Кристен Соул - Сердца нет!

– Привет, Лиз, – как можно более непринужденно здоровается Ларри, надевая капюшон на уже припорошившуюся снегом шевелюру. Растаявшие капельки воды стекают по лицу. – Спасибо. – Ларри не знает, как общаться с собственной сестрой. Кажется, что они этого не делали целую вечность. Стандартные «привет», «пока» и «доброе утро» не считаются. Но ему срочно нужно с ней поговорить, иначе потом может быть уже поздно: она улетит, и когда они встретятся – вопрос без ответа.

– Слушай, давай уйдем отсюда? – вдруг заговорщицки предлагает Лиз, и Ларри незамедлительно с одобрением кивает. – Пойдём к озеру? Там сейчас никого, мы… ну… можем снеговика, например, слепить.

Ларри пожимает плечами, мол, его устраивает, и они медленным шагом уходят от лишних ушей по протоптанной дорожке. Ларри впервые видит такое желание у сестры с ним поговорить и не понимает, с чего это вдруг? Это он собирался обсудить с ней кучу тем, которые почему-то сразу же вылетели из головы.

– Кхм… Ну, как твои дела? – немного дрожащим голосом спрашивает Лиз, поднимая повыше воротник куртки. Ларри замечает искусанные губы и темные круги под глазами. – Думаю, мама уже рассказала тебе о том, что я выхожу замуж.

– Да, и она, мягко сказать, расстроена, – недовольно бурчит Ларри, слушая скрип снега под ногами.

– А ты? – взгляд Лиз гуляет по сторонам, но Ларри не может оторвать от неё свой. Он будто видит её впервые.

– А что я?

– Слушай, – останавливается и, нахмурив брови, смотрит задумчиво вперёд, – я понимаю, как это выглядит, но так надо.

– Кому надо? – нервно спрашивает Ларри. Она что-то скрывает, вот только что? – Ты его даже не знаешь.

– Не будь капризным ребёнком, Ларри, мне хватает остальных родственников, – её укоризненный взгляд пробегается по его лицу и, отвернувшись, она снова идёт вперёд. Ларри только сейчас замечает, как она по пути заламывает пальцы. Переживает? – Расскажи мне лучше, как ты? Как в… в пансионе? – кратковременная заминка настораживает.

– Нормально, наверное. Не знаю. – Откровенничать оказалось сложно, он ни с кем особо не обсуждает свои мысли и проблемы, и вот настал тот самый момент, когда надо. – Ну, – продолжает Ларри, – я перешёл в дальний корпус, и там совсем не так, как я думал раньше.

– Тебя не обижают? – обеспокоенно перебивает Лиз.

– Нет… Ну, есть личности, которые меня бесят, – он, почесав нос, коротко усмехается, – но терпимо пока что.

Лиз присаживается на корточки и начинает лепить снежный ком, постепенно увеличивая его в размерах, налепляя липкой массы.

– Я бы хотела тебя кое о чём попросить, Ларри, – Лиз с силой хлопает по образовавшемуся кому, нахмурив брови ещё сильнее. Такого серьезного лица и голоса у сестры Ларри не припомнит.

– Да? – тихо спрашивает её. Серое небо давит, словно приглушая все звуки, даже собственный голос. Невесомые хлопья будто застывают в воздухе.

Оглядевшись по сторонам, сестра вкрадчиво произносит:

– Старайся избегать общения со старшими настолько, насколько это возможно. Хорошо? – поднимает голову, глядя на него исподлобья.

– Что ты имеешь в виду? – Ларри делает шаг назад. Сердце вдруг забилось, будто он пробежал стометровку.

– Что говорю, то и имею в виду. И вообще, не сближайся ни с кем. Слышишь, Ларри? Ни с кем. – В её таких же серых, как и у него, глазах он замечает страх. Узкие зрачки будто смотрят сквозь Ларри. Она у Герольда научилась этому читающему мысли взгляду?

– Почему ты мне говоришь об этом сейчас? – он снова делает шаг назад. Перед ним будто не его сестра, он её не узнает. Хотя, а знал ли он её когда-нибудь, чтобы так думать?

