Александра Гусаревич - Когда увидишь меня – плачь

Следом она бросила в корзинку упаковку мармелада (лимонного и яблочного, а апельсиновый сегодня не завезли) и плитку шоколада «Балетный», на котором было написано «горький», хотя Полли была уверена, что вместо какао его варят из газетной бумаги, которая и придаёт ему горечь.

В этот момент чья-то рука потянулась через неё к верхней полке, где лежали карамельные конфеты, а чья-то нога, явно принадлежавшая тому же владельцу, больно наступила ей на мизинец. Полли разъярённо повернулась к обидчику и открыла рот, чтобы излить на него весь накопившийся гнев, но, увидев его лицо, в ту же секунду расслабилась.

– Ах, это ты.

Рука сначала дотянулась до вожделенного кулька конфет, и лишь потом её хозяин взглянул на Полли и хмыкнул.

– Извини, не заметил. Больно?

– Уж представь себе, – проворчала она. – Что ты здесь делаешь? Мы же договорились через полчаса на втором этаже.

– Не поверишь – покупаю конфеты к чаю. Девочки в редакции попросили.

Полли покачала головой и вздохнула. Ян был в своём репертуаре: высокий, худой, одетый в длинный зелёный плащ и шляпу, он выделялся из толпы настолько, что их конспирация теряла всякий смысл. Можно было встречаться в гуще людей или в пустой подворотне – разницы никакой, он одинаково притягивал к себе взгляд. В довершении картины из-под борта плаща игриво выглядывал носовой платок в горошек, аккуратно сложенный и заправленный в карман пиджака.

– Ты бы ещё гладиолус в петлицу вставил, – прошипела Полли.

Ян закатил глаза.

– Не бухти, а лучше выкладывай, что у тебя там за дело.

– Прямо здесь?!

– А почему нет? Что здесь, что наверху… Да, пожалуй, здесь даже лучше, чем шляться между рядами унылых шмоток. Кстати, я ещё молока хотел купить.

Полли шёпотом выругалась, но спорить не стала. Они двинулись дальше – она впереди на полшага, и следом Ян, который рассеянно озирался по сторонам, словно пытаясь воскресить в памяти забытый дома список покупок. Пусть он и выглядел эксцентрично, но, по крайней мере, по ним никак нельзя было понять, что они вместе.

Следующие десять минут они бродили по лабиринтам магазина, то оказываясь у одной и той же полки, то расходясь по разным рядам. Так, с перерывами, Полли рассказала ему всё, и теперь ждала, что он на это ответит.

Ян вынырнул откуда-то из алкогольного отдела с бутылкой вермута. У Полли округлились глаза при виде этого приторного пойла у него в руке.

– У меня свидание вечером, не спрашивай, – тихо пояснил он, привычно бегая глазами по залу и держась независимо. – А насчёт Оскара я тебе так скажу – лучше бы вы не лезли в это, ребята.

– То есть, ты думаешь, он всё-таки…

– Понятия не имею. Но учитывая историю их семейки, я ничему бы не удивился.

Тут он впервые прямо посмотрел на Полли.

– Это дерьмовое дело, дорогая. Думаю, ты и сама догадываешься. Прикол с запиской не совсем в духе Управления, но тут особый случай, и я бы не отбрасывал такую возможность. Я выясню что смогу, только ты имей в виду, что всё это очень хреново пахнет. И Адаму скажи, чтобы не совался никуда, потому что во второй раз я его не вытащу, ясно?

Он отвёл глаза только когда убедился, что Полли восприняла его всерьёз.

– Ладно, я за молоком пошёл. Увидимся.

Если бы не рост и не шляпа, венчавшая его голову, Ян уже через секунду растворился бы в толпе. Вместо этого он плыл сквозь неё, словно ледокол, и Полли проводила его долгим взглядом.

В глубокой задумчивости она отстояла очередь на кассу, затем вновь вышла на улицу. Теперь людской поток понемногу разворачивался в обратную сторону – обед подходил к концу. Полли не спешила назад, у неё ещё оставалось сорок минут свободы, и она неторопливо побрела в сторону одной из соседних улиц. Краем глаза равнодушно отметила праздно гуляющие в толпе ангельские крылышки – им было решительно нечем заняться посреди людной площади в разгар рабочего дня. То ли дело ловить одиноких прохожих в переулках – вот где есть чем поживиться.

Полли было чуть за двадцать, и она совсем недолго работала в парикмахерской №6, когда в один жаркий майский день к ней на стрижку вдруг заявился Ян. Она удивилась и обрадовалась при виде старого приятеля, с которым когда-то делила самые отвязные приютские приключения. Они весело поболтали, и Ян ушёл, но с тех пор раз в четыре недели неизменно возвращался в её кресло. Полли не сразу заподозрила, что дело нечисто, а позже очень надеялась, что никто кроме неё не заподозрил того же. Однако, судя по тому, что с тех пор прошло немало лет, а она до сих пор жива, Ян сработал идеально, как и всегда.

Он был молодым модником, работал в газете и отличался феноменальной общительностью. По его недешёвой одежде и свободным манерам можно было предположить, что у парня надёжный тыл в виде хороших связей, и что он ничего на свете не боится. Ян смеялся открыто и заразительно, чувствовал себя раскованно, где бы ни находился, и рядом с ним казалось, что жизнь не такая уж сложная штука.

Однажды, через несколько месяцев после первой встречи, Ян пригласил Полли в кино. Она опешила от неожиданности, но из любопытства согласилась. В тот вечер крутили очередную «Мечту вождя», какую-то из пяти частей, и первые полчаса Полли ломала голову над тем, зачем Ян затащил её на этот макабрический сеанс. В зале было душно и пахло сигаретным дымом, больше половины мест пустовало – что и неудивительно, ведь были каникулы, и школьники заслуженно отдыхали от кинопоказов.

Когда Ян внезапно обнял её за плечи, Полли чуть не подпрыгнула, и только его тяжёлая рука заставила её остаться на месте. Выпучив глаза от изумления, она повернулась к нему, и он тут же припал губами к её уху.

– Тише, Полли, ну сделай вид, что тебе не противно.

Она словно окаменела в кресле, пока Ян изображал нежность, перебирая её волосы и жарко шепча на ухо вещи, которые она меньше всего ожидала от него услышать.

Он уже пять лет работал в газете и был очень бойким молодым человеком, стремительно обраставшим полезными знакомствами. Это привело к тому, что часть рабочего времени и почти всё свободное Ян посвящал одному маленькому хобби – организации побегов из страны для тех, кто того желал. Он был важным звеном в длинной и не известной ему самому до конца цепи, которая работала на то, чтобы хоть кто-то в этом городе обрёл свободу при жизни. Ян сводил беглецов с нужными людьми, подключал связи, и цепочка тянулась дальше: к фальшивым документам, бесценным штампам в паспортах и фирменным автомобилям Управления, на которых они добирались до КПП.

– Мы подполье, но не в том романтическом смысле, который в это понятие вкладывает пропаганда. У нас нет лидера, мы не поём гимнов и не сочиняем политическую программу. Мы заняты делом, никогда не собираемся больше двух и пока не настолько обезумели, чтобы пытаться свергнуть Совет. Хотя, кто знает, может, когда-нибудь и представится случай…