Игорь Харичев - Прошлое в наказание

Сбросив тяжелый груз референдума, я почувствовал себя куда свободнее. Едва покончил с накопившимися делами, отправился к Насте. Она по-прежнему была немногословна, сумрачна, и все-таки я уговорил ее сходить пообедать в ресторан. Мы отправились в сторону Старого Арбата. Мороз был небольшой, и небо висело над нами светлое, хотя солнце пряталось за высокой пеленой облаков.

– Как Василий? – спросил я.

– Нормально, – выдохнула она.

– Что нормально? Как у него учеба? Привык к школе?

– Да. Хотя учительница жалуется, что он частенько не может высидеть до конца урока, вскакивает. Читать научился. По слогам.

Разговор мы продолжили в ресторане, после того как сделали заказ.

– Уже вторую неделю живем по новой Конституции, – с лукавой улыбкой изрек я, – а ничего не изменилось. Такое ощущение, что и не было референдума.

Настя глянула на меня с удивлением.

– А ты думал: приняли Конституцию, и сразу новая, совсем другая жизнь начнется?

– Не думал. Конечно, не думал. Но через какое-то время хотелось бы увидеть перемены.

– Будут. Юридические нормы приживаются медленно, нужно подождать. – Передо мной была прежняя Настя, легкая, не придавленная грустными размышлениями. – При этом есть опасность получить не тот результат, на который рассчитывали.

– Так бывает? – демонстративно удивился я.

– Да. Лишь правоприменительная практика может показать, работают ли заложенные в законодательстве механизмы и как именно они работают. – Увидев мое сомнение, она добавила: – Конституция – слишком сложный документ, чтобы заранее все оценить.

И все-таки я ей не поверил. Решил, что это какие-то юридические суеверия. А в законе что запишешь, то и будет.

– Что-то ты можешь сказать уже сейчас? Про Конституцию.

– Могу. Слишком много власти у президента.

– Французский вариант, – привычно пояснил я.

– Да, – ровным голосом произнесла Настя. – Но мы – не Франция. Можем получить совсем другой результат в будущем.

Я вяло усмехнулся – что за недоверие к нашему президенту? Разумеется, у Ельцина есть недостатки, но он не станет переступать закон.

– Борис Николаевич этого не допустит.

– Борис Николаевич будет не всегда.

– Еще есть Дума. Она в крайнем случае скажет свое слово.

– Хотелось бы в это верить.

Еще мы говорили о выборах, о работе, о ситуации в экономике. Но я не спрашивал ее о семейных делах, об Эдуарде, я даже не знал, развелись они уже или нет. Я лишь думал, глядя на нее: «Хочу, чтобы она стала моей женой». Да, мне очень хотелось этого.

Когда мы прощались около института, где меня давно ожидала машина, я шутливо поинтересовался:

– Не сердишься, что я тебя вытащил?

Она задумчиво улыбнулась:

– Правильно сделал. А то я совсем закисла. Спасибо. Заглядывай.

Я заглянул через неделю, накануне Нового года. Спросил, где она будет встречать праздник.

– Дома, – сказала она.

– А я, как всегда, вечером заскочу к Марине и Кириллу, а потом поеду в Переделкино к моему другу Мише Манцеву. Там будет вся наша писательская братия. Правда, я сейчас пишу только аналитические записки, всевозможные справки и официальные письма. Можно сказать, поэт канцелярской прозы. Но с писательским цехом связь продолжаю поддерживать. Яркая публика. И в общем, хорошая… – Помолчав несколько мгновений, добавил: – Если хочешь, можешь поехать со мной.

– С удовольствием бы поехала, – мечтательно проговорила Настя. – Но… как же я брошу Васю?

– Он будет спать.

– Нет. Он всегда ждет наступления Нового года.

– Могу заехать за тобой позже.

– Не надо, – мягко отказалась Настя.

То, что она не упомянула Эдуарда, порадовало меня. Хотя это была глупая радость.

Через три дня я осуществил намеченное: заехал к Марине и Кириллу, вручил им подарки, наскоро купленные в ГУМе, немного выпил, немного закусил, а потом отправился в Переделкино.

Все повторилось – и возгласы: «Кремлевский затворник! Налейте ему! Налейте!», и захватанный стакан, который был экстренно наполнен, и совместные усилия по изничтожению вина и водки. Потом Лесин, Ваксберг, Ушаков выспрашивали у меня: «Старик, что сейчас пишешь?» – «Исключительно деловые письма и аналитические записки», – вновь бойко отвечал я. А они рассказывали про новые романы, повести, рассказы. И я по-прежнему ничуть не завидовал им.

Удивил меня Миша. На этот раз вопросов он не задавал, сидел, хмурый, в углу, будто все происходящее не касалось его. Я занял соседний стул, негромко спросил:

– У тебя что-то произошло?

– Нет, – буркнул он.

Я оставил его в покое, а через какое-то время вновь сел рядом с ним.

– Все-таки у тебя что-то стряслось. Может, я могу помочь?

Он долго молчал, потом неохотно произнес:

– Я женился осенью.

– Женился?! – вырвалось у меня.

– Да.

– На ком?

– На женщине… – мрачно ответил он. Помолчав, добавил. – Моложе меня. Мы в Парке культуры познакомились. Я там снимал, ну и… познакомились. А в сентябре поженились. А потом она уехала на гастроли. Она в цирке работает. Гимнасткой. Уехала в Испанию и что-то не возвращается. Должна была вернуться в начале декабря, потом обещала к Новому году… Теперь сообщила, что остается там до конца января.

– А в чем причина?

– Будто бы гастроли продлевают. Но не могут же их все время продлевать.

– Почему не могут? Могут, – легкомысленно изрек я.

Он глянул на меня с надеждой.

– Думаешь, могут?

– Да. Если зрители все время приходят на представления, почему не продлить?

Немного поразмышляв, он предложил:

– Давай выпьем.

– Давай!

Как водится, угомонились мы только к утру, завалились спать в разных углах дома. Я проснулся около часа дня, опохмелился в компании Михаила. Мы сидели на веранде, накинув на плечи куртки, – здесь было холодно, зато не так душно, как в комнатах. Миша вновь пребывал в мрачном настроении. Похоже, мои вчерашние слова перестали действовать. Мне хотелось поддержать друга. Я не нашел ничего лучшего, как заверить его:

– Миша, все будет нормально.

– Что все? – Он поднял на меня грустные глаза.

– И у тебя, и вообще, – нес я какой-то вздор.

– А что – вообще? – вяло отреагировал он. – Не знаю, когда будет нормально вообще. Пока что все предельно мерзко. Уйма нищих. Бандиты безнаказанно грабят, убивают. Школьники хотят стать бандитами, школьницы – проститутками. Всё благодаря тебе и твоим дружкам.

Что я мог ответить ему? Что всего этого нет?

– Неужели ты думаешь, что все это было целью власти?

– Не знаю, какая была цель у власти, но… «По делам их судите их», – монотонно произнес он слова из Евангелия.

– Дела еще не закончены. Далеко не закончены.

– Ладно. Не дергайся…

Мы выпили еще по одной, потом еще, после чего я отправился домой. Пешком до электрички. Как и год назад, не стал вызывать машину. Не хотелось никуда спешить. Да и Анатолию следовало дать передышку.