Галина Артемьева - Есть во мне солнце

Разговор шел об удивительных вещах: инопланетянах. Мы, конечно, читали всякие фантастические книги, в которых фигурировали жители иных планет, но это все было так же далеко от реальности, как, допустим, путешествие в Австралию на океанском корабле. Мечты о несбыточном. Впрочем, можно в будущем и поиграть в пришельцев из космоса – на эту тему мы еще не фантазировали. Однако Вовин папа-академик говорил о них очень буднично, приводил примеры контактов землян с ними, предполагал, что когда-то планета наша будет перенаселена, и нам придется тоже искать планету, подобную Земле. Или – есть другой вариант – постепенно мутировать, стать бесплотными, не материальными и тогда населять планету в качестве невидимых духов, которым будет доступно все, даже любовь (он так и сказал), при этом потребности в материальном у человечества аннулируются.

– А когда это будет, дядя Капа? – поинтересовалась практичная Ташка, – Мы это увидим?

– «Жаль только, жить в эту пору прекрасную Уж не придется ни мне, ни тебе…» – с улыбкой повернулся к ней Вовин папа.

«Дядя Капа», повторила я про себя. Что же это за имя такое? Потом оказалось, что имя это – Капитон. Так что Вова получался Владимир Капитонович. Солидно! Вот подходящее слово. В их доме все было солидно. И мебель, и посуда, и угощение. Даже имена, не говоря уж о знаменитой фамилии.

– Но думать о новом пространстве мы должны. Придется. Начинать надо сейчас, чтобы ваши внуки могли стать жителями новых планет, – добавил дядя Капа.

– А если за это время нас самих завоюют? – с ужасом спросила я.

– И об этом стоит подумать. Во всяком случае – к нам интерес есть. И доказательства этого интереса есть тоже. Если не принимать во внимание свидетельства умалишенных, есть вполне вменяемые люди, чьим словам можно верить, и они…

Вовин папа вполне доступно рассказал о гуманоидах – существах, похожих на людей, но не людях, прилетавших к нам из глубин Вселенной. Я слушала его повествование, голос его был прекрасно поставлен, он увлекал, вел за собой…

Я и не заметила, как справилась с котлетой по-киевски. Оставался десерт.

– Что вы обо всем этом думаете? – спросил Вовин папа, обращаясь ко мне.

– Я думаю, это может быть, но может и не быть. Хотя… Чудеса случаются. Я видела шаровую молнию. Она посмотрела на меня и улетела. И сейчас я думаю: а что, если это была не молния, а инопланетянин, не гуманоид, другое существо. Вы же сказали, что даже мы можем существовать в не материальном виде. Могло же это быть подобное существо?

Академик ошеломленно смотрел на меня. Похоже, он не особо мне поверил. Или удивился моей бойкости.

– Дядя Капа, это правда, – подтвердила Ташка, – это было у нас на даче.

– И ты тоже это видела?

– Нет. Я занималась английским. А бабушка видела. Спросите у нее. Мне просто не повезло – из-за английского.

– Поразительный случай! И я об этом узнаю не от Тамары Николаевны, а вот так – от детей, за обедом… – академик смущенно улыбнулся и сделался еще более похожим на своего сына, – Я, собственно, вот что хотел сказать. Вы, пожалуйста, дружите с Вовой. Мне кажется, вы поладите. Вы в какой школе учитесь? – он вновь обратился ко мне на «вы», хотя Ташке «тыкал», как своей.

– В обычной школе, – пожала я плечами, назвав номер.

– А есть ли у вас в классе необычные дети?

– Есть один необычный. Коля Фетисов.

– Чем он болен? – с интересом спросила до этого молчавшая мама Вовы.

– Он ничем не болен. Но у него всегда такие грязные уши и ногти, каких я никогда ни у кого не видела. Он ко всем лезет драться, а сам уколов боится. Плакал перед прививкой, как маленький.

– И вы как? Смеялись над ним?

– Нет, – удивленно ответила я, – Над чем тут смеяться? Жалко его. Только уши почему-то не моет… И еще… Мы однажды играли в шифр. Знаете, как? Говорили на своем языке, чтобы нас никто не понял. Это просто: надо к каждому слогу прибавлять «пи». Вот так: «Пия пипопишла пидопимой.» Что я сказала?

– Я пошла домой, – засмеялся Вовин папа, – Мы тоже так играли. Только на «ма».

– А ты мне не говорил про эту игру, пап, – огорчился Вова.

– Да я забыл о ней…

– Но подождите! Я доскажу. Вот мы так играли. А Коля Фетисов подошел и сказал, чтобы мы слово «здание» быстро зашифровали. Мы сказали: «Пизда-пи-ни-пи-е». А он побежал к учительнице и сказал, что мы матом ругаемся! Но мы же не ругались! И где тут мат? Я дома спросила, мне тети сказали, что Коля выдумывает и никакого мата мы не говорили. Значит, он врун. Ну, разве это обычный ребенок?

– Да, – покачал головой дядя Капа, – необычный. Мат какой-то придумал. Я тоже никакого мата тут не вижу.

– Вот! Зачем он про нас врал?

– Действительно, необычный… А других детей, ну, нездоровых – нет у вас?

– Нет. Нездоровых нет. Все здоровые. Вот Саша Гаспарян. Он раньше болел полиомиелитом. У него папа военный, они жили где-то в Средней Азии. И там еще не было прививок от полиомиелита. И все болели. И Саша заболел. Но выздоровел! Он совсем здоровый. И учится лучше всех. Правда, у него скрюченные ноги, он вот так ходит…

Я выскочила из-за стола и прошлась перед всей честной компанией походкой Саши Гаспаряна: коленки вместе, пятки врозь, вперевалку. На меня смотрели во все глаза.

– Он знаете как в футбол играет! Лучше всех!

– В футбол? – с сомнением в голосе повторила Вовина мама.

– Ну да! Он вратарь! Он гениально ловит мячи! Ему забить невозможно! И он никогда не болеет. Я вот часто болею. Все время что-то: то ангина, то грипп, то ОРЗ. А он – здоровый, как слон…

– У вас какие-то особенные дети учатся? – спросила Вовина мама.

– Обычные самые дети. Простые.

– И никто над Сашей не смеялся?

– Нет. Нам сразу Наталья Николаевна объяснила, в чем дело у Саши с ногами. Чего смешного? Нам повезло, у нас были прививки. У них не было. Что тут смешного. Он друг хороший.

– В моем сердце затеплилась надежда, – сказал вдруг дядя Капа.

Я непонимающе смотрела на него.

– Дело в том, что наш сын при появлении на свет получил родовую травму. Ему пришлось помогать родиться. Его вытаскивали железными щипцами.

– Капа, дети ничего этого не понимают и не должны знать, – веско проговорила «графиня Потоцкая», – Им рано.

– Хорошо. Замолкаю. Но вот – видите. У Володи бывают судороги. И нервный тик. Все остальное – просто прекрасно. Учился лучше всех в классе. Память феноменальная. Дружелюбен. Щедр. И все три года в школе – одни насмешки. Мы перевели его на домашнее обучение. Учительница посоветовала. Сказала, что не справляется, не может установить дисциплину, когда Володя отвечает у доски. Но ведь скучно без товарищей! Школьные годы!

– Папа! Не беспокойся! Мне не скучно без «товарищей»!

Слово «товарищи» Вова произнес с большой издевкой.