Алёна Бондарук - Завернувшись в тёплый плед. Лето. Второй сезон

Эрнесто Баланья. Семье Беланья принадлежала Плаза монументаль де Барселона, открытая в 1914 году под названием Пласа-де-Эль-спорт. Нынешняя Лас-Аренас.

Величие его предков, лишившее счастья всех мужчин в семье Баланья.

Прадед Эрнесто, великий Эдгар Баланья. Тореадор, поймавший удачу за бычий хвост. Всегда выходил победителем. Толпа скандировала его имя. В июне 1977 должна была состояться коррида с участием Эдгара. Он был без памяти влюблён в юную Аниту. Её тёмные глаза и рыжие волосы, разжигали пожар в его душе.

Семья Аниты занималась разведением и продажей быков. У неё был свой любимец, бык по имени Тор. Золотисто-коричневый с белым пятнышком на груди. Умный, покладистый, прекрасный бык для продолжения потомства. Каждую свободную минуту девушка проводила с быком. Читала любимые стихи. Гуляла по полям. Расчесывала непослушную чёлку. Но вот беда. Отца Аниты уговорили продать быка для корриды. Так как Эдгар Баланья давно не выходил на Арену, было принято решение поставить слабого противника. Узнав, Анита молила:

– Откажись от боя или будь мужчиной и выйди с сильным быком, – повторяла она.

Он лишь вздыхал. Но бизнес есть бизнес.

Эдгар вышел против Тора. Толпа взревела.

– Да будет проклят весь твой род Эдгар, не знать вам счастья. Баланья запятнали себя кровью слабого, – взревела Анита во след тореадору.

Эрнесто пригладил взъерошенные ветром волосы.

– Проклятая Арена, – громко сказал он, чем напугал прохожих.

Анна, яркая, зеленоглазая, смуглая. Увидев её в офисе Эрнесто, пропал. Но что бы он не предпринимал, жизнь словно смеясь разводила влюблённых. Проклятье Аниты настигло и его.

Сидя дома перед окном, Эрнесто курил сигарету рассматривая огромную жёлтую луну.

– Вот бы я мог изменить прошлое, – затянулся он и исчез в серой дымке.

Июнь 1977. Эрнесто осмотрелся.

– Мистер, мистер, свежая газета, сегодня Эдгар Баланья примет бой, – кричал продавец газет лет четырнадцати.

– Малец, дай-ка мне газету, – нашарив монету в кармане шорт, бросил юнцу и открыл первую страницу. – Чёрт, сегодня, это же сегодня. Бой состоится сегодня. Эрнесто осмотрел Арену, завернул за угол и купил билет.

Попав внутрь величественного владения, он рванул на поиски деда. Остановился в тёмном каменном коридоре, услышав голоса. Эдгар и Анита стояли перед загоном быка.

– Анита, пойми же, я не могу всё изменить сейчас, -бормотал Эдгар.

– Можешь, ты можешь отказаться от боя, но ты не хочешь, – плакала хрупкая девушка.

– Прости.

– Будь проклят, ты и вся твоя семья. Умывшись кровью слабого, не видать вам счастья.

Анита исчезла в длинном коридоре.

Став свидетелем разговора, Эрнесто вышел из-за угла.

– Эдгар, – начал Эрнесто, – послушайте, ведь это любовь. Выбирайте любовь. Вы же не хотите разбить сердце юной девы и уничтожить мирное животное.

– Я, я, мне жаль, вы кто?

– Это не важно. Я тот, кто может помочь вам сделать правильный выбор.

– Реклама, билеты распроданы, не теперь, – опустил глаза дед.

– Вы любите её?

– Больше жизни.

– Вам действительно не жаль быка, любимца Аниты? Коррида – это шоу. Вы уже легенда. Так покажите людям феерию счастья, а не смерти.

Июнь 2022. Эрнесто снова подошёл к Лас-Аренас. После полнолуния похолодало. Лёгкая прохлада и нежное солнце. В руках Эрнесто держал цветы. По Гран-виа к нему на встречу шла Анна. В лёгком голубом платье с развивающимися на ветру волосами.

– Привет, – начала она, – проснувшись сегодня, я поняла, что не могу без тебя. Давай просто попробуем быть счастливыми?

– Всенепременно, – прошептал он, протягивая букет и глядя в зелёные глаза своего счастья.

Дорога к тому месту узкая и длинная. На выходе из подъезда встречает кудрявая черёмуха. Ухожу налево, иду по тротуару вдоль дома, затем шагаю по дорожке мимо детского сада и прижавшихся друг к другу кустов сирени.

Дальше начинается лес. Под ногами шуршат осыпавшиеся еловые ветки, паутина, расставленная пауками между деревьями, то и дело прилипает к лицу. Дорожка ведёт дальше через лес к небольшому посёлку. Там стоят, чуть накренившись, дома, будто разговаривают друг с другом. Зелёные, синие, с резными ставнями, флюгерными петушками на макушках крыш. Там пахнет скошенной травой и сережками берёзы.

Жмурюсь от солнца, пытаясь разглядеть в небе птиц. Сажусь на лавочку возле чьего-то двора. Синяя краска облупилась на сиденье, кусает ноги. Эта улочка так похожа на ту, где жила я в детстве. Только она чужая, но это легко исправить.

Закрываю глаза, делаю глубокий вдох – вот он родительский сад. В мае после дождей поднялась изумрудная трава. Я знаю, что маме это не нравится, потому что трава растёт стремительно и перебрасывается на её палисадник. Зато я могу накрыть траву покрывалом, завалиться на него, смотреть вверх и слушать. Слушать, как ветер гуляет среди ветвей яблони, покрытых бело-розовыми цветками. Ветки ударяются друг о друга, и лепестки хлопьями летят вниз. От недовольства пчёлы жужжат сильнее. Их пушистые попки смешно торчат из бутонов цветков. Так и хочется щёлкнуть по ним пальцем. Только эта мысль успевает пронестись в голове, как объект с недовольным «жжж» проносится мимо. Приземляется на шляпки ромашек, а те скромно раскачаются, будто выпускницы пансионата благородных девиц.

Доносится пыхтящий звук. Это папа «грабит» пчелиные ульи. Дымарь активно пыхает дымом – гнилушка тлеет и усмиряет пчёл. Любопытства ради подползаю и наблюдаю за работой отца. Знаю, что мне несдобровать, но магия движений папы не отпускает. Наконец, одна из разгневанных обладательниц пушистой попки кусает в область брови. Громкий вскрик – ноги уже несут меня в дом к маме. Жало извлекается, я моментально превращаюсь в представителя востока. Но даже опухший глаз, обида на пчёл, не мешают мне продолжать смотреть, как папа достаёт соты и проверяет их на наличие мёда. Одни рамки он забирает, а другие оставляет в улье – пчёлам на утешение.

Теперь самое интересное – выкачка мёда. Папа ножом вскрывает соты, рамки вставляет в медогонку. Моя задача крутить ручку. Чем быстрее крутишь, тем сильнее мёд вылетает из сот, прилипает к стенкам и стекает на дно. Медогонка от скорости начинает поскрипывать и гудеть. И мне кажется, что это вовсе не медогонка, а настоящая машина времени, которая может перенести в другое место. Кручу быстрее. Поворот, ещё, отпускаю – ручка продолжает крутиться сама, и я уже не успеваю её поймать.

Открываю глаза. Всё те же синие, зелёные дома переговариваются друг с другом. Может, обсуждают, что я забыла на их улице? Поднимаюсь и возвращаюсь, через лес, мимо кустов сирени, обратно во взрослую жизнь.