Алексей Макаров - За жизнь… Сборник рассказов. Издание третье (переработанное и дополненное)

– Да не переживайте вы так сильно. Сделаем мы вам колоноскопию. Определим, где у вас там трещина или что-то другое. Устраним мы вам все ваши беды. Это не такая уж и большая проблема. Это всё очень просто. Вы, главное, не переживайте.

От его слов мне стало как-то не по себе. Особенно от таинственного слова «колоноскопия». Я как-то недоверчиво посмотрел на этого весёлого проктолога и попросил его показать или рассказать мне о сути этой колоноскопии. Просьба, наверное, выглядела не очень убедительно. Но, глядя на моё страдальческое лицо, он согласился:

– Что, страшновато? Да не так страшен чёрт, как его малюют. Сейчас я вам всё покажу.

Он поднялся из-за стола и провёл меня в соседний кабинет. Окна в этом кабинете были зашторены, что создавало зловещую обстановку.

Посередине кабинета стоял огромный чёрный стол с какими-то проводами. В другом углу находился другой стол с компьютером, а между ними на стене был закреплён монитор с большим экраном.

Доктор подошёл к столу и взял один из проводов в руку. Это оказался шланг диаметром чуть больше пальца с набалдашником на конце.

– Вот эту штуковину, – поигрывая набалдашником и садистски ухмыляясь, – мы вводим в задний проход. Включаем компьютер и на мониторе смотрим, что внутри у вас кровоточит. Не волнуйтесь. Это не так страшно, как вам сейчас кажется.

Но у меня внутри что-то похолодело и сжалось. Доктору, вероятно, стало понятно моё состояние, и он, уже более мягко, продолжил:

– Можно эту манипуляцию провести и под наркозом. Только он у нас платный.

Меня прямо-таки осенило. Это было моё спасение, это была моя соломинка утопающего.

– Хорошо, хорошо, – торопливо перебил я его. – Пусть будет платный. Только чтобы не видеть всего этого, – я кивнул в сторону стола.

– Хорошо. Сделаем вам всё под наркозом, – понимающе согласился доктор. Видно, он не раз сталкивался с такими «смельчаками», как я.

– Тогда завтра и приходите. Я вас положу в палату, где вас подготовят к предстоящей процедуре.

Я вздохнул с облегчением. Хорошо, что хоть не сегодня. Почему-то этот момент встречи со шлангом и его набалдашником мне хотелось отложить как можно дальше.

Но откладывай, не откладывай, а назавтра я уже был в палате.

Палата была на двоих. На соседней койке лежал парень. Вид его лица меня не воодушевлял.

Он лежал как-то боком и немного изогнувшись.

Я бодро представился ему:

– Серёга, – и так же бодро продолжил: – Чего это ты такой кислый?

– Валёк, – еле шевеля губами, пролепетал он.

– Чего это с тобой? – всё так же бодро допытывался я у него.

Тот опять, чуть ли не шепча, ответил мне:

– Я посмотрю, как ты тут завтра орать будешь.

– А что? Буду? – не понял я его.

– Как засунут тебе эту хреновину… не то что орать, шептать не захочешь. Я вот без наркоза согласился на операцию. Дурак! Пожалел пару тысяч…

– А я сразу с наркозом, – уже не так бодро произнёс я.

Но тут вошла сестра и пригласила меня в процедурную. Это у них так она называется – процедурная. Теперь я больше склоняюсь к тому, что это самая настоящая пыточная.

Сестра ласково предложила мне лечь на бочок и приспустить штаны.

– А что это вы там собираетесь делать? – с подозрением глянул я на неё.

– Да ничего особенного. Надо же вас подготовить к операции. Кишечник должен быть пустым. Вот сейчас мы вам клизмочку и сделаем, – так же ласково ворковала она.

– Да? Клизмочку? – я опять с недоверием посмотрел на сестру через плечо. Мне было видно, как она пододвинула к кровати штатив, на котором висела эта самая клизмочка.

Это была не клизмочка. Это был самый настоящий бурдюк. Как мне показалось, литров на десять.

Сестра взяла такой же громадный чайник и наполнила из него этот самый бурдюк. А потом так же нежненько предложила:

– Раздвиньте, пожалуйста, ягодицы.

– Зачем? – тупо вырвалось у меня.

– Чтобы легче вставить вам этот мундштучок. – Она повертела в руках какую-то пластмассовую трубочку.

Ну, мундштуком меня не испугаешь. Я сам в своё время курил сигареты «Прима» только через мундштук. Это был такой небольшой гладкий мундштучок, который можно было легко перекидывать из одного уголка рта в другой.

Я раздвинул ягодицы и через секунду пожалел о содеянном. В зад мне воткнулась огромная игла диаметром пальца в три. Я непроизвольно охнул, но, не желая опозориться, стиснул зубы.

– Да вы не напрягайтесь, – так же нежно ворковала сестра.

Легко сказать – не напрягайтесь. Как тут не напрячься?! Если от этой громадной иглы аж искры из глаз летят! Но делать нечего. Превозмогая адскую боль, я попытался расслабиться.

Видимо, у меня это получилось, потому что сестра произнесла:

– Ну, вот так. Молодец. А теперь лежите спокойно и дышите глубоко и ровно.

Я почувствовал, что в меня заливается какая-то жидкость. Она противным холодом начала заполнять мне весь живот. Жидкость меня заполняла и заполняла. Поначалу было терпимо. Но потом живот весь наполнился этой жидкостью, и меня стало распирать.

А эта мегера всё подливает и подливает в бурдюк из чайника. Я чувствую, что у меня скоро из всех щелей и всех пор пойдёт эта жидкость, а эта гадина всё льёт и льёт.

Силы меня стали покидать. Их хватило лишь только на то, чтобы прохрипеть:

– Хватит. Больше не могу.

– Ну как же так? – озадаченно промурлыкала фурия. – Ещё последний литрик остался.

– Никаких литриков, – из последних сил хрипел я. – Всё! Всё! Всё! Не могу больше! – уже чуть ли не кричал я через несколько секунд.

Рука сама тянулась к заду, чтобы вырвать этот ненавистный мундштук, причинявший мне столько боли. Но сестра вырвала его сама и, открывая соседнюю дверь, вежливо предложила:

– А теперь пожалуйте сюда.

Меня как ураганом смело с топчана. Придерживая руками полуспущенные штаны, я ринулся в открытую дверь, где за ней в глубине комнаты проглядывалась спасительная белизна унитаза.

– Ребята! – Серёга задорно посмотрел на всех нас, держащихся от смеха за животы. – Через минуту я чувствовал себя счастливейшим человеком планеты. Мне было так хорошо на этом унитазе! Я до этого никогда не чувствовал себя более счастливым человеком. Мне так не хотелось вставать с него. Мне так не хотелось расставаться со своим спасителем, моим белым другом.

Сестра с пониманием посмотрела в мои глаза и вновь нежно проворковала:

– Мы ещё сегодня вечером и завтра утром повторим эту процедурку.

О боже! Неужели всё повторится снова? Господи! Дай мне силы преодолеть все эти мучения с честью.

И вся эйфория, и розовая пелена, последовавшая за облегчением, мгновенно исчезли, и день вновь стал серым и противным.

В палате, всё так же скорчившись, лежал Валёк. Взгляд его был уже не такой несчастный, как прежде, а более осмысленный.