Ната Хаммер - Шанс на счастье

– Бабуля, я тебе обзвонилась. Нам дедовы вещи нужны. Он у нас жить будет. Можно я приеду вечерком, заберу?

– Вечером меня дома не будет. Я на семинар иду.

– Вау! На какой семинар?

– Тебе это неинтересно. Приезжай завтра. В конце концов, он так долго обходился без этих вещей, еще один день потерпит.

Алевтина Сергеевна убрала телефон в карман, достала пенсионную карточку и прошла сквозь турникеты на эскалатор. «Никогда не доверяла людям в бабочках, – подумала она. – Как я могла на этот раз купиться?»

Перед тем как выйти из машины, Маша слегка брызнула парфюмом на запястье, посмотрелась в зеркало, подкрасила губы, увлажнила их, проведя языком, и улыбнулась сама себе. Очаровашка! Она на этой улыбке много сделок провела.

В риелторском бизнесе без обаяния никуда. Равно как и без языка. Язык у Маши был подвешенный. И не только русский, но и английский. Филфак – отличный старт для карьеры риелтора. Ее образование позволяло ей с пулеметной скоростью выстреливать в собеседника неологизмами собственного сочинения. «Пролонгированная комната» звучала симпатичнее «узкого пенала», «минималистичный холл» был привлекательнее «куцего коридора», а «винтажный фасад» воспринимался солиднее, чем «облупленный». Улыбка же отвлекала от сколов на сантехнике, пятен на обоях и проплешин на коврах.

За свою непродолжительную риелторскую карьеру Маша успела удовлетворить запросы многих одиноких клиентов. Зрелые семейные пары она сразу передавала своему партнеру, образцу сыновьей заботливости, Ашоту, а незрелые – бывшей учительнице русского и литературы, пятидесятилетней Зинаиде Михайловне. Бабушкин же квартирант, безусловно, входил в ее целевую аудиторию, и Маша нисколько не сомневалась в успехе, хотя никакого особого плана втирания в доверие она не имела.

Таблетка от двери в подъезд у Маши была, поэтому до квартиры она добралась беспрепятственно. Нажала на кнопку дверного звонка. Она позвонила еще раз: длинно и требовательно. Услышала звук откатившегося стула на колесиках, шлепанье тапочек, покашливание у дверного глазка. Наконец раздался щелчок замка, дверь открылась. Перед ней стоял человек с лохмато-бородатой головой Рубеуса Хагрида из «Гарри Поттера», к которой прилагалось узкое тело Джека Воробья из «Пиратов Карибского моря». Он был одет в линялую майку с облупленной надписью МГУ ВМиК, потертые джинсы и резиновые тапочки на босу ногу. Маша быстро втянула носом воздух – после поездки в Амстердам она знала, как пахнет травка и прочая дурь. Ничего, кроме привычных запахов старой одежды и жареного мяса, она не различила.

– Здравствуйте, Антон, я Маша, внучка Алевтины Сергеевны, – не дав бородачу опомниться, выстрелила она, протянула руку для пожатия и шагнула прямо на него. Он инстинктивно отпрянул, и Маша просочилась в квартиру.

– Здравст…

– Бабушка сейчас на семинаре, а мне нужно забрать кое-какие вещи деда.

– Вещи? Она мне ничего не говорила, – Антон явно не знал, как ему быть.

– Мы сегодня днем созвонились. Она разрешила, – напирала Маша.

– Да, но комната Алевтины Сергеевны закрыта на ключ. И потом… – пытался что-то еще возразить Антон.

– Она сказала, что вещи в коридоре. Вот они, – указала Маша на стоявшие под зеркалом пластиковые сумки.

– А, ну если так… Но я все же не могу…

– Хотите – я паспорт вам покажу? – и Маша полезла в карман за документом.

– Нет, ну зачем… – смутился Антон. – Я вам верю. Алевтина Сергеевна мне про вас рассказывала.

– Какую-нибудь гадость? – засмеялась Маша.

– Что вы! – запротестовал Антон. – Наоборот, только хорошее. Что вы очень деловая и самостоятельная. И что это у вас от нее.

– Вот уж не ожидала, – искренне удивилась Маша. – Ну, теперь хоть знаю, в кого я пошла. Чертовски приятно слышать. Пойдемте на кухню, попьем чаю.

Антон замялся.

– Я сейчас надолго от компа отлучиться не могу, – признался он.

– Ладно, давайте тогда я вас чаем напою без отрыва от производства, – тут же скорректировала курс Маша. – Кухня, надеюсь, не заперта?

– Нет, кухня – нет.

– Вы мне разрешите на кухню пройти?

Антон совсем засмущался.

– Кто я такой, чтобы запрещать вам?

– Как кто? Вы здесь живете, а я гость.

– Ну да, ну да, – он завис как компьютер, в который ввели некорректное задание.

– Так что? – подняла бровь Маша.

– Конечно, проходите, – пробормотал Антон, повернулся и ушел в комнату, но дверь за собой не закрыл.

Маша раздевалась нарочито медленно, не отводя глаз от бывшей детской. В комнате ничего особо не изменилось, только на стол были водружены сразу три монитора, состыкованных между собой как зеркала в трельяже, да появилось рабочее кресло на колесиках. На этом кресле сидел теперь Антон, переводя взгляд с экрана на экран. Экраны Маше были не видны, но они отбрасывали флюоресцентные пятна на лицо Антона, и профиль его казался разрисованным мелками. Его правая пятка безотчетно дергалась вверх и вниз, как это часто бывает у засидевшихся за монотонным делом мужчин. Ей стало жутко любопытно, во что же он так погружен.

Маша прошла на кухню. Набрала в чайник воды, поставила на плиту.

На столе лежала записка: «Антоша, ужинай без меня! Еда в холодильнике. Буду поздно. А.». «А» – и точка? Просто «А»? Без отчества? Это было примечательно. Маша заглянула в холодильник. Там стояли кастрюля с жареными куриными ножками и миска с салатом из капусты. «Ну вот и классно. Чай оставим на потом», – обрадовалась Маша.

Пока ножки грелись в микроволновке, Маша сгребла со стоящего на холодильнике подноса всякую пыльную чепуху и водрузила на него две тарелки, на которых картинно разложила ножки. Выдавила по окружности пуговички кетчупа, положила приборы и бумажные салфетки, поставила в центр плошку с салатом и понесла еду в комнату Антона.

Маша ждала как минимум удивления, как максимум восхищения, но реакция Антона оказалась очень странной. Он посмотрел так, как будто Маша принесла ему саму себя в голом виде. Его взгляд бегал с экрана компьютера на поднос и обратно. Наконец, сглотнув слюну, он сказал:

– Прямо сейчас никак не могу. Вы там поешьте одна, на кухне. Пока не остыло. Я потом, – и снова уткнулся в экран.

Маша от таких слов обалдела. Она в первый раз в жизни подавала постороннему мужчине ужин, и этот, с позволения сказать, мужчина послал ее обратно на кухню! Будь обстоятельства другими, она бы надела миску с салатом этому хаму на голову и вышла бы вон, но сегодня она позволить себе такого не могла. Сегодня она была не Маша Харитонова, она была Мата Хари. А Мата Хари не то что ужин, а и саму себя была готова отдать ради получения информации…

И все же Маша на некоторое время задержалась, рассматривая экраны. Они были заполнены пляшущими графиками, и у Маши от их зелено-красно-черной пестроты закружилась голова.