Александр Афанасьев - Лекарство против морщин

Сейчас им был Дэннис де Моен. Выходец из патрицианской семьи с восточного побережья, в ЦРУ он попал по наследству. Его прадед был одним из основателей ЦРУ. Он был не самым острым ножом на кухне – но резать был вполне в состоянии, потому его засунули сюда. Принять информацию, передать информацию, держать руку на пульсе, оказывать услуги. Услуги были самыми обыкновенными – устроить сына в американский университет, разблокировать заблокированный где-то счет, провести за счет американских налогоплательщиков due diligence 6 6 Процедура оценки инвестиционных рисков. по какому-то объекту для Катарского суверенного инвестиционного фонда. Все как всегда.

Ткачук знал де Моена – они были однокашниками по университету. Ткачук знал, что Дэннис де Моен голубой, но тщательно это скрывает…

Как и все американцы такого уровня – они жили в одном из элитных районов города. Здесь не было принято жить в собственном доме, да это было и невозможно – в условиях пустынны можно было выжить лишь коллективно. Им всем – предоставлены были квартиры в новых, только что построенных небоскребах, по сто пятьдесят метров жилой площади, семейным еще больше. Платить ничего не было нужно – платила местная казна.

Ткачук – нашел де Моена в баре на двенадцатом этаже небоскреба. Дело в том, что Катар был мусульманской страной, и спиртное тут было запрещено. Но правоверным – неверным можно. Там где жили неверные – открывались отдельные бары, и там было можно выпить. Кстати, местные, катарцы – большим вознаграждением для себя считали поход в бар с иностранцем, где можно угоститься. Так то – денег было достаточно, чтобы слетать хоть в Европу, хоть в Ливан – там нальют. Но все равно…

Де Моен сидел и пил. Долгая жизнь в состоянии раздвоенности – у него была семья, дети, он мучился от своего позорного гомосексуального влечения, но ничего не мог с собой поделать – привели его к бутылке. Он пил все больше и больше. А на жаре – спиртное причиняет больше вреда, да и не скроешь. И скорее всего до конца года его должны были отозвать и дать очередную синекуру.

– Привет, Дэн

– О, Билл. Садись. Выпьешь?

Ткачук кивнул, смотря, как наполняется коричневой жидкостью его бокал

– Что нового?

– Да все то же дерьмо.

Ткачук работал в ЦРУ – и потом они говорили как свой со своим.

– Я слышал, Директор уходит.

– Ага. Конечно.

С приходом к власти действующего президента – в Вашингтоне случился чуть ли не коллапс власти, никто не хотел с ним работать, уж слишком токсичным он казался, и не только не пытался изменить это – но и наоборот, становился более и более токсичным, делая свои заявления в Твиттере, отчего страну и весь мир просто трясло. Некоторые федеральные должности были заняты случайными людьми, некоторые оставались вакантными месяцами. Но сейчас– вроде все улеглось, появились люди готовые работать и с этим президентом. Как говорится – противно, но привычно. Урон репутации больше не останавливал, равно как и корпоративная солидарность. Ткачук в этом видел еще один симптом разложения.

– Я что хотел спросить. Ты прочитал?

Де Моен вяло кивнул, он думал о чем то о своем

– Ага

– И что скажешь?

– Честно? Ни единого шанса. Тебя просто не будут слушать.

Ткачук разозлился.

– Меня уже не слушали. И я ушел.

– Правильно сделал.

– Послушай, Дэн.

…

– Я не прошу многого. Просто передай это в Вашингтон. И всё.

– Передать то я передам. Только… ты готов к последствиям?

– Дэн. В отличие от тебя – мне не наплевать, что дальше будет с нашим миром

Де Моен зевнул

– И зря

Вечером Ткачук уговорил целую бутылку горилки с медом и перцем. Один.

Вот так вот… жизнь постоянно преподносит сюрпризы и большей частью – неприятные…

День ушел на то чтобы сдать дела – Денис временно оставался в Дели на моей должности. Затем я взял билет на Каир с пересадкой в Истамбуле. Не только потому, что удобно – но и потому что в Истамбуле надо было кое с кем поговорить…

В аэропорт имени Кемаля Ататюрка – подвели легкое метро, когда я крайний раз был в Стамбуле – его не было. Метро легкое, скорее даже не метро, а скоростной трамвай – но все равно удобно.

Сам аэропорт тоже изменился – я мог сравнивать, поскольку бывал тут не раз. Построили новый огромный аэропорт – но кое-кто пока летал и в этот. Рядом с портретом Мустафы Кемаля – основателя современного турецкого государства – повесили портрет нынешнего его главы – ни один из президентов Турции до него себе такого не позволял. Стало намного больше женщин в хиджабах – раньше такого не дозволялось вообще. Больше и военных с оружием – недавний (относительно) переворот, точнее – попытка переворота – даром не прошли. Обстановка нервозная, это сразу чувствуется…

Трагическая судьба Турции в двадцатом веке – в чем-то схожа с судьбой России. Ни та ни другая страна – не выдержали событий Первой мировой – хотя Россия смогла восстановиться, а вот Турция – нет, великая Османская Империя была произвольно разделена великими державами и неудачно колонизирована. И тут и там – частью трагедии была неудачная попытка национальной модернизации, приведшая к невиданному – восстанию против государства не малых народов – а коренной нации. В основе турецкого национализма – лежат мировоззрения младших офицеров турецких оккупационных войск на Балканах, понявших, что страна нуждается в немедленной модернизации, и прорвавшихся к власти силой. Эти воззрения – наложились на чувство унижения турок, видевших как их страна терпит поражение за поражением и копивших злобу. Видели они и то, как государство, формально принадлежавшее им – на самом деле контролируют греки и армяне, прокладывающие путь во дворцы и высокие кабинеты деньгами. Эта злоба – вылилась в страшнейшую резню армян, которая не решила стоявших перед турками проблем – но добавила смертельных врагов и мрачный ореол страны, совершившей геноцид. Младотурки тоже проиграли – кто-то вынужден был бежать, кто-то был убит. Новое турецкое государство – стал строить полковник Мустафа Кемаль, который стоял рядом с младотурками – но не был одним из них. В его активе было одно – победа в Галлиполли, но эта победа дала ему доверие народа – потому что до него более ста лет, ни один турецкий военачальник не одерживал побед над европейцами. Мустафа Кемаль сделал то, на что не решились младотурки – отделил ислам от государства 7 7 Главной причиной турецкой отсталости был соблюдаемый запрет ислама собирать налоги, что не давало построить государственную систему и нормально платить чиновникам. , начал строить светское национальное государство и начал сотрудничать с Западом.