Мария Робэль - Реконструкция

Выросший в российской деревне (одно из обычных мест поселения этнических немцев), он познал вес и цену слова на собственном теле, научившись защищать свои интересы и идеалы в многочисленных пацанских драках. В Германии сидеть за партой школы для переселенцев ему было невыносимо скучно, и он довольно быстро нашел другую возможность выучить немецкий язык и ознакомиться с местными нравами – устроился на стройку, подмастерьем к маляру. Работал Герхард много и с усердием, и довольно быстро освоил профессию, став мастером, язык же «прилип», как он выражался, сам собой, ведь в середине 80-х, кроме него, на стройке больше никто не говорил по-русски. Когда уровень владения немецким позволил ему общаться с клиентами и оформлять выставляемые их бригадой счета, мастер-наставник поделился с ним тайной – священным граалем под названием «почасовая оплата» – главным достоянием немецкой коммерческой действительности:

– Счета нужно писать как можно подробнее, включая в них множество специфических подробностей производимой работы, – говорил наставник – поскольку большинство заказчиков не разбираются во всех тонкостях нашей работы, то всегда можно дописать пару-тройку десятков евро на скрытые от глаза работы, – разоткровенничался как-то Герхард, вспоминая былую молодость в дискуссии о стоимости реконструкции совместных с Романом объектов за ужином с Анжелой в самом начале назревающего конфликта, – как говорится: «Вот тут-то мне карта и поперла!» – продолжал он, – теперь ты понимаешь, что без меня вы не справитесь – я знаю все их методы, сам все это проходил и понимаю как с этим работать.

Городской суд города Х, западной части Германии

Так начался первый день суда. Жена Герхарда, Ольга, выглядела подчеркнуто строго – черные костюм и черные лодочки на высоком устойчивом каблуке, серая тонкая блузка, минимум аксессуаров. Землистого цвета усталое лицо делало ее подобной мученице перед гильотиной, некогда красивые волосы были выжжены частым блондированием и предательски топорщились на затылке, раскрывая парикмахерские секреты по наращиванию волос – маленькие хвостики привязанных длинных прядей. Когда женщина не в силах изменить причиняющую ей боль ситуацию, она часто интуитивно хочет спрятаться от нее, будто со сменой имиджа жизнь наладится сама собой – думала Анжела, при взгляде на Ольгу..

Герхард вел себя нагловато-спокойно – это удивительное словосочетание можно было применить, казалось, только к нему – это то самое поведение, используемое подростками перед дракой, чтобы показать свое превосходство и эмоционально подавить соперника еще до начала событий. Он вышел на несколько минут – их адвокат задерживался, адвокаты противной стороны мирно сидели у противоположной стены комнаты и перелистывали толстые папки, готовясь к вступительному слову по каждому из заявленных дел.

Анжела находила некоторое умиротворение при взгляде в сторону адвокатов компании – мистера Хаммермана и мистера Элерса – но общая нервозность передалась ей, усилившись теснотой квадратной комнаты ожидания с расставленными по всему периметру стульями. Волосы Анжелы тоже были испорчены – сложно вспомнить, какое количество раз она перекрашивала их за последние пол года – время, которое ушло на поиск ее замены на позиции директора, на которой она так сильно задержалась. Сегодня она была шатенкой с аккуратной укладкой каре и твердым намерением отрастить свой натуральный цвет волос, светлый цвет мягкого жакета освежал лицо, шоколадного цвета в меру облегающая юбка деликатно подчеркивала фигуру, а рокерского вида ботильоны ритмичным стуком каблуков выражали намерение вырваться на просторы творческой свободы, подальше от мира большого бизнеса.

В комнату вернулся Герхард, держа в руке пятимиллиметновой толщины стальное кольцо, найденное в туалетной комнате:

– Это ваше? – растерянно спросил он, окинув взглядом всех присутствующих, в ответ отрицательно качающих головой

Ольга спокойно сказала:

– Положи обратно туда, где оно было. – и эта ее простая фраза эхом отозвалась в голове Анжелы. Ведь судебное заседание сегодня именно о том, чтобы были возвращены на место уведенные их компанией полтора миллиона.

– Как ты вообще собираешься дальше жить, если такие вещи тебя разочаровывают??

Она не отвечала, лишь знала, что точно такую же фразу уже слышала много лет назад, но на другом языке – все детство, от ее отца.

Мягкими, почти нежными, но уверенными движениями она направила его к выходу.

– Пять часов большого удовольствия сегодня, как и всегда, а теперь, этой дурацкой историей с полотенцем ты готова перечеркнуть все?? – уже стоя спиной к входной двери, не унимался Эдвин.

– Я не хочу этого слышать, – мягко, но по-хозяйски (хозяйкой квартиры все же была она) сказала она.

– Конечно, ты не хочешь этого слышать – потому, что ты знаешь, что делаешь глупость, – уже теплее, но все еще негодующе произнес он.

Своими волшебными движениями она направила его корпус вправо:

– Ты отличный любовник, и это все. Уходи. Уезжай в свою пустыню, – он не верил своим ушам. Повисла короткая пауза – он страшно обиделся и растерянно произнес:

– Да, но чтобы уйти, мне нужно сначала найти ключи от машины, – он рылся по карманам, и кажется быстро нащупал их.

– Телефон не забыл? – привычно любезным тоном спросила она

– Почему ты спрашиваешь? Тебе же все равно, – съехидничал в ответ он.

– Это для тебя, – был неожиданный ее ответ, – чтобы ты больше не возвращался.

Он вышел за дверь в темноту коридора, направился к лифту, и перед тем, как она успела закрыть дверь, она услышала:

– Ты что – шутишь? – он до сих пор не мог поверить тому, что только что услышал. Французский замок спокойно защелкнул дверь, правда вернуть ключ в скважину она смогла только с третьей попытки. И как оказался этот ключ в ее руке – она не знала, была лишь уверена в том, что поступила правильно, и поэтому сразу после «вечернего правила» уснула как младенец.

Такова любовь

Утренний рейс L… с Эдвином на борту отправился за 14029 км прочь от нее, в Кейп-Таун, а оттуда, проехав 1500 км на автомобиле, Эдвин направился в Намибию, в «свое убежище» – маленький арендованный домик, похожий на арт-объект, прямо посреди пустыни. Так он проживет там 10 дней. И возможно, даже будет счастлив – в пустыне всегда восхитительно прекрасное ночное небо, усыпанное невероятно крупными звездами, даже трудно поверить, что такое возможно увидеть невооруженным взглядом – стоит лишь только избавиться от иллюминации городов и соседних домов на многие километры вокруг.