Татьяна Родина - Я не хотела умирать

Мне было 10 лет, Дима учился в старших классах и решил показать видео, которое гуляло у них в школе под названием «минет Пэрис Хилтон», для него это была забава, для меня тяжёлая правда. Я посмотрела на него испуганными глазами, не решаясь спросить.

– Чёрт, я забыл, нельзя было тебе показывать, – увидев моё лицо, с досадой произнёс он и спрятал телефон.

Он не хотел, но ему пришлось всё рассказать. Мама никогда не разговаривала со мной на такие темы, она до сих пор закрывала мне глаза, когда в фильмах целовались, и Дима был первым, от кого я всё узнала. Меня тогда вырвало, и я долго плакала. Он гладил меня по голове и говорил, что теперь он рядом и больше никто так со мной не поступит.

Я не виню его в раскрытии этой правды. Он очень поддержал меня тогда, а это осознание всё равно настигло бы меня рано или поздно.

Но когда вся чудовищная мерзость произошедшего прояснилась, этот эпизод всё чаще стал всплывать в моей памяти. Каждый раз, вспоминая, я с каким-то бешеным исступлением тру свои щёки, которых касался его член. Удивительно, насколько в моей голове осели детали. Я помню стоявший в его каморке запах многократно заваренных дешёвых чайных пакетиков и до сих пор ощущаю, как провожу кончиками пальцев по оборванным краям наклеек Гены и Чебурашки 6 6 Герои повести Эдуарда Успенского «Крокодил Гена и его друзья», 1966 г. на его обшарпанной тумбе. Грёбаные Гена и Чебурашка.

***

Прошло почти три недели после того вечера, и всё это время с Димой мы не разговаривали. Молчание было неотъемлемой частью нашего брака. Он часто так делал, то наказывая меня этим, то из-за проблем в бизнесе. Как было на этот раз, я не знаю. Спрашивать мне не хотелось. Его командировка была неудачной, я поняла это по громко брошенной дорожной сумке. Он был всё время погружён в свои дела и практически не находился дома, приезжая чаще за полночь. В наши редкие пересекающиеся встречи меня он не замечал, три раза мы занимались любовью в таком же нерушимом безмолвии.

Наверное, меня бы устроил такой брак: тишины и равнодушия, в нём я не испытывала хотя бы физической боли, но я знала, это скоро кончится, так происходило всегда, и в какую сторону на этот раз пошатнётся маятник наших отношений, предугадать было сложно.

Единственным местом, где я могла свободно дышать, стала кофейня. Я приезжала туда каждый день. Слова Сергея о том, что они видят каждого гостя, меня зацепили, и я тоже начала наблюдать.

Это странно, но, кроме чашки кофе, я ничего не видела раньше, и, спроси меня кто-нибудь, как выглядит кофейня, я бы не смогла её описать. А в ней было так много деталей.

На коричневых стенах кирпичной кладки были рисунки. На одной – большая бледно-фиолетовая чашка, из неё высыпались кофейные зерна, причудливо превращающиеся затем в женский портрет, на другой – расплывшаяся кофейная гуща, в очертаниях которой виднелся статный средневековый замок.

Необычная полка, сделанная из гитары, доверху наполненная книгами, дисками, банками кофе и приправами. В рамках висели фото с открытия кофейни: счастливые смеющиеся лица, размазанный по лицу Сергея торт, перерезанная красная лента. Рядом фотография первого гостя, первый выпитый стакан кофе и первая чайная чашка. На подоконниках росли зелёные мирты в аккуратно слепленных глиняных горшках горчичного цвета.

Я стала замечать и людей. Первой, кого я приметила, стала обаятельная рыжеволосая девушка-официантка, её живость, горящие глаза, звонкий смех обращали на себя внимание своей искренностью и чувственностью. Я не могла сдержать улыбки, слушая её громкие эмоциональные восклицания в предобеденной тишине кофейни.

Шумный гитарист, парень с длинными волосами, вальяжно располагавшийся на стульчике у стойки, репетитор английского, неизменно заказывающая пуэр, никуда не успевающий логист, мне казалось, что за всю свою жизнь я не видела столько людей, сколько заметила сейчас. Почти все посетители были такими же постоянными гостями, как и я, мы встречались каждый день, здороваясь глазами и обмениваясь улыбками, и их присутствие стало для меня не просто естественным, а чем-то родным.

С Сергеем мы лишь приветствовали друг друга, не обмениваясь ни фразой больше. Неловкость от того, что он знает мою тайну, была сильна, и я избегала встречаться с ним взглядом.

Я наблюдала за ним издалека, он часто бывал в зале, разнося заказы и непринуждённо беседуя с посетителями, смеялся за стойкой с другими официантами.

Сегодня мне захотелось с ним поговорить, и я негромко окликнула его, когда он проходил мимо.

– Да? – обернулся он.

– Вы не присядете?

– Конечно, обслужу постоянщиков и вернусь к вам.

Я наблюдала, как легко он общается с двумя молодыми людьми. Проводив их, он подошёл ко мне.

– Как ваши дела? – сев за столик, спросил он.

– Пока вполне неплохо. Мы просто молчим.

– А что с вашей щекой? – он внимательно на меня посмотрел.

– О нет, это я сама, слишком сильно потерла. Он никогда не бьёт меня по лицу. Это единственная неприкосновенная часть моего тела, – грустно улыбнувшись, ответила я.

Он грустно улыбнулся в ответ. Мы сидели в заполненной тишиной паузе, я нервно теребила краешек стола.

– Я вас смущаю? – спросил он.

– Нет, я просто никак не могу привыкнуть, что вы знаете обо всём этом, – растерянно произнесла я.

– Ну, я могу сделать вид, что не знаю, если вам станет легче.

– О нет, таких людей в моём окружении достаточно.

– Меня радует этот ответ. Надеюсь, что когда-нибудь смогу помочь вам.

– Почему вы так хотите мне помочь?

– Потому что знаю, через что вам приходится проходить.

Я в задумчивости на него посмотрела.

– Ваш тыквенный пирог! – весело произнесла рыжеволосая девушка.

– Спасибо, Карина, – тепло улыбнувшись, поблагодарила я, впервые назвав её по имени.

– О, е-е-е! – щёлкнув пальцами, радостно воскликнула Карина. – Макс, гони косарь, я выиграла, – танцуя, прокричала она другому бариста.

Сергей рассмеялся и, увидев недоумение на моём лице, пояснил:

– Они спорят, с кем же первым заговорит или начнёт обращаться по имени постоянный гость. Карина часто выигрывает. Но в этот раз по факту первым был я, конечно, – подмигнул ей Сергей.

– Хм, мне кажется, ты где-то сжульничал, биг босс. Да? Он же сжульничал? – прищурившись, спросила у меня Карина.

– Да, он сам со мной заговорил, – улыбнувшись, ответила я.

– Ах ты, проказник! – она потрепала Сергея по волосам. – Нарушаешь правила, значит? Минус сотка к твоей карме. Так, ладно, я полетела к посетителям. А вы заглядывайте к нам, вы же ещё с Максом не знакомы, он нереально крутой парень.

Я кивнула, улыбаясь.

– Так странно, что я раньше никого и ничего не замечала, – посмотрев на Сергея, сказала я.