Виктория Иванова - Заря и Северный ветер. Часть I

Весь вечер, заучивая меню, она поглядывала на экран телефона, боясь пропустить его сообщение. Но оно так и не пришло. На следующий день от Александра так же не было вестей, ужинать в «Клубок» он не пришёл. Ира, боясь, что неверно продиктовала цифры, порывалась написать сама, но опускала руки – его номера у неё не было.

В конце недели, когда в свой выходной Ира лежала на кровати и лениво читала книжку, на дисплее загорелся квадратик: «Ирина, утки голодные!» Сердце её радостно встрепенулось! Девушка старалась придумать какой-нибудь оригинальный ответ, но от волнения только набирала и удаляла слова. Телефон завибрировал от входящего звонка, и она, стараясь держаться спокойно, произнесла:

– Да?

– Ирина, мы должны спасти уток от голодной смерти! – серьёзно отрапортовал Александр.

– Надеваю свой лучший супергеройский костюм и лечу на помощь! – нашлась Ирина.

– Тогда жду тебя на набережной, – рассмеялся Саша. – Через сколько будешь?

– Минут сорок-пятьдесят. Костюм не глажен!

– Жду.

– Хорошо.

– Очень рад слышать твой голос…

– И я, – смутилась Ира. – Я скоро буду.

Она сбросила звонок и ринулась к шифоньеру. Вынув из него чёрное короткое платье с выпускного, она приложила его к телу – слишком нарядно. Достала джинсовый сарафан – в нём он её уже видел. «Так… В чём люди спасают уток?..» – шептала Ира, перебирая свой скудный гардероб. В самом конце на плечиках Ира нашла ситцевую бледно-жёлтую юбку с вышитыми зелёными веточками. Кажется, бабушка сама её шила, когда маме было примерно столько же, сколько ей сейчас. К юбке она подобрала короткую бордовую футболку с эмблемой любимой Вольмы. Чуть подкрасив глаза тушью, Ира расплела волосы, разделила их пробором, из двух передних прядей сплела две косички, завела их назад и закрепила заколкой на затылке.

Спускаясь от метро к набережной по бетонной пологой лестнице, Ира смотрела на Сашу. Он стоял спиной к дороге и, облокотившись о каменный парапет, провожал взглядом речной трамвайчик, в хвосте которого с цветными воздушными шариками стояли молодожёны. Ветер чуть шевелил его золотистые от солнечного света волосы. Саша, хмурясь, напряжённо что-то обдумывал, поэтому не услышал, как она подошла.

– Привет! – взволнованно поздоровалась девушка.

Он едва заметно вздрогнул и, узнав Иру, расплылся в какой-то напускной улыбке.

– Привет! Смотри, что у меня есть, – он протянул ей что-то круглое в бумажном пакете.

Ира открыла его и увидела поджаристый круглый хлеб. Она прикрыла глаза и вдохнула мягкий пшеничный аромат.

– А можно мы спасём сначала меня?

Саша рассмеялся, и стал ещё красивее, он весь как будто бы светился.

– Ну, конечно! Я тебе привёз. Угощайся.

Ирина отломила хрустящий кусочек.

– Боже, как вкусно! – восторженно пробормотала она, жуя, – Где ты его купил?

– Мама испекла, – гордо ответил Саша, ему была приятна похвала Иры. – У неё особый талант.

– Я никогда в жизни не ела хлеба вкуснее! Повезло тебе!

– Да. Но наслаждаться, как в детстве я им уже не могу.

– Почему?

Саша задумался над ответом.

– Ну, скажем так, – наконец собрался с мыслями он, – мы взрослеем, и вкусы наши неизбежно меняются.

– Но это же мамин хлеб, – выпучив глаза, приподняла пакет Ира.

– Да, – весело улыбнулся Саша. – Но, к сожалению, с возрастом просыпается другой голод, и даже мамин хлеб не способен его утолить.