– Потому что… Не спрашивай, просто делай, как я тебе говорю. Но вообще, там не всё так плохо, как может показаться, – отстранённо улыбается Лиз, поднимаясь и отряхивая ворсистые варежки от прилипших кусочков снега.

– Ага, особенно отработки…

– А, это… Просись работать в медкабинет, там самая спокойная работа. Даже дают поспать, а ещё они там все милые, – Лиз мягко улыбается, опустив взгляд.

– Ну, что милые, мне уже Мышка говорил.

– Мышка? – вскинув бровь, удивлённо спрашивает сестра.

– Да. Друг мой, – кивает Ларри. Ему непривычно чем-то делиться с ней, но иначе никак не сблизиться, и он всё же делает шаг в её сторону, но следующие слова заставляют его сразу же остановиться.

– Ларри… Друзьями ещё успеешь обзавестись. Друзья в пансионе – не друзья, – безумный взгляд и тормошение Ларри за плечи. Она точно в курсе этого клуба «избранных», раз так яро пытается намекнуть ни с кем не сближаться. Но Мышка не такой, он не из «этих».

– Я не понимаю, почему меня везде все учат, как и что мне делать? Как жить, как вести себя, с кем дружить, кого бояться… – Ларри, дёрнув плечами, вырывается из её хватки.

– Стой, Ларри. Ты, главное, не бойся, – она снимает варежки и проводит холодной рукой по его щеке. – Вот, – достаёт что-то из кармана и протягивает Ларри, – это мой тебе подарок. Я уверена, ты найдёшь ему применение и куда спрятать тоже.

На ладони лежит полукруглая штуковина на верёвочке, с первого взгляда напоминающая обычный медный кулон. Ларри аккуратно поддевает ногтем выступ, раскрывая лезвие.

– Что это… это нож? – удивляется он, разглядывая внимательнее.

– Да, Ларри, возьми себе, – устало произносит сестра и тихо добавляет: – Я не могу тебе рассказать всего и надеюсь, что тебе повезёт больше, чем мне. Но, как сестра, я переживаю за тебя. Всё, возьми и иди. Не задавай мне больше вопросов, понял? – она толкает Ларри в грудь, и он чуть не падает.

– А ты?..

Сестра немного криво улыбается и, кивнув в сторону дома, произносит:

– Ты иди, там праздник в твою честь. А я хочу теперь побыть одна, Ларри, – отворачивается и уходит в сторону озера.

Ларри понимает, что сестре тоже не повезло в старших классах, но она ему ничего не расскажет. Рассказал бы Ларри? Он не знает, но от невозможности расспросить он просто крепко сжимает нож в руке и убегает в дом. По пути пару раз поскальзывается, встает, и снова бежит. Сколько раз он будет так убегать? Когда он теперь снова увидит сестру? Почему именно сейчас он чувствует, что она и правда ему самая родная, хотя до этого между ними была огромная пропасть?

Забежав домой, игнорируя гостей и вновь вышедшую из своей комнаты – и будто из комы – мать, он влетает к себе и запирается на замок. Хорошо, что хоть здесь двери запираются на замок. Сейчас Ларри может спрятаться ото всех. У него есть несколько часов спокойствия, но оно никак не приходит. Ларри достаёт нож и, присев на кровать, вновь разглядывает его, крутя в руках.

Ларри всегда кусает себя, когда его накрывает паника. Значит ли, что физическая боль успокаивает? Умиротворяет. Усмиряет какую-то внутреннюю боль, которая грызёт где-то в районе солнечного сплетения. Ларри решает проверить. Где проверить, на каком месте, чтобы никто не заметил? Руки он и так вечно прячет, натягивая посильнее рукава. Ларри приспускает штаны и, немного помедлив, царапает себе ляжку лезвием. Зажмурившись от боли, понимает, что ему этого всё равно мало. Режет ещё раз, и ещё, но ничего не происходит, лишь проявляются капли крови. Он откидывает нож в сторону, а раны придавливает перебинтованной рукой.