруг пришел?»

– Ну, привет, – Мэриан делает шаг вперёд, глядя на Ларри. Как всегда лохматый. Улыбается, но в глазах проскальзывает грустная тень. Мэриан останавливается посередине комнаты и, сложив руки крест-накрест, спрашивает: – Ты в порядке, Ларри?

Ларри, зажмурив глаза, встряхивает головой, отгоняя очередные навязчивые мысли, и пытается проморгаться, поскольку вокруг на секунду всё поплыло.

– Привет, Мэриан, – придя в себя, здоровается Ларри, мягко улыбаясь в ответ.

Он так ждал этой встречи, но последние события в пансионе не отпускают и не дают расслабиться. Ларри ощущает внутри глубокую тишину, и никто её здесь – дома – не услышит, потому что никто и не вслушивается. Именно сейчас он понимает, что и правда кроме Ховарта у него из близких никого нет, а Мэриан… Вот он – рядом, – но стал совершенно чужим. Или всегда был таким? Возможно, Ларри сам напридумывал себе свой мир, где брат интересуется им, мир, где они всегда рядом и поддерживают друг друга. В настоящем же мире Мэриан интересуется из вежливости, неискренне. Ему наверняка рассказали, что нашли Ларри без сознания, и что он не выходит уже второй день из своей комнаты, поэтому брат снизошёл до того, чтобы посетить его комнату. Ларри любит его, но не знает точно, как именно, однако это и не важно, ведь в свою сторону ни о какой любви не может быть и речи. Тот, кто любит, не поступает так, как его брат. Не должен поступать. А заставлять себя любить Ларри не намерен.

– А у тебя тут уютно, – разглядывая комнату, Мэриан подходит к трюмо. – Давно не заходил к тебе.

– Да, давно, – сухо соглашается Ларри, наблюдая за братом. Он вообще уже не помнит, когда тот приходил к нему.

– О, это же мы с тобой в город выбирались, с моим отцом, – брат хватает с полки рамочку с фотографией маленького удивлённого Ларри на фоне какого-то здания, и уголки губ Мэриана вновь приподнимаются. – Помнишь?

– Смутно, – пожимает плечами Ларри. В голове каша, и среди неё отыскать подходящее слово – целая пытка, что уж говорить о целом предложении.

– Хм… Ну, ты еще маленький совсем был, – ставит рамочку обратно. – Помню, мы с тобой тогда зависли в музыкальном отделе, пока отец решал свои, – показывает пальцами кавычки в воздухе, – супер важные дела, и я тебе наигрывал какую-то базовую мелодию. – Демонстративно задумывается и добавляет: – Даже баррэ еще брать не умел, трещали струны, ух, – видно, хочет от Ларри какой-то реакции, но он просто пялится на Мэриана. – Ну, чего ты такой грустный? – присаживается на кровать. Ларри подбирает к себе ноги, обняв колени.

«Что он хочет от меня? К чему такая внезапная забота?»

– Нет, всё нормально. Просто устал чего-то, – отвечает Ларри.

«Пусть Мэриан думает, что я устал от учёбы или что приболел. Неважно».

– Слушай, – чешет затылок, – прости, что я в последнее время с тобой почти не общался, – кладёт руку на ступню Ларри, не глядя на него. В этот момент Ларри кажется, что нога ему не принадлежит, что она чужая. – Я немного психовал… – улыбка спадает с лица брата. – Не хотел, чтобы на тебе это как-то отразилось, – Ларри пронзают нотки сожаления в чужом голосе. В ответ он снова неопределенно пожимает плечами, потому что не знает, как правильно реагировать. Мэриан извиняется перед ним и вообще всё это время знал, что ведёт себя неправильно, но всё равно вёл. Значит ли это что-то? Наверняка, только что? Наверное, у Мэриана тоже проблемы? Ларри снова чувствует себя бараном, ребёнком, капризным ребёнком, если быть точнее. Он так зациклился на себе, что даже не задумывался, а вдруг у брата тоже не всё… в порядке? – Я тут хотел спросить, – Мэриан убирает руку и облокачивается на ноги, сверля глазами пол, – а ты не хочешь снова со мной сгонять в город?

Ларри скользит взглядом по кузену, отмечая отличительные черты, небольшие мелочи, которые, наверное, видит только он: немного заострённые уши, слегка напоминающие уши эльфов из фэнтезийных историй; вечно приоткрытый рот, губы которого чуть темнее привычного, будто бордовые – цвет, ассоциирующийся теперь строго с кузеном; стройное тело, даже худощавое слегка, но ладони большие, а пальцы вовсе не гитариста, а пианиста, – длинные…

– Очень… Кхм, очень хочу, – вспомнив, что от него ждут ответа, произносит Ларри. Ещё полгода назад он и мечтать не мог, что Мэриан его сам позовёт куда-то. Ларри кажется, что за это время он стал намного взрослее: слишком многое произошло, слишком многое изменилось снаружи и внутри, но единственное, что осталось прежним, – это трепет перед братом, несмотря ни на что. Неудивительно, что многие взрослые такие чёрствые, ведь они прожили множества таких полугодий. Значит ли, что Ларри начинает тоже постепенно черстветь? Ему хочется уже сейчас ухватиться за какую-то тростинку, за какой-то смысл, который будет удерживать его на плаву и не давать превращаться в старый, забытый под тумбочкой сухарь.