Алия Агисова - Игра с нулевой суммой

Игорь Владимирович посмотрел на себя в зеркало заднего вида. Его темные каштановые волосы уже тронула седина. Она задела отдельные участки волос и походила на небольшие подпалины, словно на шерсти у котов. Он смотрел на свое отражение и будто спрашивал себя сам о чем-то и словно не решался ответить себе на эти вопросы.

Через полчаса, пробиваясь сквозь движущийся поток автомобилей, он выехал из города. Урбанистический пейзаж, состоящий из камня, стеклянных фасадов, шлагбаумов и вывесок пропал из его поля зрения. По обе стороны дорогу окружал хвойный лес: ровные, вытянутые фигуры сосен и елок, равнодушно сторожили каждый километр магистрали. Игорь Владимирович сильнее давил на газ и стрелка закономерно задвигалась на спидометре, догоняя очередное двузначное число.

В этом году случился абсолютно бесснежный январь. Весь месяц снегоуборочные машины простояли в своих холодных ангарах и, кажется, только раза четыре за тридцать дней вышли на работу – слегка примять снег. Игорь Владимирович вспоминал ее – манящую, интригующую, зовущую к себе, и свой сон, сконструированный его подсознанием, которое не стеснялось сюжета и который прервался звуком детского плача. Ему бы очень хотелось досмотреть тот сон, но он одновременно с этим и боялся его. Проезжая мимо знакомых, но давно не виденных улиц маленького городка, он достал телефон из кармана куртки. Нет, никто ему не звонил. И сообщений тоже не отправлял. Игорь Владимирович снова открыл тот чат с фотографией брюнетки, увидел в чате «была в сети в 10:10» и закрыл его.

Наконец, въехав в небольшой городок, выйдя на главную магистраль населенного пункта, он завернул на знакомую улицу. Дом, в котором жили его родители, был двухэтажным, деревянным, окруженным зеленым жестяным забором. Игорь Владимирович дернул калитку и увидел худую фигуру матери, чьи плечи покрывала коричневато-серая, пушистая, торчащая в разные стороны ворсинками шаль. Видимо, подумал он, мать, как только услышала звук мотора, сразу поняла, что он приехал и вышла его встречать.

– Ты чего без куртки? – кинул сын матери сразу, пока она смотрела на него в ожидании.

– Я быстро, – она обняла его. Виктория Андреевна положила свои руки на плечи сына, образовав на его шее кольцо, и Игорь Владимирович вдохнул запах матери, уткнувшись носом куда-то ей в светлые крашеные волосы.

Еще несколько лет назад мать Игоря Владимировича работала преподавателем в педагогическом университете имени Герцена, но достигнув пенсионного возраста, профессию оставила и ушла на заслуженный отдых. Она имела ученую степень доктора филологических наук и благодаря матери Игорь Владимирович хорошо знал всю русскую литературу, прочитав в детстве, а затем и в юности все книги, находившиеся в семейной библиотеке. Недостатка книг в их доме не было никогда. Мать любила свою работу, и их небольшая кухня в старой квартире в центре Петербурга часто была полна молодых студенток, которые при появлении Игоря Владимировича дома, тоже недавно вышедшего с пар, смущались и смотрели на него с интересом и даже, как выражалась сама довольная мать, с придыханием. Но не смотря на интерес противоположного пола к нему, Игорь Владимирович жениться тогда не торопился и в ЗАГС отправился, когда уже отчасти сделал карьеру.

