Галина Артемьева - Есть во мне солнце

Мне нечего было возразить. Я впервые в жизни услышала молитву и ощутила ее непостижимую мощь.

– Шаровая молния! Невероятно! И это нас не миновало! – Танюся наконец закрыла все окна и, подойдя ко мне, обняла меня за плечи. Я обрадовалась ее близости и теплу.

– Могло быть и хуже! – встряхнула седой головой Томочка, – У нас дома при первом приближении грозы все окна закрывали. А мы тут расселись, как в кино.

– И не говори, – поддержала Танечка, – Вот нам кино и устроили. Но кому рассказать – не поверят. Я закричать хотела: «Геля, не двигайся!», а слова вымолвить не могла.

– Чудо, что все так обошлось! – недоверчиво проговорила Томочка.

Издалека послышались раскаты грома. Ясный день померк. Гроза стремительно приближалась.

Со второго этажи спустились Ташка с англичанкой. Мы, героические свидетели пришествия Огненного Шара, принялись наперебой рассказывать, что тут у нас случилось, пока они занимались. Ташка неимоверно завидовала. Англичанка ужасалась и рассказывала жуткие случаи про шаровую молнию и причиненный ею урон. От нее мы узнали про огромный, два метра в поперечнике, огненный шар, влетевший в церковь небольшой деревушки английского графства Девон. Шар давно канувшего в Лету 17-го века вел себя не так мирно, как наш недавний гость. Тот шар-великан стал метаться между стенами храма, выбил несколько громадных камней из стен и могучие дубовые деревянные балки, разбил скамейки, окна, потом разделился надвое. Один из них разбил окно и вылетел наружу, а второй, побушевав и убив при этом несколько человек, исчез где-то под потолком. Смертельно испуганные прихожане решили, что их постигла кара Господня за то, что два не особо рьяных посетителя резались в карты во время службы.

Нет, наш шар вел себя совершенно иначе! Он никого не собирался наказывать. Да и за что? Сидели себе тихо двое взрослых и ребенок, говорили неспешно. Хотя, кто его знает. Мало ли что шару в голову бы взбрело. Нам не дано предугадать, кому и за что достанется в следующий миг.

Обсудив происшествие со всех сторон, отыскав в недрах памяти разнообразные варианты возможного поворота событий в случае дурного настроя нашего солнечного шара, все с новой силой взялись пить чай с пряниками и пастилой. Дождь лил, как из ведра. За окнами из-за потоков воды не было видно ни сосен, ни мальв. Мы будто плыли по морским волнам на корабле. И мне ужасно захотелось спать. Я попросилась уйти к себе в комнату, улеглась, уснула и проспала до утра. А утром снова солнышко смотрело в окно и пели птички. Будто вчерашняя гроза во сне привиделась.

Ташка все оставшееся нам на даче совместное время расспрашивала меня о том, что я думала и чувствовала, когда поняла, что к нам летит не белка, а что-то совсем фантастическое. Я старательно повторяла свой рассказ, пока мне это окончательно не надоело. Взрослые про шаровую молнию больше не вспоминали. Во всяком случае при нас. Тогда было принято беречь детские нервы. Да и зачем говорить лишнее? Было – и прошло. Хотя…

… Хотя огненный шар, кажется, оставил мне на память свой дар. Я до сих пор отчетливо слышу, что произносит внутренний голос человека. Я даже могу вступить с ним в мысленный диалог, если очень этого захочу. Признаюсь, я вовсю пользовалась этим в школе, в тот самый момент, когда в гнетущей тишине раздавались слова учителя:

– Так… К доске пойдет…

Услышав внутренний голос педагога, произносящий мою фамилию, я мысленно внушала: «Нет, зачем? Она недавно отвечала»… И меня никогда не вызывали к доске, когда я этого не хотела!

На экзаменах я всегда вытаскивала свой заветный билет. Стоило мне подумать о ком-то, человек объявлялся. Я знала, можно ли доверять человеку и из чего он состоит. Это не спасало от боли. Как не спасает от боли и не удивляет умение видеть и слышать, хотя ведь и этот великий дар не каждому дается. Да! Это не спасает от боли, но придает жизни особую остроту. И так иногда хочется ошибиться! Сказать себе: «Знаешь, давай будем считать, что на этот раз ты не так все услышала. Или не так поняла. Плюнь и забудь. Человек может поменяться к лучшему, когда почувствует твое тепло и любовь.»

Что происходит, когда не слушаешь себя, это уже совсем другая история, сияющая всеми цветами радуги, заставляющая плакать и смеяться.

А еще – с той поры я поняла, что жизнь наполнена огромным, неведомым человеку до поры смыслом, а может, и не до поры, а вовсе неведомым, но при этом жизнь ждет от тебя упрямства и воли отыскать этот смысл, таящийся в каждом миге. Главное – не опускать глаза и не оставлять стараний.

То лето закончилось, хотя и стало частью нашей жизни. Очень важной страницей в книге судьбы.

А кстати – кто ее пишет, эту книгу? Понятное дело, что место и время собственного рождения выбирала не я, как и все остальное относящееся к исходной данности, с которой человек приходит в этот мир. Но чем диктуются какие-то поступки человека, спонтанные, не спланированные заранее. Вот, к примеру, вспомнилась история, свидетельствующая о том, что все самое основное сидит в нас с самого рождения.

В нашем детском саду проходило прощание со старшей группой.

Старшая группа – это были мы. (Тогда про детсадовцев не говорили, что у них выпускной). Дело было летом, на детсадовской даче. Приехали родители. А мы, гордые и практически взрослые, представляли спектакль. Я точно не помню название, что что-то вроде "Сестрица Аленушка и братец Иванушка". Сюжет, известный каждому. Иванушка куда-то запропал, Аленушка его ищет, бежит, спрашивает у всех, не видел ли кто братца.

Помните? У яблоньки, у печки… Ролей много, почти на всех в группе хватило. Я была яблоней. Мне очень нравилась моя роль. Я ее воспринимала как неизбежное зло. Не участвовать не получилось бы. И в любом случае – Яблоня лучше, чем Баба-Яга. А стоя на дощатом настиле, среди настоящих деревьев и настоящей травы, приятно было чувствовать себя таким же деревом, как и те, что возвышались вокруг.

Роль моя была мала.

– Яблонька, не видела ли ты моего братца Иванушку?

– Съешь яблочко, тогда скажу.

Вежливая и неглупая Аленушка ест предложенное яблочко, Яблоня показывает направление движения разыскиваемого Иванушки. И все. Спектакль ставился каждый год, декорации все те же. Меня облачили в бледно-зеленый костюм из гофрированной бумаги. На голову водрузили веночек из твердых картонных листьев, в руки дали дерево. Дерево было настоящее, давно спиленное, сухое, но к нему приделали зеленые листья и какие-то пустые внутри, очень легкие яблоки. Однако с яблоками случился конфуз. За долгие годы существования "яблони" большинство из них исчезло. То ли украли, то ли они сами попадали. И в последний момент воспитательницы спохватились, что яблок мало. И подвязали к некоторым ветвям настоящие яблоки.