Марина Ганзенко - Питер-2070

– Вы что не видите, что она тут лежит, как овощ? Не видите, что она никого не узнаёт? Не понимаете, что такое постинсультный маразм? Ей срочно нужна треклятая флешка, чтобы навести порядок в голове, – снова завелся я.

– Мы всё прекрасно понимаем. Но вы должны принести нам решение суда о признании ее недееспособной и заявление на операцию, подписанное вами. Тогда клиника прооперирует вашу бабушку. Кроме того, подчёркиваю, что даже вживление флешки может оказаться низкоэффективным, потому что деменция уже имеет место быть. Мы обсуждали с вами другие методы лечения…

– Они слишком дорогие для меня. А чёртова флешка будет записывать все ее мысли. Сейчас она даже не может запомнить в лицо членов семьи.

– Флеш-носитель будет осуществлять резервное копирование памяти пациентки. Возможно, это улучшит ситуацию. Но сто процентных гарантий мы вам дать не можем, – холодно отрезал хирург.

– И что мне теперь делать?

– Оформлять документы и надеяться, что вашей бабушке станет лучше.

Медики ушли.

Я убрал увядший букет из вазы и поставил на его место свежие цветы.

– Твои любимые, бабуля.

Мой слова были наполнены горьким отчаянием.

Бабушка что-то забормотала – разобрать было слишком сложно.

– Скоро тебя прооперируют, и всё будет хорошо, – сказал я, направляясь к выходу.

– Миша! – внезапно воскликнула бабуля.

Дыхание перехватило. Секунда и я обнял бабушку, осыпал её сухие шершавые руки поцелуями.

– Миша, я родилась человеком и умру человеком, – тихо прошептала бабуля. – И это будет очень скоро. Дай мне уйти с честью. Просто побудь рядом.

Я отскочил от её кровати. Впервые за три месяца она пришла в себя для того, чтобы сказать мне, что не готова бороться. Упрямая! Да как она не понимает? Я так хотел поговорить с ней… Но слушать такие речи не готов. Ничего – поговорю с ней позже, когда всё улажу. Я вылетел из палаты, как пушечное ядро. Пара звонков и на завтра назначено судебное заседание. Вот что значит, иметь связи в Питере 2070.

Несколько фраз, несколько купюр за оперативность. Решение о признании бабушки недееспособной уже было у меня на смартфоне, и я спешил в больницу на всех порах.

Шёл по коридору полному боли и стерильности, когда у меня начал разрываться телефон. На экране была надпись «врач бабули». Комок в груди сжался. Вместо того чтобы взять трубку я ускорил шаг. Ещё немного, и увижу пожелтевшее от времени любимое бабушкино лицо.

В залитой мягким предзакатным солнцем палате меня уже ждал хирург. Бабушки не было. Врач стал говорить что-то и трепать меня по плечу – я не слушал, а смотрел в одну точку: на жёлтые тюльпаны, гордо поднявшие свои бутоны к свету.

Лена больше всего на свете любила слова. Она жила и дышала лишь одним занятием – журналистикой. Первую свою статью для журнала «Правда» она написала ещё в школьные годы. С тех пор стук её ноготков по клавиатуре ноутбука был для неё сладостней и вожделенней звучания «Времён года» Вивальди. В свои двадцать восемь она успела поработать с разными изданиями. И вот, кажется, настал венец её карьеры. Ей предстояло взять интервью у Арсения Алексеева, престарелого главы «Лайф Фарм», накануне поглощения его компании «Флеш Индастри».

Тридцать минут на флайкаре по оживлённым воздушным дорогам Питера – и девушка оказалась на окраине, в самом престижном и экологически чистом Петродворцовом районе, который удобно расположился под белым необъятного размера куполом. Она прошла через биометрический сканер пропускного пункта и очутилась под сводами искусственного неба с электрическим рыжеватым светилом посередине.

Немного суеты и Лена расположилась в уютной, но тёмной гостиной Алексеева, а за ширмой был хозяин особняка, влиятельный, одинокий и древний, как египетские пирамиды, старик.

– Давайте начнём, Арсений Викторович? – предложила журналистка.

– Давайте, – отозвался скрипучий голос. – Мои верные роботы забрали у вас всю аппаратуру?

– Это так. Непривычно будет записывать интервью в блокноте. Сто лет ничего не писала от руки.

Старик усмехнулся.

– Как вы думаете, почему у вас отняли смартфон?

– Наверно, потому что вы консервативны, – выпалила первое, что пришло ей в голову Лена.

Она не привыкла, когда на интервью расспрашивают её.

– Это так. Я человек старой закалки, и очень старый человек в принципе. Вот такой вот каламбур, – голос Алексеева был довольным.

Он сделал паузу, и корреспондентка воспользовалась ею чтобы задать первый вопрос. Она его не готовила заранее и даже не была уверена, что он приличный. Но что-то заставляло её действовать по наитию.

– Я, наверно, не буду оригинальной и поинтересуюсь, почему нас с вами разделяет сейчас ширма? – выпалила Лена.

– Девочка моя, я слишком безобразен, чтобы показаться перед таким прекрасным созданием, как вы, – заявил Алексеев.

В его голосе звучали лукавые нотки, которые он с лёгкостью замаскировал под безобидную лесть.

– По этой же причине все окна в этом доме занавешены? – продолжила девушка.

– О, я не люблю этот свет ложного солнца. Все, у кого есть власть, делятся на два типа: тех, кто мечтает жить в куполе, и тех, кто терпеть этого не может. И, похоже, я из вторых. А вы?

– Я, пожалуй, тоже. Тут всё такое стерильное и чистое. Хочу видеть настоящий мир во всех его красках, – честно ответила Лена, но одумалась и добавила. – Я не хотела сказать, что тут плохо. У вас просто потрясающий дом, чего только стоит площадка для гольфа.

В воздухе повисла неловкая тишина. Лена, заполняя паузу, всматривалась в ширму, расписанную на японский манер.

– Мне нравится, что вы говорите правду, – подал наконец голос Алексеев. – И что же вы хотели бы делать в этом настоящем красочном мире?

Девушка подняла брови от удивления.

– Я бы хотела с жадностью поглощать всё, что он может мне дать. Жить полной жизнью, путешествовать. Очень хочу побывать в Америке и Мексике. Меня угнетает, что въезд туда ограничили ещё до моего рождения.

– Знаете, вы мне симпатичны. Я выбрал вас не просто так из сотен других журналистов. Мне понравилась ваша статья про опасность флеш-носителей.

Лицо Лены стало цвета спелого томата. Та статья, о которой говорил Арсений Викторович, была одной из первых её работ. В ней юная максималистка смело заявляла, что флешки в шеях семидесяти процентов людей на планете – это огромная власть «Флеш Индастри» и огромный риск: кто знает, какие скрытые программы мегокорпорация записывает перед вживлением.

– Вы правда считаете, что статья хорошая? – выдавила смущенно журналистка.

– Считаю. И скажу даже больше: я согласен с каждым вашим словом. Именно поэтому вы здесь. Если бы статья была напечатана в известном издании, а не в захудалой газетенке, «Флеш» бы вас уничтожила. Вы никогда об этом не думали?