Ира непонимающе сдвинула брови.

– Ты так говоришь, как будто тебе семьдесят лет!

– Чуть поменьше, – подмигнул Саша и сменил тему, жестом приглашая спутницу пройтись по мощёной дорожке. – Ко всему прочему, из-за работы не могу часто видеться с семьёй.

– Она живёт не в городе? – поинтересовалась Ира, ступая рядом и не отрываясь от хлеба.

– В деревне. У них там что-то вроде своей фермы. Но я давно живу отдельно. А ты?

– Я? – переспросила Ира, глядя, как ветер уносит в небо связку пёстрых шариков. – Одна. Родителей навещаю редко.

– Почему? Не стоит в таком возрасте рано отрываться от семьи, – добродушно пожурил Саша.

Лицо Иры посуровело, но она, пересилив себя, прогнала тяжёлую мысль и беззаботно возмутилась:

– Я ненамного младше тебя.

Саша многозначительно промолчал.

– Ну, сколько тебе лет?

– Много.

– Ну скажи, сколько? – приставала Ирина.

– А сколько бы ты дала? – лукаво прищурился Саша.

– Не знаю, – пожала плечами девушка. – Я в этом не разбираюсь. Сколько твоим братьям?

– О, они ещё весенние дети, – Саша остановился, увидев в реке стаю уток. – Им всего четырнадцать, – он оторвал кусочек от хлеба и стал крошить его в воду.

– М-м-м… – Ира оценивающе оглядела спутника. – Они поздние?

– Можно и так сказать, – мягко согласился Саша, не отрываясь от своего занятия.

– Ну, не знаю, может, тебе двадцать пять? Двадцать семь? Ну, точно не больше тридцати.

Саша не сдержал ухмылки.

– Ты хочешь сказать, что больше?

– Допустим, я ничего не хочу сказать, потому что не хочу тебя пугать. Кажется, они не нуждаются в нашем спасении, – Саша разочарованно кивнул на лениво уплывающих упитанных уток.

Кусочки хлеба, которые он бросал, нетронутыми качались на зеленоватых мелких волнах.

– Зато спас рыб, – отмахнулась Ира, заинтригованная нерешённой загадкой. – Здорово, наверно, иметь такого взрослого брата?

Саша пожал плечами.

– Вообще здорово иметь братьев и сестёр. Я бы хотела, чтоб у меня был брат.

– Почему? – вдруг оживился Саша и поглядел Ире в глаза.

– Ну, брат всегда сможет защитить… А если что-то случится с родителями, ты будешь не одна, – она перевела взгляд на реку и, прищурившись, стала разглядывать солнечные блики на водной глади.

– Ира, ты одна? – серьёзно спросил Саша.

– Можно и так сказать, – она отвернулась от речки и пнула маленький камешек. – Но я уже привыкла. Мне норм.

– Что случилось с твоими родителями? – сочувственно спросил Саша.

– Мать убили, – будничном тоном начала Ира. – Собутыльник. На пьянке, – и зашагала вперёд. – Отец сидел в тюрьме за разбойное нападение. Потом за мелкую кражу. Потом ещё за что-то. Так и пропал. Не знаю, где он. – Ира зло подняла глаза и испытующе посмотрела на Сашу.

Но он, чуть наклонив голову на бок, внимательно слушал её. Ни отвращения, ни фальшивой жалости в его лице не было.

– Меня с пяти лет воспитывала бабушка, мамина мама. Забрала из приюта и вырастила. Два года назад она умерла, – здесь голос подвёл её, оборвался.

– А тёти-дяди?

Ира помотала головой.

– Я почти никого не знаю. У нас та ещё семейка – дружбой и тесными кровными узами не отличается. Хотя… – она прищурилась, делая вид, будто задумалась. – Всплывала у меня одна двоюродная бабка, которая, кажется, хотела квартиру отсудить.