Анастасия Жолен - Огонёк

– Даже врачи… Пипец. Они должны быть либо безнадежно ленивыми, либо очень богатыми, – предположила Фая.

– Ну да, удовольствие не дешевое. Во-первых, сотовая связь сама по себе дорогая. Пройтись по списку вопросов и два-три ответа надиктовать в среднем занимает полчаса. Вот и умножь на стоимость минуты разговора, уже не бюджетно выходит. Плюс, я неплохую цену за аренду устройства беру. Купить в конце концов выходит дешевле, чем арендовать, но все равно стипендии не хватит. Иными словами, сейчас у меня более денежная клиентура, чем та, что ученические билеты покупала.

– Что, прости, покупала?

– Я одно время продавал первокурсникам ученические билеты, – не без удовольствия начал вспоминать Андрей. – Типа студенческих, только не в форме книжки, а на обычном бланке с печатью, удостоверяющие, что Вася такой-то является учеником образовательного учреждения номер такой-то. У меня мама тогда в школе работала, и ей ничего не стоило давать мне пачки таких штампованных бумажек, а ребята, мои клиенты, могли весь год покупать по ним проездные на общественный транспорт – на порядок дешевле, чем по студенческим. Я, конечно, сущую мелочь за это с них брал, но на мороженку хватало.

– Ты жулье! – улыбаясь, покачала головой Фая.

Ей вспоминалось и казалось уже таким далеким, как сама она на первом курсе, тоже пытаясь любыми способами сэкономить на общественном транспорте, не упускала возможности проехать зайцем. Отучила от этого Леся. Та не то чтобы никогда не пряталась от кондукторов или выходила раньше, чем те обратят на нее внимание, наоборот: едва заходя в вагон, сама шла к ним через весь в трамвай, чтобы честно оплатить проезд и не подставлять перед контролерами «без того несчастных баб, вынужденных целыми днями, зимой трястись в ледяных консервных банках, морозя себе руки и ноги». Под ее влиянием Фая начала стыдиться своих намерений обмануть кондукторов, всякий раз думала об их красных, покрытых цыпками пальцах, торчащих из прорезанных в дешевых шерстяных перчатках дырок, и больше не могла себе позволить доехать до нужной станции, не приобретя билет. Пустяк? Со временем она так не считала.

Вполне вероятно, их дружба с Андреем после окончания университета долго бы не продлилась, если бы на Марсовом поле за пару часов до праздничного салюта к 56-й годовщине со дня Победы он не представил им своего нового приятеля Артура Акопяна.

Фая так себе и не призналась, что то была любовь с первого взгляда. Фразу считала избитой, а чувство, которое она испытывала позднее – не отпускающее, болезненное, сводящее на нет все попытки оставаться объективной и слушать рассудок, – в ее понимании, больше подходило к определению любви, чем охватившее с головы до пят девчачье смятение в момент, когда она впервые увидела Артура. И все же ни одно другое знакомство ни до, ни после не производило на нее такого впечатления, а первые мгновения их встречи сохранились в памяти навсегда в мельчайших подробностях. Его бадлон цвета хаки с небольшим ярлычком Moschino на запястье и массивные круглые часы Tissot. Его джинсы с нарочными, только-только входящими в моду потертостями в заломах и складках. Его кеды Converse, в то время очень редкие в Петербурге. Его первая фраза, с какой он приветливо обратился к ней:

– Приятно познакомиться! Дрончик мне сказал, ты студентка Финэка. Я там в аспирантуре и, вполне вероятно, буду вести в вашей группе семинары по моделированию.

– Так мы на «вы» или можно на «ты»? – уточнила Фая, ощутив легкую досаду.

– Сегодня в честь праздника на «ты», а в сентябре посмотрим!

Звучание произносимых им слов пробирало ее до мурашек. Единственный раз подобное случилось в школьной гардеробной, когда с ней впервые попытался завязать разговор Леша Бурулев. С тех пор ни один мужской голос не производил на нее такого оцепеняющего эффекта. В примечательной «тональности» Артура завораживающим Фаю образом сочетались и мальчишеское плутовство, и мужская твердость, и прохладная ирония, и располагающая теплота. Проскальзывали и другие нотки, какие ей обычно доводилось слышать у парней, пользующихся успехом у девушек и знающих об этом. Ничего удивительного, думала она, украдкой внимательно его разглядывая. Правильные черты лица, красивый оттенок серых глаз, выразительные брови. Безупречное телосложение: не атлетическое, не модельное, а просто без изъянов, в котором, по ее представлениям о мужской красоте, даже при желании нечего было улучшать. Стоял он, расслабив плечи и держа руки в карманах, в чем Фая видела вальяжную уверенность в себе, неизменно привлекающую ее в людях. Напыщенности, самолюбования в нем ничто не выдавало, но парень, без сомнения, знал себе цену. Время от времени и всякий раз неожиданно он бросал на нее любопытный, но сдержанный взгляд и через две-три секунды безучастно его отводил.

Немного погодя вся компания направилась по Дворцовой набережной в сторону Стрелки. По дороге Фая в ожидании случая как бы невзначай оказаться рядом с Артуром, лихорадочно прокручивала возможные темы для беседы в поисках оригинальной, запоминающейся, какой могла бы непременно его заинтересовать. Однако к моменту, когда они поравнялись и даже немного отдалились от других ребят, ничего, кроме банальностей, ей в голову не пришло, и она не нашла ничего лучше, чем заметить: «Сегодня мой самый любимый праздник в году! Ни Новый год, ни день рождения, ни Восьмое марта так не жду». «За что такая любовь?» – откликнулся Артур.

Услышав в его вопросе интерес к ее замечанию и непосредственно к ней самой, Фая немного перевела дух и с чувством, искренне произнесла: «За добрую, легкую атмосферу: только радость, без стресса из-за гостей и подарков. Улицы в центре перекрыты, машин нет, все гуляют, сидят на траве, улыбаются друг другу… Еще на Девятое мая, сколько я себя помню, обязательно хорошая погода, и народ меняет теплые куртки на легкие ветровки. По моим ощущениям, это первый день в году, когда в воздухе чувствуется запах приближающегося лета».

– Согласен. Я по похожим причинам люблю Пасху – всегда солнечное, очень семейное утро, бабушкины куличи, и особый вкус у, казалось бы, обычных яиц с майонезом. Все еще пахнет весной, но уже хорошей, цветущей весной. Не слякотной и серой.

– Напомни, пожалуйста, армяне – православные?

– Да, армяне православные, – подтвердил Артур и с играющей на губах улыбкой добавил: – Только меня сложно назвать армянином. Да и православным тоже.

– Извини, пожалуйста, – смутилась Фая. – Не то чтобы ты очень похож… На армянина, я имею в виду. Предположила в основном из-за твоей фамилии.

– Ничего страшного! Фамилия – да, ей чудом удалось выжить. Мой прадед, действительно, был армянином, но женился на русской девушке. Точно так же потом поступили его сын и внук – мой отец. Так что во мне намного больше русской крови. Какие у тебя планы на лето?