Татьяна Родина - Я не хотела умирать

Дима много рассказывал о школе: прочитанных там книгах, учителях и одноклассниках. Он учил меня английскому, а я помогала ему учить стихи, которые он терпеть не мог. Пересказывала сказки, что им задавали прочесть. Их он тоже не любил, говорил, что они глупые и в них всё не так, как в жизни. Единственные сказки, что он признавал, были сказки Уайльда 8 8 Оскар Уайльд, английский писатель и поэт. . Уайльда я не читала, узнав об этом, в следующую нашу встречу он подарил мне большую красочную книгу. Я просидела с фонариком всю ночь, поглощая страницу за страницей, это были настолько жуткие, несправедливые и печальные сказки, что внутри меня всё сжималось, а в горле застревал комок, от которого я не могла избавиться. Я рыдала в подушку, боясь, как бы мама не услышала. Я тоже полюбила эти сказки, они были пропитаны болью, а что такое боль, я хорошо знала. Как знал и Дима.

Дима был единственным, кто понимал мои игры в насилие.

Я поделилась с ним, что мне нравятся игры, которые другим детям кажутся странными, он внимательно меня выслушал, а потом заявил, что ему такие игры тоже нравятся. И мы стали в них играть.

Дима с детства был сильным. Он швырял меня, словно пушинку, хватал так, что я не могла даже пошевелиться, но всегда предусмотрительно рассчитывал свои силы и следил, чтобы я не ударилась, поэтому страшно мне не было. Я всегда знала, что игра прекратится, если мне станет больно. Я ему доверяла, и от таких игр мы оба получали удовольствие. Дима сказал, что взрослым не следует знать об этом, и я с ним беспрекословно согласилась. Мне было пять, и я хорошо понимала, что если хочешь остаться непонятым и наказанным, то непременно расскажи взрослым.

Мы разыгрывали разные сценки и вообще любили примерять на себя роли, то отважного Робина Гуда и шерифа Ноттингема, то охотников за привидениями. Нашим фантазиям не было границ. Однажды Дима показал игру, в которую играют взрослые. Он повалил меня на пол и, забравшись сверху, принялся ездить туда-сюда, Дима делал это с таким сосредоточенным видом, что я захохотала, он нахмурился, сказав, что я должна изобразить страх и сопротивляться.

– Но я тебя не боюсь, с тобой играть в такие игры мне нравится. А вот с дядей Мишей – нет.

– Что за игры были у тебя с дядей Мишей? – нахмурившись, спросил он.

Я ему всё рассказала. Его кулаки тогда сжались, а лицо сделалось злым. Больше дядя Миша там не работал.

Как всякие юные искатели приключений, мы исследовали каждый квадратный метр в здании. Нося с собой связку ключей, Дима ловко открывал любую дверь. Я считала его настоящим волшебником и ещё больше им восхищалась.

– А что скрывается за этой дверью? – дёргая ручку, спросила я.

– Сейчас узнаем, – хитро сощурил взгляд он и, достав нужный ключ, повернул в замке.

Мы шли по большому коридору с панорамным окнами. Это был самый верхний этаж, так высоко мы ещё не забирались. Я открыла рот от удивления, мир внизу был таким крохотным, казалось, мог уместиться у меня на ладони. Дима лишь снисходительно улыбался, глядя, в какой восторг меня приводят уже привычные ему вещи.

Вдалеке мы услышали приглушённый шум. Дима подал сигнал молчать, и мы стали подкрадываться к массивным дверям одного из кабинетов. Чем ближе мы подходили, тем отчётливее становился звук. Но слов я не могла разобрать, как будто их вовсе не было.

Я заметила, как Дима напрягся, стоя у двери, не решаясь её открыть.

– Что там, ну что там? – нетерпеливо затараторила я и, скользнув перед Димой, дёрнула ручку. Дверь на удивление хорошо поддалась.

Но то, что мы увидели, было далеко не детским зрелищем.

Мужчина со спущенными штанами, стоял к нам спиной, совершая толчкообразные движения, под ним, обхватив его спину ногами, извивалась, постанывая, женщина. Это была одна из тех игр, что показал мне Дима.

Дима осторожно закрыл дверь. Я видела, как сжалось в один сплошной напряжённый нерв его лицо. Его глаза стали дикими и наполнились слезами.

– Что случилось?! – испуганно воскликнула я.

Он крепко сжал меня в руках. Его пальцы впились в мою кожу.

– М-м, – простонала я, – что ты делаешь?

– Ты ведь мой друг, верно? – разжав свою хватку, спросил он.

Я согласно кивнула.

– Мне сейчас очень больно, и ты, как друг, должна мне помочь. Раздели со мной мою боль.

Сглотнув, я прижалась к нему и крепко зажмурила глаза. Его ногти вновь пронзили мою нежную белую кожу, я закусила губу, чтобы не закричать, сквозь плотно сжатые веки брызнули слёзы. А по рукам заструилась тёплая кровь».

***

Он был мой маленький принц, а они не бывают плохими и злыми, и не помочь ему, несмотря на всю испытываемую боль, я не могла.

Позже я узнала, что Дима действительно «принц», только вполне земной: его отец был генеральным директором огромной компании, которой принадлежало это здание. И это он трахал в зале совещаний секретаршу.

***

Глядя на спящего рядом мужа, я и сейчас видела того зачарованного мальчишку. Его безупречно красивые черты лица, по-детски нахмуренные брови, неплотно сомкнутые губы – во всём до сих пор сохранялся этот удивительный оттенок детской непосредственности. Он не мог не притягивать, и порой так сложно было вообразить, что в нём просыпается чудовище.

Он открыл глаза.

– Доброе утро, дорогая! – потянулся на кровати он и поцеловал меня в щёку.

Стеклянный шар нашего трёхнедельного молчания разбился.

Я настолько привыкла к тишине в доме, что звук его голоса был мне теперь непривычен. Я смотрела на него в растерянности и не хотела ничего говорить.

– У меня есть для тебя сюрприз, – словно не замечая моего смущения, радостно сказал он. Его зелёные глаза сияли мальчишеским озорным блеском. – Собирайся.

***

– Осторожно, милая, не поскользнись, – заботливо обхватив меня за талию, произнёс он.

Неровные деревянные поддоны, по которым мы шли, покачивались на скользкой вязкой грязи. Мы приехали куда-то в пригород. Впереди был пустырь, где ездила строительная техника и ходили в касках люди, громкий шум от проводимых работ больно отдавался в ушах.

– Зачем мы здесь? – спросила я, непонимающе взглянув на Диму.

– Сейчас узнаешь.

Он подошёл к одному из рабочих и что-то ему сказал. Тот помахал руками в запрещающем жесте, постепенно один за другим выключились машины, и единственным шумом стал только гул человеческих голосов.

Я огляделась кругом: разрытые траншеи, огороженные оранжевой сеткой, сваленные строительные материалы, вкопанные в землю металлические конструкции, залитые фундаменты. Стройка была в самом разгаре, и вообразить, что же здесь появится, было трудно. Единственное построенное сооружение стояло, укрытое тентами, оно было довольно длинным, одноэтажным и напоминало склад.