Вара Поркулевич - Наш безумный мир

© Вара Поркулевич, 2022

ISBN 978-5-0056-5393-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я бы хотела начать эту книгу с небольшого лирического отступления. Дело в том, что я считаю нужным пояснить, почему рассказы, содержащиеся в ней, расположены именно в таком порядке и сгруппированы именно так.

Первые шаги в литературе я начала делать в двенадцать или в одиннадцать, я уже точно не помню. Важно то, что прошло уже пять лет, а писала всё это время я довольно много. А поэтому и материала накопилось довольно много.

Но в 2020 году всё пошло на спад. Это был довольно тяжёлый эмоционально год, и не только для меня, а для многих людей, потому вдохновения и идей практически не было. По этой же причине не было и новых рассказов. Зато было много мыслей. В поисках хоть какого-то вдохновения я анализировала своё творчество и творчество других авторов. Это привело к тому, что я практически полностью переосмыслила свой подход к написанию рассказов. И уже в 2021 году (дата первой публикации 16.11.2021) я написала рассказ «Море волнуется», который и является для меня отправной точкой.

Поэтому мой сборник поделён на две части: то, что было в условном «до», и то, что стало «после». Я могла бы совсем отказаться от включения сюда рассказов «до», но всё-таки они являются неотъемлемой частью моего творчества. Они должны здесь быть, чтобы можно было сравнить, насколько всё изменилось за этот год.

Вполне вероятно, что через некоторое время я все же решу дать новую жизнь старым текстам и переписать их, оставив самую суть. Но это будет потом.

На этом лирическое отступление считаю завершенным. Желаю вам приятного чтения.

Линия. Линия. В пересечении точка. Линия. Линия. В пересечении точка. Четыре точки – квадрат. Четыре квадрата – всё равно квадрат.

Не очень-то длинная цепочка. Зато можно мысленно рисовать в квадратах цифры. И мысленно по ним прыгать. Раз – квадрат, два – квадрат, три – квадрат. Четыре – гладкий бетон. Нужно возвращаться и дальше собирать линии в точки, точки в квадраты, а квадраты снова в квадраты.

Если надоедает, смотрю на стену: линии на стенах куда интереснее. Их я сделала сама. Одна линия – горизонтально, четыре линии – вертикально. Четыре точки в пересечении. А квадрата нет. Значит, квадрат – это не четыре точки? А на окне четыре точки – квадрат.

Боже, сколько я уже пытаюсь разгадать это? Раз за разом, раз за разом. Ну а что ещё делать, когда сидишь взаперти, в одиночной камере? И так уже двадцать пять лет. Ровно. Да, линии об этом говорят. А сколько мне ещё? Чёрт его знает. Пока не помру, наверное. Да, мне так и сказали: пожизненно.

За что же? А я не помню. За глупость, наверное. Я всё время попадаю впросак из-за глупости. Какой именно, уже не имеет значения. Всё равно помирать здесь.

Или нет?

Монолитная железная дверь с маленьким окошком вдруг открылась. Мне ничего не сказали, лишь взяли под руки и повели по коридору. Я уже и забыла, сколько линий в кирпичной кладке!

– А куда вы меня ведёте? На свободу? Или вы ангелы и грядёт Страшный Суд? Да, я хочу на Страшный Суд! Мне ничего не Страшно, даже Суд!

Угрюмые люди в форме молчали и шли. Ску-у-учные. Вот мои друзья куда интереснее! Они всегда отвечают на вопросы!

– Какие ещё друзья? – один из угрюмых людей в форме остановился. Они умеют читать мысли? Или я что-то сказала вслух? Но мне первая мысль нравится больше.

– А вот такие. Хорошие. Не то что вы.

– Она сумасшедшая, – перебил меня второй. – Воображаемые друзья. Идём.

Почему он назвал меня сумасшедшей? Не понимаю. Всё же вроде логично… Меня ещё долго вели по многолинейным коридорам. Слишком быстро вели, я не успевала складывать линии и точки. Я несколько раз пыталась остановить их, но меня грубо дергали. Злы-ы-ые. Очень злые!

Наконец-то они привели меня в какой-то кабинет. Стены из бетона, линий нет, квадратов тоже нет. А вот линии деревянной мебели и ковра на полу очень интересны. Куда интереснее упорядоченных линий стен и решёток. За столом сидел серьёзный мужчина в сером костюме. Тут вообще всё серое. Даже облака и небо. Даже когда нет облаков.

Мужчина в сером костюме взмахнул рукой. Угрюмые люди в форме ушли. Я осталась.

– Значит ты мисс Гиббс?

– Клара. Просто Клара. Зачем какие-то Гиббсы? Ещё и какие-то миссы.

– Это твоя фамилия, мисс Гиббс.

– А зачем фамилия? – мужчина посмотрел на меня озадачено. Покачал головой.

– Да уж, всё куда хуже, чем я думал, – пробормотал он тихо. Вернее, для остальных тихо. Я за годы тишины научилась различать тишайшие звуки.

– Сколько тебе лет, Клара?

– Должно быть, сорок четыре. Но мне не нравится эта цифра, поэтому говорю: девятнадцать. Девятнадцать – красивая цифра.

Мужчина ещё немного помолчал. Почему-то мои ответы сбивали его с толку. Я ведь честно отвечаю. Что ему не нравится?

– Клара, ты свободна. За тебя замолвили слово. Если не попадёшься на глаза психиатрам, свободна полностью. Хотя, глядя на тебя, я сомневаюсь в правильности этого решения.

– А кто такие психиатры? У них есть щупальца? Они живут в театрах?

– Нет. Это врачи. Врачи, которые сделают тебе плохо, Клара. Неужели за девятнадцать лет свободной жизни ты не выучила этого?

– Нет, – я потрясла головой. – Я не помню, что было до того, как меня привели сюда. Только линии помню. Старые линии, те, что были раньше.

Мужчина вопросительно поднял бровь:

– Линии?

– Линии. Если на окно смотреть. Линия. Линия. В пересечении точка. Линия. Линия. В пересечении точка. Четыре точки – квадрат. Четыре квадрата – всё равно квадрат. Понимаете? У меня тоже есть линия. Она была прямой. А сейчас размякает и поворачивает куда-то. Не получится квадрата. А как вас зовут?

– Джозеф. Для тебя – Джо. Линии, говоришь?… Интересно… Я подумаю над этим. А сейчас иди. Тебе выдадут вещи, документы и отвезут в город.

Я задумалась. Линия начала извиваться, идти волнами. Как змея. Не нравится.

– Не нравится, – повторила я. – Линия размякает.

– Не мне решать, Клара. Иди, не противься. – Он задумался на пару секунд. – Линия выпрямится и затвердеет.

Я хотела возразить, но не стала. Вышла из комнаты. Всё те же угрюмые люди в форме повели меня. Я молчала и думала. Не хочу я в город. Он непонятный. И линий много, слишком много. Хотя, может, я зря переживаю? Линии всё же остаются линиями.

Вот уже год прошёл, как меня вытащили из тюрьмы. Кто это сделал, я так и не узнала. А вот с психиатром я все-таки встретилась. Он начал меня пичкать какими-то таблетками.

Мне почему-то не дают работать. То ссылаются на моё проживание в гладкой комнате. То на то, что мне сорок пять. То на таблетки, которыми меня пичкают. Люди странные. Какое им дело, где я была, сколько мне лет, и что я пью?