Владимир Юринов - Хранить вечно

Кентурия Марка Проба полным составом была брошена на расчистку периметра вокруг крепости. Задача, поставленная префектом Титом Крассом кентуриону, была непростой: ликвидировать любую растительность, поднимающуюся выше колена, на расстоянии трёхсот шагов от крепостной стены.

Сразу же после завтрака Марк вывел свою сотню на работы. Рубили, ломали, выкорчёвывали. Всю зелень и всю мало-мальски пригодную для дела древесину сваливали на телеги и везли в крепость. Сухие ветки и кустарник жгли на месте.

Солнце, выбравшись из рассветного тумана влажным, тёмно-красным, тяжёлым, к полудню раскалилось, разошлось и жарило совсем по-летнему. На белёсом небе не усматривалось ни единого облачка. У размытого маревом горизонта дрожали, растекаясь серебром, несуществующие озёра. Трещали цикады. Трещали и выбрасывали вверх мириады искр высокие, почти бездымные, бледные в солнечном свете, костры. Легионеры Марка (сплошь зелёносопливая молодёжь, ещё даже не принявшие присягу и лишь накануне поспешно включённые в списки легиона и получившие на левое плечо знак новобранца – наколку-точку) по причине жары и с разрешения своего кентуриона разделись и теперь бегали голые и чумазые, точно жрецы-лупе́рки, таская огромные охапки веток и хвороста и успевая при этом ещё и задирать и подначивать друг друга, – им было весело.

Марк, глядя на это бесшабашное, немного нервное веселье, вдруг с горечью подумал о том, что, возможно, уже в самое ближайшее время недосчитается многих и многих своих солдат. Что такое четыре месяца подготовки для человека, который до этого ни разу не держал в руках ни меча, ни копья?! Мало, мало! Да и реальный бой – это ведь совсем не то, что бросать (пусть даже метко) своё копьё в нарисованный на заборе круг или рубить (пусть даже ловко) тупым мечом безропотное соломенное чучело. Бой есть бой. И богатый опыт кентуриона говорил ему о том, что на поле боя зачастую побеждает как раз не тот, кто более меток или тот, кто ловчее управляется с мечом и щитом, а тот, в ком больше природной злобы, кто способен преодолеть свой страх и не замечать боль, тот, кто в минуты жестокой схватки полностью забывает о себе и думает лишь об одном – о том, как нанести максимальный, непоправимый, смертельный урон противнику. А откуда, скажите на милость, взяться злобе в сопливых подростках, только недавно оторванных от мамкиной титьки? И откуда, скажите на милость, взяться у этих же подростков способности преодолевать страх и боль? Ведь, чтобы научиться этому, четырёх месяцев, конечно же, недостаточно. Да для этого и всей жизни порой бывает недостаточно! Он, разумеется, сделал всё, что мог, чтобы научить своих, ещё не до конца выбравшихся из детства, новобранцев искусству выживания на поле боя. Всё, что было в его силах. Или всё же не всё?..

– Ты брата своего с утра не видел? – спросил он пробегающего мимо, вымазанного с ног до головы сажей, Ашера.

Тот остановился и отрицательно помотал головой, повязанной не менее чумазым, чем он сам, платком:

– Нет… Они, по-моему, ещё по темноте куда-то уехали. Я Кепу видел – он фляги у колодца наполнял… А что?

– Да нет, ничего, – махнул рукой кентурион. – Ладно. Ступай…

Префект Тит Вале́рий Аттиа́н Красс, как это и полагается начальнику гарнизона и коменданту крепости, руководил подготовкой к обороне. Он отдавал распоряжения, диктовал приказы, отправлял посыльных с поручениями и распоряжениями, принимал и выслушивал донесения и доклады, проводил скоротечные совещания – в общем, он был в эпицентре всех дел и событий, хотя за весь день, кажется, ни разу так и не переступил порога своего кабинета.

Зато трибуну-латиклавию Гаю Корнелию Рету на месте не сиделось. Он был стремителен и вездесущ. Его белоснежный, с широкой пурпурной каймой, роскошный плащ мелькал повсюду. Порой, казалось, что он находится в нескольких местах одновременно.

Возле южных ворот трибун отчитал плотников за нерадивость и заставил их ошкуривать уже сложенные в штабель брёвна.

Возле северных ворот он битый час объяснял бестолковым рабочим методику отсыпки вала и способы установки различного типа заграждений.

Побывав у Марка Проба, он отругал кентуриона за беспечность и заставил легионеров облачиться в кольчуги: «Откуда ты знаешь, кентурион, – может, вон за теми кустами уже противник прячется! А твои солдаты тут скачут голые, как простолюдины в пале́стре!..» Впрочем, как только приметный плащ трибуна-латиклавия скрылся за углом крепости, ненавистные, раскалённые солнцем кольчуги вновь полетели на землю. Кентурион, отвернувшись и разглядывая далёкий горизонт, сделал вид, что не заметил этого повторного грубейшего нарушения формы одежды.

На Форумной площади Гай Корнелий Рет не нашёл особо к чему придраться, лишь упрекнул старшего на работах декана в том, что перед началом заполнения бассейна его (бассейн, разумеется, а не декана) недостаточно хорошо отмыли.

Зато на рытье колодца беспокойная натура трибуна развернулась во всю ширь. Для начала он изматерил за безделье только что вылезшую из колодца и сидящую в теньке в изнеможении смену землекопов. Потом, лично опробовав на куче вынутой земли остроту лопат и заступов, погнал одного из либертинов в мастерские за кузнецом и точильными камнями. Затем полностью забраковал как заготовленные для плетения ивовые ветки, так и сам способ плетения щитов, предназначенных для укрепления колодезных стен. И совсем уже намеревался скорректировать работу самих землекопов в колодце, как вдруг поскользнулся в глинистой луже, малость не сверзился в яму, замарал руки, плащ и разобиженный, с гордо поднятой головой, удалился в преторий, где занимал вместе со своими адъютантами, ординарцами, слугами и рабами восемь лучших комнат на втором этаже по теневой, северной, стороне здания…

Декурии Саксума была поставлена задача: обеспечить безопасность при перегоне скота с дальнего пастбища в крепость.

Выехали ещё до рассвета. До места добрались тоже достаточно быстро – всего за пару часов. Но на этом вся быстрота и закончилась. Стадо было большое – несколько сотен голов и, несмотря на доставленных Саксумом в помощь местным пастухам ещё нескольких помощников, дело продвигалось туго: коровы не кавалерия, а овцы не пехота – их, понимаешь, не заставишь бежать ровно и быстро в указанном направлении.

Гурт, подгоняемый пастухами, медленно двигался на юг. Отряд Саксума ехал позади на расстоянии двух-трёх стадиев, рассредоточившись, растянутым полумесяцем охватывая пылящее далеко впереди стадо.

Солнце перевалило за полдень. Саксум, хорошо зная тактику Такфаринаса и примерно оценивая расстояние до его войска, ожидал появления передовых дозорных отрядов в самое ближайшее время.