Александра Гусаревич - Когда увидишь меня – плачь

Чем дольше он говорил, тем меньше Полли верилось в то, что такое возможно. История звучала, как сюжет дешёвого шпионского романа, а Ян меньше всего походил на члена сопротивления. Но он не замолкал и, хотела она того или нет, рассказывал всё в таких подробностях, что волосы шевелились на голове.

– Наша сеть проникла весьма глубоко – у нас повсюду осведомители, даже в Управлении. Сил пока недостаточно, чтобы покушаться на режим, а вот помочь ему ослабнуть, переправляя людей через границу, – всегда пожалуйста. В счастливый год нам удаётся освободить полсотни семей, а это не так уж мало, как тебе может показаться. Загвоздка в том, что единственный выезд из города, как ты знаешь, лежит через КПП, а все попытки перелезть через стену заканчиваются решетом в груди. Поэтому главная наша задача состоит в том, чтобы у пограничников не возникло вопросов к документам. Мы делаем новые паспорта, пропуски, разрешения на выезд, но всё это ничего не гарантирует, потому что на КПП обитают самые злобные Псы, которые цепляются к каждой букве. Если у наших клиентов получается преодолеть первый этап, это почти победа. Дальше их ждёт проводник и тяжёлая дорога через леса и болота до самой границы Республики. Иногда их ловят, но чаще нет. Затеряться в глуши и пройти границу, минуя снайперские вышки, намного легче, чем просто выехать из города.

Желающих сбежать всегда больше, чем тех, кого мы можем позволить себе

вывезти. Некоторым приходится отказывать, например таким, как Адам. Псов не провести, когда дело касается людей, так или иначе связанных с аннулированными. А уж тех, кто хоть раз попадал в Управление, они всегда узнают в лицо. Кстати, тебя и Тома я бы тоже не рискнул вывозить – скорее всего, вы у них на особом счету, так, на всякий случай, – Ян мило улыбнулся, а у Полли внутри неприятно похолодело. – Ну а в целом, работа у нас неплохо поставлена, хотя осечки иногда, конечно, случаются. Главное условие для беглецов – покончить с собой прежде, чем Управление до них доберётся. Они всё равно не жильцы, а нам, как ты понимаешь, не нужно, чтобы Псы поняли, откуда ветер дует. Когда их ловят, ребята глотают таблетку, которую мы заранее выдаём, и… – он сделал выразительный жест, от которого у Полли по спине пробежали мурашки. – Хуже, когда попадаются наши. Если, например, схватят тебя, это ещё ничего. – Она вздрогнула. – Ты знаешь и всегда будешь знать только меня. А вот если им попадусь я и не успею принять меры, есть шансы, что подполью или, по крайней мере, значительной его части, придёт конец.

– И что нужно делать, чтобы не попасться?

Ян беззаботно пожал плечами.

– А ничего. Кроме того, что ты и так делаешь каждый день, – не болтать на улице, вести себя скромно и надеяться на лучшее. Да, и, конечно, таблетку тебе выдадим тоже. Ну а у меня ещё есть кое-какие связи, благодаря которым я надеюсь протянуть подольше. Впрочем, это в любом случае не бесконечная история…

Они помолчали.

– Что ты хочешь от меня? – наконец спросила Полли.

Не выходя из роли, Ян посмотрел на неё влюблёнными щенячьими глазами и приобнял ещё крепче.

– Мне нужна помощь. Один я уже зашиваюсь и, по правде говоря, опасаюсь, что это скажется на качестве работы. Не хочу чувствовать себя массовым убийцей, знаешь ли. А чтобы не стать виновником неудачных побегов, я должен иногда отдыхать. От тебя не потребуется ничего особенного: к тебе время от времени будут обращаться люди, с которыми нужно провести собеседование. Отсеять тех, кому мы не сможем помочь, а остальных свести со мной. Просто ещё одно звено в цепи. Чем больше звеньев, тем больше шансов, что наша, кхм, организация продержится ещё какое-то время.

– А если я откажусь, ты сотрёшь мне память нейрализатором? – Полли вдруг вспомнила фильм, который когда-то ей пересказывал Том.

К её удивлению, Ян понимающе хмыкнул.

– Нет, тогда мне всего лишь придётся тебя убить.

Она нервно рассмеялась, а он ободряюще потрепал её по плечу.

– Подумай хорошенько, потому что, если согласишься, назад дороги не будет.

«Есть две таблетки: красная и синяя», – зазвучал в голове голос Тома. Полли отмахнулась.

Она согласилась прямо там, в кинотеатре, без всяких раздумий. Позже она удивилась лёгкости, с которой подписалась на это, но в тот момент, как ей казалось, думать было не о чем. Полли живо вспомнился приют и то, с какой готовностью они тогда бросались навстречу приключениям. Ни разу в жизни она не отказывалась от них и разве могла поступить иначе теперь?

Но была и другая причина, глубже и серьёзнее её любви к авантюрам. В последнее время, а вернее уже около года, ей всё меньше нравилось просыпаться по утрам. Жизнь после приюта оказалась далека от её наивных представлений, и Полли медленно скатывалась в апатию. Вся эта учёба, парикмахерская, заработанные гроши, которые уходили в основном на еду, плохие продукты, плохая одежда, съёмная конура – разве об этом она мечтала в детстве? Глупо было верить, будто за воротами её первого дома ждёт какая-то иная, более приятная жизнь, но, оказывается, она всё-таки верила. И та реальность, с которой Полли столкнулась в восемнадцать лет, с каждым днём угнетала её всё сильнее.

Можно было сколько угодно заливать эти мысли вином по вечерам на кухне у Тома, болтая о фильмах, которые он смотрел в детстве, и сочиняя сценарии для своих, которые они могли бы снять где-то в другом мире. Можно было сыпать шутками на работе, подравнивая чёлку какой-нибудь Магдалене, а потом выметать её волосы из-под кресла, другой рукой запихивая в карман фартука деньги, благодарить её за то, что не требует сдачи и улыбаться во все зубы. Можно было гулять в парке, кормить уток в пруду и часами сидеть у реки, поедая безвкусный батон и думая о том, куда эта река течёт и кто сидит на её берегу за тысячи километров отсюда.

Но всё это было враньём, убогой попыткой посыпать шоколадной стружкой давно протухшее печенье. А Полли устала врать себе и делать вид, будто жизнь не так уж плоха. У неё не осталось причин просыпаться по утрам, ни единой. И если впереди её ждали десятки лет такой же пустоты, она не хотела жить так долго.

Ян, сам того не подозревая, спас её от бездонной ямы, куда Полли начинала проваливаться, рискуя никогда больше не выбраться на свет. Она ухватилась за своё новое занятие, как за верёвку, и карабкалась вверх, наплевав на риск.

В парикмахерскую №6 начали заходить необычные клиенты – те, кто прознал о том, что к Полли можно обратиться за особого рода помощью. Они являлись на стрижку, на покраску, на уход за бородой, да чёрт возьми, на удаление зубов готовы были к ней прийти. Она узнавала их сразу по особенному взгляду, иногда по неловкости и нервозности, с которыми они держались. Это было опасно, безумно опасно, и ей приходилось включаться в игру и искриться на пределе возможностей, лишь бы никто не заметил, как неестественно они себя ведут.