Ерофим Сысоев - Борозда

Домой вернулся поздно, до донесения так и не добрался. Ну ничего, утром напишу. Слава Прогрессу!

8. Опять фляки

Фамилия у всех наших либо Уланер, либо Улановский, то есть по месту жительства, как и положено. Я, стало быть, полным именем зовусь Трофим Степанович Уланер.

Кирасировских всех зовут по фамилии Кирасирович, а гусарских – Гусарчик. В общем, просто, понятно, да и путаницы никакой.

Доел почти уток своих с утра. Надо снова к речке будет сходить. Заел завтрак яблочным клоном и уселся за донесение.

Вообще с клонами у химиков очень даже отлично всё получилось: производство стерильное, мясо и фрукты-овощи – всё какое хочешь, ухода за клонами, считай, никакого, всё в этих сундуках производится, в общем красота. Поговаривают, что бабам – ну, то есть женским гражданам – скоро всю их личную скотину запретят. А что? Одна зараза от нее. Они и сейчас-то животину эту свою скорей от скуки разводят. Резать ее на мясо запрещается, так что сдают ее, когда зажиреет, в управу на генпродукты. Приходит фургон с клетками – и тю-тю, поехала личная скотина на химфабрику. Бабки воют, животные мычат, обхохочешься! Прямо как в каменном веке.

Степаныч – д. Каме

Донесение №1

Замечено, что живые по виду существа со скотобазы, они же клонированные желудки, они же фляки, в темное время суток своим ходом направляются колоннами к имеющим место впадинам с водой неясного происхождения, населенным сомами (рыба), и там самопроизвольно, небольшими порциями, то есть группами, отделившись от основной колонны, погружаются прямиком в воду, где, очевидно, поступают в пропитание сомам (рыбам). Так ли это на самом деле, то есть поедают ли сомы фляков или отказываются от внезапного питания, выяснить не удалось ввиду наставшей темноты.

Конец донесения. Степаныч.

Я перечитал написанное и даже пошевелил плечами от удовольствия: вот ведь как! Кратко, четко и всё по делу, ни словечка лишнего. Как и положено в донесении.

Девочкина машинка с прорезью сама собой втянула листок, как только я поднес его к щели. Машинка из неясного металла угольного цвета вся искрилась, освещенная ласковым утренним солнышком.

Говорят, что уголь скоро перестанет соединяться с водородом – якобы испортили нам уголь незваные инопланетные чудовища. Еще, мол, лет тридцать – и всё: начнется какой-то там полураспад, изотопы какие-то. Ну, то есть до этого еще вроде как далеко, но с нового года, говорят, начнут делать прививки, чтобы полураспад этот как-то там прекратить. А я и не знал, что у нас уголь внутри! Легко жить, когда есть ученые люди. Всё, можно сказать, во имя человека и одновременно для его же блага… Хорошо!

И тут включилась связь.

«Степаныча просят без промедления зайти в управу», – проговорил незнакомый механический голос, и техника снова затихла.

Я накинул найк, наскоро завел коня за забор на выгоне и скорым шагом отправился к управе.

Староста терся у входа, переступая с ноги на ногу, и лица на нем не было вовсе. Я незамеченным прошмыгнул мимо и, постучавшись, просунул голову в кабинет девочки.

– Проходите, Степаныч. Присаживайтесь. Как вы, однако, быстро… это хорошо. Это славно.

Начало не предвещало ничего хорошего.

– Так вот, Степаныч… Я тут полистала ваши акты… Вас, как из них следует, в свое время списали с подлодки. Какая же всё-таки этому была причина? – И Кама уставилась на меня строгим взглядом.

– Причина?..

Я ума не мог приложить, какую мне выбрать линию.

– Вот тут, в ваших актах… – продолжала она, – …стоит, что вы подвержены.

Я покрутил головой.

– Так что? Подвержены?

«Совсем прижали…» – мелькнуло в голове.

– Подвержен… – едва слышно выдавил я.

– Оттого и утки… – то ли спросила, то ли отметила Кама.

– Оттого… – горестно согласился я.

– Надо исправляться, – бодро проговорила девочка и потерла под столом кроссовку о кроссовку, как это делают лапками мухи.

– А вот, извиняюсь… – начал я, чтобы как-то перевести стрелку. – Вот вы говорили про речку и что вас сюда на время перевели. Кто перевёл?

– Много будете знать, Степаныч, скоро состаритесь. И под распыление как раз попадете. Хотите?

– Да бог с вами!

– «Бог» говорить нельзя, вы это прекрасно знаете. Что же это такое, вы своими нарушениями уже чуть ли не на год шахты заработали. Утки… да за речку плавали, да записи ведете неположенные – я уж про речь вашу не говорю. Откуда, кстати, знания грамоты? Кто научил?

– Так я…

– Ах да! Вы же были в центре!

«Отлично, – думаю, она еще и не помнит ни черта, Кама эта в мокрых кроссовках. Так она и про поручения свои забудет, а потом я же кругом виноват выйду…»

Тут дверь тихонечко приоткрылась, и в нее просунулась голова старосты.

Батюшки! Таким я его еще никогда не видел: жалкий, на лбу испарина, сам чуть не трясется.

– Вызывали?

Говорит с порога, а сам за дверь держится, как будто слабость у него в ногах.

– Да, – отвечает девочка. – Проходите.

И ко мне:

– Идите теперь, Степаныч. Разговор наш окончен. Пока окончен. Не прощаюсь с вами. Подумайте обо всём на досуге… И да… про фляков принято. Полезное донесение.

Я прямо пулей наружу вылетел. «На досуге…» Вот шуточки теперь какие! Какой тут досуг, когда у меня динама стоит трое суток не кручена со всеми этими обстоятельствами. «На досуге…» Задание заданием, да неясно, что еще из всего этого выйдет.

Короче, как до дома добрался, так сразу за дело и принялся. На динаме, кто не знает, сверху два такие некрупных окошечка, типа как очки или у бинокля – чтоб глазами прикладываться. Раньше, старики говорят, можно было пальцем отметиться, но наши хитрецы скоро повадились кожу на пальцах себе резать и ею злоупотреблять. А что? Кожа всё равно новая отрастала, а преступлений и махинаций развелось тогда видимо-невидимо, не успевали преступников этих распылять, такой звон стоял везде в учреждениях.

А сейчас к окулярам приложишься – и тотчас же умная машина тебя узнаёт и по имени приветствует: дескать, здрасьте, почтенный Степаныч, хорошее дело задумали, благодарим заранее за труд на укрепление нашего общего взаимного блага и порядка. Ну и начинаешь крутить.

Сперва, когда машины эти только появились, некоторые наши пытались химичить – в окошки глянут, а крутить вместо себя подставляют тех, кто покрепче да поглупее, и им за это подарочек какой или еще чего. Но видимо не только в глазах у динамы дело – она и по рукам тебя узнаёт.

Технике, конечно, еще есть куда развиваться, как и науке – даже девочка Кама, как я вижу, читает не все мысли, а уж старосту нашего обдурить и вообще пара пустяков. Подумаешь, например, про краснику, а он такой спрашивает: «У тебя что, норма по динаме не накручена?». Ну то есть вообще в мысль не попадает, как какой-то дефективный. И лицо еще при этом делает участливое. Надо, кстати, донесение про старосту написать – нейтральное такое, чтобы девочка чего не подумала: только факты – дескать, не на месте товарищ, не по шапке ему эта должность.