Олег Паринов - Детские забавы

Как раз этого момента с нетерпением ждали мы, ребятишки. Быстро подбежав к окошку и подав под расчет деньги, можно было купить буханку еще теплого и вкусно пахнущего хлеба.

После совершения удачной покупки я с добычей бежал домой. Там мама срезала с верхней части буханки длинную корочку и натирала ее чесноком с солью. Какое же это было лакомство! Бывало, хватаешь корочку и бежишь гулять, а потом снова возвращаешься за добавкой. Порой так увлечешься, что от целой буханки остается один мякиш с поджаристой шляпкой сверху. Мякиш почему-то казался не таким вкусным, как хрустящая корочка.

*↓

На мой взгляд, вкуснее получалось, если натертую чесноком и подсоленную корочку, с другой стороны полить подсолнечным свойским маслом. Объядение! Я до сих пор люблю такое лакомство. (Однако такого хлеба, увы, скорее всего больше не пекут. Уже в начале 90-х хлеб по качеству и вкусу стал другой (мука не такая). Довелось бывать во многих местах СССР, встречался хлеб похожий, но не то, не то…)

Раз зашел разговор о еде хочу рассказать, чем мы питались в детстве.

Со свежей хлебной корочкой отлично шел бутерброд с толстым кругляком колбасы. В отличие от многих других регионов СССР, колбаса у нас дефицитом не была. В наш гастроном завозили колбаску по расписанию, три раза в неделю. Мы в семье обычно покупали батон молочной или докторской, как раз хватало на пару дней. Высоко котировались охотничьи колбаски и копченые свиные ребрышки. Объядение!

На праздники покупали свойскую, сыровяленую колбасу и бастурму (высушенное пряное мясо) по цене 6—7 руб. за кило (считалось дорого, примерно в 2—3 раза дороже, чем колбаса в магазине). Во вкуснятина!

Конешно, было изобилие самой разной рыбы. На базаре были целые ряды со свежей рыбой, да и свои с Дона часто привозили. Про мороженную рыбу хек, минтай даже и не слышали. Толстолобик, амур, карп, судак. Вот это рыба так рыба… Одну такую рыбину жарили за два, а то и за три раза. Самые вкуснющие были сазан и линь. В них и костей было немного, но это были деликатесы, поэтому на стол попадали редко.

Батя часто привозил раков. По целому ведру. Раков выпускали в ванну с водой, а потом партиями варили в большой кастрюле. Этими раками объядались. Поначалу (на голодный желудок – О.П.) обсасывались даже мелкие клешни-лапки, а потом (когда наедались – О.П.) эти лапки выкидывались без жалости. Раков ели, пока губы не распухали от сока, а потом варили новую порцию…

Стоит перечислить и другие самые вкусные вкусняшки (с моей точки зрения):

– печеная картошка с цибулей (луком) и солью;

– жаренный хворост. У родни на поселке Сидоровка, как правило на праздники и застолья, жарился целый таз этого хвороста. Мы им просто обжирались, да еще домой забирали. Вот умели же делать изумительный по вкусу хворост, а магазинный был так себе и совершенно не котировался;

– жаренные семечки;

– пирожное «Картошка», пирожное «Эклер»;

– жаренные пирожки;

– какао с сахаром в кубиках (так вкусно было грызть эти кубики);

– кукурузные палочки;

– молочный коктейль (самый вкусный – такой густой, тягучий, вкуснючий). Его делали в большом гастрономе за Центральным универмагом, на проспекте Победы Революции;

– сгущенка. Сгущенное молоко было жутким дефицитом. Но батя одно время работал на предприятии, где делали сгущенку, и притаскивал ее банками. Вот уж мы обжирались сгущенкой (как только одно место не слиплось);

– сливочные ореховые колбаски. Они продавались только в одном месте – в кондитерской на Шевченко (в том же доме, что и гастроном, но за углом). Эти колбаски были изумительно вкусные, но дорогие, и покупались не часто;

– заварной крем в брикетах (так вкусно было грызть брикет).

Одной из любимейших забав в раннем детстве были прятки. Лучше всего игралось в сумерках, нашими долгими, прохладными (после жаркого дня), а порой и душными вечерами.

Все знали кучу считалок, и каждый, естественно, только себя считал самым лучшим знатоком считалок. Конешно, никто не хотел быть вадой (водящим – О.П.) в начале игры, поэтому всегда выбирали самую длинную считалку и строго контролировали, чтобы счет был правильным, если считала вдруг ошибался при счете, это был серьезный ляп. Ему уже считать не доверяли, считал другой считала.

Многим нравилась такая считалка (примерно):

«На золотом крыльце сидели: царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной, мужик, водяной… Говори поскорей, кто ты есть такой, а будешь молчать, то придется по полю голым скакать».

Поле в этой считалке, конешно, имя собственное (так мы называли степь, начинавшуюся сразу за нашими домами – О.П.). И все прекрасно себе представляли, что значит скакать голым по Полю.

На кого приходилось последнее слово, должен был быстро ответить: «Кто ты есть такой?» Любая заминка или неправильный ответ, и ты уже вада. (По правилам: тот, на кого указал считала, называет персонажа (например, «сапожник» или «портной»). Считалка проговаривается снова до названного слова, и выходит из игры тот, на кого оно выпало. Так повторяется до тех пор, пока не останется всего один игрок, который и будет водящим – О.П.)

Любимое место вады было как раз то самое окошко, в которое разгружали хлеб. Около него была такая деревянная эстакада со ступеньками, а у самого окошка был металлический подоконник, вытертый до блеска лотками с хлебом. Конешно, все схроны во дворе, куда можно было спрятаться, были известны. И уже от ловкости, зоркости и быстроты вады зависело застукает он спрятавшегося или нет. Высшей ловкостью, проворством и удовольствием было добежать до окошка и сделать туки-туки, пока вада искал кого-нибудь, а потом кричать на весь двор «Топор-топор, сиди, как вор» или «Пила-пила, лети как стрела».

*↑

В соседнем с нашим дворе располагалось причудливое нагромождение сараев, гаражей и угольных ящиков. Мы, мальчишки, часто прыгали по ним, играя в квача. Правила были простыми: запятнанный должен был коснуться рукой другого участника игры, а тот, чтобы этого избежать, удирал по ящикам. Становиться на землю категорически запрещалось. Существовали проторенные-пропрыганные дорожки, и если их придерживаться, то при определенной сноровке можно было долго сохранять безопасную от квача дистанцию. Но порой преследуемый загонялся в такие места, где расстояние между ящиками было немалым или нужно было перепрыгнуть с высокого гаража на ящик. В таких случаях приходилось рисковать, совершая отчаянные скачки. Однако редко кого из нас это останавливало.