Александр Афанасьев - Лекарство против морщин

Но проблема была в том, что Европа – никогда не признавала Турцию европейской страной (как и Россию), Турция всегда была чужой. Ее приняли в НАТО, но только ради обеспечения южного фланга против СССР. Когда в 2007 году, после того как Турция шестьдесят лет выполняла критерии членства в ЕС ей отказались дать ПДЧ – план действий по членству – Турция махнула на все рукой. На выборах победили умеренные исламисты, и в стране началась «суверенная демократия».

И какое-то время казалось, что Турция не проигрывает, что она имеет шанс занять место локомотива исламской демократизации, примера того, как можно построить относительно демократическое общество, не отказываясь от ислама. Экономический рост в сочетании с политической активностью – Эрдоган тогда аж в Сомали ездил, и его там с уважением принимали – давал шанс Турции стать аналогом Лондона – центром Османского содружества наций. Но Эрдоган поставил все на Арабскую весну и проиграл – Арабская весна утоплена Асадом в крови, регион дестабилизирован, подорваны отношения и с Россией и с Сирией и с Египтом – со всеми. И тут – Турция повторила путь России, только для России casus belli была Украина…

Сейчас – Турция была непохожа на себя саму десятилетней давности. Экономический рост затормозился, туристов стало меньше. Все южные регионы страны – заполонены беженцами, на европейские деньги строились огромные лагеря – но любая страна, которая принимала палестинских беженцев, знает, какая это проблема. На востоке страны шла необъявленная, крайне жестокая война с курдами – с танками, артиллерией, авиацией, штурмами городов и обстрелами на дорогах. Свирепствует охранка, журналистов приговаривают к пожизненному, а то и вовсе – самоубийство. Все больше молодых людей – покидают Турцию, понимая, что ловить тут больше нечего…

Из метро я вышел на пересадочной – Дворец Топкапы. Покрутился, купил ветровку с изображением Путина в черных очках, снова зашел в метро, доехал до следующей – Аксарай. Там – я смешался с толпой и углубился в безумие улочек старого Истамбула, где почти советского вида пятиэтажки – могут соседствовать с древностями, которым полторы тысячи лет и развалюхами времен девятнадцатого века. Везде – шум, гам, торговля, из окон – свешивается то белье то флаги – турки патриотичны, слов нет.

И снова – арабский язык, еще несколько лет назад его на турецких улицах слышно не было, а сейчас – на каждом шагу. Последствия Арабской весны – со многих стран бывшей Османской Империи беженцы поехали в бывшую метрополию. Здесь Истамбул повторяет путь Лондона, при том что он уже сейчас вдвое больше Лондона, но… сможет ли Истамбул, смогут ли турки принять, обустроить всю эту массу людей из разных стран, не полыхнет ли снова страшный костер национализма, в котором сгорело до полутора миллионов армян и просто христиан. Я сомневаюсь, что турки избегут соблазна простых решений. Тем более что сейчас не девяностые и того оптимизма – в помине нет…

Ого. А вот еще примета нового времени – узбекский ресторан. В Турцию – из перенаселенного Узбекистана уехало до двухсот тысяч узбеков, они тут селятся диаспорами, делают то, к чему привыкли – строят, кормят. Языки то схожи. Прямо на углу – стоит штендер… кажется, так называется, там изображения блюд, надписи на турецком, и том, что здесь считают за английским. Конечно, сейчас бы поесть рыбу, свежевыловленную, у Галатского моста, да запеченную… но мне сюда.

Зашел… запах плова, жареного мяса… слюна стала скапливаться во рту. Нельзя, потом поем, в другом месте…

– Вы к кому?

– К Салиму-эфенди.

– Как о вас доложить?

– Скажите, от старца из Дагестана.

– Ожидайте…

Уроды. Хотя профессиональные – вон, один у двери теперь пасется. По идее мы теперь вроде как на две руки играем – да не получается у меня доверять им. И наверное, никогда не получится.

Как и у всех, кто там начинал…

Вернулся посланник… молодой, здоровый, небритый. Отъелся на местных харчах… скорее всего он уже тут родился. Почти турок.

– Салим-эфенди спрашивает, нет ли что передать на словах?

– Передай – врата дворца всегда открыты в обе стороны.

Посланник кивает.

– Прошу за мной.

– Ты сам решаешь?

– Салим-эфенди сказал про дворец

Понятно. Послание – напоминание о том, как генерал Чамаев, не последний человек в тарикате Накшбандия – предотвратил уже готовую было начаться войну между чеченскими кланами и узбекской группировкой так называемой «Белой чайхоны». Своим авторитетом и нормами исламского права – он спас жизнь сотен, если не тысяч…

Мы проходим на кухню, полную жара, запахов специй, криков поваров. Проходим дальше – узкий проход….

– Сюда.

Тут двое. Пистолеты у каждого открыто за поясом – в Турции можно купить пистолет, а вот винтовку, даже охотничью – нельзя. Такой вот дурдом.

– Руки подними

– Это гость Салима-эфенди – вмешивается провожатый.

– Без разницы. Руки поднял

Чеченский ОМОН, без сомнения. Бывший, конечно. В республике видимо накосячили – а в Грозном накосячить, это не в Твери, повесили на воротник смертников. Теперь свалили сюда – и тут косячат.

Чужие руки – быстро и профессионально проверяют меня… засадить что ли, с колена? Нельзя, я тут не для этого.

– Проходи.

За грязным проходом и ящиками с апельсинами – кабинет. Ковер, стол, огромный телевизор – на Аль-Джазире без голоса. За столом – болезненно сухой, иранского типа человек – смотрит телевизор, бросает в рот семечки или что тут вместо них. Выделяются короткие, аккуратные «дудаевские» усики – тут так не носят.

– Иди, бача…

За спиной закрывается дверь – но кто-то все-же наблюдает за мной. Этот человек никогда не рискует…

– Салам, Иса.

…

– Я ожидал другого приема. Ведь я передал привет…

– Ты не один из нас. Что надо?

Человека, сидевшего передо мной, звали Иса Таипов, он был из того же тейпа что и Дудаева – Цечой. Уроженец Грозного (его родственники до сих пор живут на Катаяме), он успел еще до войны получить очень неплохое образование – закончить военно-дипломатическую академию. Встав на сторону Дудаева, он стал одним из руководителей чеченской внешней разведки, резидентом в Турции.

Затем власть сменилась, а он – так и остался в Турции. Его родственника захватили в заложники, чтобы заставить его работать на новые власти Чечни – он не стал, а казнить заложника не позволили уже мы.

Затем Таипов нашел нового работодателя – воров в законе. Воры в законе после семидесятых сохранились в основном на Кавказе и в Средней Азии… в свое время воры взятки по сто тысяч платили, лишь бы перевестись из невеселого Белого Лебедя в солнечную Грузию, к честному генералу Эдику Шеварднадзе, и жить в селе, а в колонию лишь ходить отмечаться. Так – кавказские кланы почти монополизировали криминальный мир постсоветского пространства – но потом давление правоохранительных органов заставило уезжать. Немало воров выбрало для проживания теплую Турцию – недорого, тепло, мусульмане с их заскоками не пристают и полно русских лохов и лохушек.