Они зашли в дом. Снимая свои черные ботинки, Игорь Владимирович услышал доносившийся из глубины дома скрип деревянных дощечек – лестницы, волокна которой напрочь высохли и ломались в бесконечном столкновении внутри бревен друг с другом. Владимир Иванович, отец Игоря Владимировича, был на удивление веселым. Его усы, раскинутые надо ртом небольшими седыми полосками, шевелились – хозяин дома то и дело постоянно улыбался и был в приподнятом настроении. Даже слишком, подумал Игорь Владимирович и отметил в его глазах уже забытый, прежде им когда-то видимый, но он не мог вспомнить, когда, блеск. Что-то тревожное ежом зашевелилось в душе Игоря Владимировича в ту минуту. Будто унесло его назад. В те времена, когда он был мальчиком, а отец казался взрослым умным мужчиной, на которого Игорь Владимирович всегда хотел быть похож. Что-то брякало по пыльным клавишам детства и смутное предчувствие чего-то нехорошего, а что еще хуже – неотвратимого, занозой впилось в его внутреннюю кожу. Он ощутил, как внутри него все задрожало. Он будто уменьшился в размерах и вдруг оказался в той старой квартире в центре Петербурга, в которой вырос.

На отце были явно новые брюки и красный, с молнией на горле, шерстяной свитер. Они обнялись. Отец все также улыбался, но почему-то не смотрел сыну в глаза. Игорь Владимирович это тоже заметил. Отец ему казался счастливым, но отчего-то немного словно стыдящимся этого. А вот мать – напротив – не выдавала никаких эмоций. Ее лицо оставалось неподвижным: без мимики, без скачков, без еле уловимых всплесков. Сплошная отрешенность и равнодушие.

Затем они прошли на кухню. Мать гремела кастрюлями и плошками, а отец искал пульт от телевизора, чтобы выключить наконец-то источник раздражающих звуков.

Все трое сели за стол – продолговатый светлый деревянный стол с ажурной салфеткой посередине, на которой стояла миниатюрная пустая ваза. Возле нее находилась плоская хрустальная чаша с несколькими печеньями. Перед Игорем Владимировичем опустилась на стол дымящаяся тарелка с супом, которую принесла мать. В бульоне плавали картофель, кусочки грибов и слегка разварившийся овес. Он взял ложку и стал поглощать горячее снадобье, от запаха и вида которого в животе уже начинали скручиваться стенки. Всю дорогу, пока он ехал к родителям, он мечтал о супе из-за всё еще мучившего его легкого похмелья. Пока они обсуждали бытовые проблемы, работу Игоря Владимировича и его недавно родившуюся дочь, сын заметил, что родители странно переглядываются. Отец будто взглядом задает матери какие-то вопросы, а та безмолвно, глазами ему отвечает. Клапан в грудине Игоря Владимировича стал перекачивать кровь быстрее. Владимир Иванович сделал несколько тяжелых вдохов, готовя выбросить из себя слова, но в конце все-таки останавливался. Глаза бегали – изучали лакированную поверхность стола. Мать временами поглядывала на отца с ожиданием. Воздух сжимался. Игорь Владимирович вдруг снова почувствовал себя ребенком: будто он пришел из школы домой, и они всей семьей ужинали – не хватало только сестры. И вот сейчас семья засела в каком-то непонятном ожидании, готовясь сообщить ему новость и с каждой секундой Игорю Владимировичу казалось всё больше, что новость эта будет неприятной.

– Игорёш, – начал отец, сделав глубокий вздох, – мы с твоей мамой разводимся.

Игорь Владимирович застыл. Кусок картошки по инерции провалился в желудок, и он почувствовал его явственно, будто это не картофель падал между стенок пищевода, а он сам падал в какую-то бездну, словно Алиса, следуя за своим неумным любопытством. Жизнь будто в миг превратилась в стоп-кадр. Никто не мог этого видеть, но под его пиджаком и рубашкой по коже забегали маленькие предатели-мурашки. Игорю Владимировичу казалось, что его счастливое детство в одночасье разбилось на куски. Осколки полетели в разные стороны, царапая деревянную столешницу кухонного гарнитура, падая на кафельный пол, и улетая куда-то под холодильник и шкафы. Все его воспоминания, которые он прятал от себя уже всю взрослую жизнь, казавшиеся ему теперь собственными выдумками и бредом, снова стали явью. Они снова обрели свои четкие контуры в реальности.