Геннадий Белошапкин - К полярным островам

В августе Ваня собрался сбегать в березняк, посмотреть грибы и за огородом подстрелил молодую, еле живую козу. Её загнали и подрали местные собаки и она вряд ли выжила. Вечером к ним пришел участковый, забрал старое ружье и выписал штраф. Вани, конечно, попало за самовольство. А потом он узнал, что его заложил сосед, бывший бандеровец. На Бабике было их поселение, где жили одни ссыльные. Лет десять назад, весной пропала корова у Потылицыных, так мужики вилы похватали и побежали на Бабик «бандеру гонять» – решили, что они ее утащили. Хорошо, участковый их вовремя на перевале остановил, а то бы натворили дел. Крутые и скорые были на расправу местные кержаки. Потом корову нашли задранной медведем, которого на этой приваде и добыли.

В очередную встречу друзей Ваня хитро подмигнул Толику и показал ему стальную трубку, сплющенную с одного конца, загнутую буквой «г». С другого конца бал вставлен согнутый гвоздь с надетой на него резинкой. Ваня накрошил в трубку спичек, оттянул гвоздь и спустил его. Раздался хлопок. Пошел дым.

– Ну, как пугачь?

– Здорово бабахнул! Сам сделал?

– Конечно сам, а теперь мастерю поджигу. Из неё уже можно будет стрелять свинцовыми дробинами и тогда пойдем на охоту.

– И глухаря можно будет стрелять? – обрадовался Толя.

– Да хоть медведя! – подтвердил Иван.

Через неделю он выпросил трубку в мехмастерской, а всю конструкцию они с Толей собирали вместе. Испытывать сами побоялись и прикрутили проволокой к забору в огороде. Зарядили картечиной, в пяти метрах поставили доску. Ваня взял спичечный коробок, отвернулся на всякий случай и чиркнул по запалу из спичек. Грохнул выстрел и в доске самодеятельные Майнские стрелки увидели отметину от попадания картечины.

– Вот это сила! – закричал Ванька, – Теперь мы с оружием будем охотиться. Завтра пойдем на Баштак.

В лес выбрались только через неделю. Ванька шёл впереди с поджигой за поясом, зорко оглядывался, пружиня чуть кривыми ногами. Обошли полгоры, но кроме маленьких пичужек никого не увидели.

– Надо уходить за Екатериновку. Я там косачей видел зимой на березах – сказал Ваня.

– Зря мы сейчас ходим – ответил Толя – охотничий сезон начинается в августе, а сейчас все пусто.

– Ну, ты, наверно, прав. Ладно, подождем осени.

***

А в конце августа отец разрешил Ваньке стрельнуть из дедова ружья. Толя тоже присутствовал, когда в огороде начинающий охотник стрелял по мишени – в торец березовой чурки.

– А свою поджигу ты мне сдай, а то, не дай Бог, пальцы оторвет. Ружьем научитесь пользоваться, тогда разрешу ходить на охоту самостоятельно. А пока, возьму Вас как-нибудь с собой в тайгу.

Так получилось, что на первую настоящую охоту они пошли с отцом только на следующий год в их зимние каникулы. Отец взял свою двустволку, а Вани доверил дедову переломку Иж-5 и десяток латунных, чуть прихваченных зеленью, патронов с самокатной дробью. Ружье это было довоенное, одноствольная переломка 20 калибра и служила сначала дедушке Назару, а потом отцу. За год до этого была метель, и отец увидел козу, лежащую в овраге. Выстрелил, патрон был старый и пуля застряла в стволе. Чтобы выбить ее, выстрелил другим патроном. Пулю выбил, но ствол в этом месте чуть раздуло.

Отец повел их по хребту от горы Екатерининской. Снега было по колено, на поляне у больших берез из-под снега, громко хлопая крыльями, стали вылетать черные, лирохвостые косачи. Ваня от неожиданности почти от бедра успел выстрелить по ним, но промахнулся. Его отец хладнокровно прицельно выстрелил из обоих стволов и выбил одного черныша. Ребята рванули по глубокому снегу к упавшей птице. Ваня победно поднял ее над головой, показывая добычу отцу. Толя тоже подержал в руках теплого в мягком пере с красными надбровными дугами тетерева. В нас, глубоко в нашем подсознании, наверное, сидит тот древний наш прадед – добытчик, который жил охотой миллионы лет. И мы до сих пор недалеко ушли от тех древних инстинктов, что влекут нас в тайгу за добычей.

Толя перечитал всю охотничью литературу в библиотеке и уже сносно разбирался в оружии и охотничьем деле. Однажды заметил, что к этой же заветной полке проявляет интерес одноклассник Геннадий. Его родители уехали работать на Камчатку, и ему досталась старое ружье, которое они с братом пытались оживить. В ту пору многие поселковые пацаны приобщались к охоте с 10—15 лет. В их классе уже охотились с ружьями Генка со своим братом Владиславом, Витя Дырков, Вова Пискунович. Как говорится – у воды, да не напиться. В таких делах ребята не болтали лишнего, ходили по тайге скрытно, оружием пользовались тайком.

Первого рябчика добыл Ваня в августе на следующий год. Пошли за грибами, взяли с собой ружье. Через Буровую вышли в вершину Майнского лога, и тут из травы с характерным фырканьем крыльев взлетел рябчик и сел на сосновую ветку. Ваня взвел курок, прицелился и выстрелил. Рябчик серым комком упал вниз. Они кинулись вперед и увидели свою первую добычу. В пепельно-сером с рыжинкой окрасом перьев, черным надбровьем и темным пятном на шее, рябчик был практически незаметен в траве. Радостный охотник гордо и трепетно поднял еще теплого рябчика. Хоть и стрелял Ваня, но они справедливо считали, что добыча общая. Ведь вместе готовились, заряжали, вместе в тайгу пошли, значит и добыли вместе.

Эта первая добыча, чувство полезности и вековечности промысла на всю жизнь вошло в их юные души. Отец Вани их похвалил. Мама сварила похлебку из рябчика с лапшой и картошкой. Новоиспеченные добытчики умякнули по полной чашке вкусного варева. Им досталось по ножке. «Чтобы быстрее бегали по дорожке», – пошутила мама. А вилообразную косточку они весело потянули на себя, и Ване повезло – она сломалась в его пользу.

Ваня был в школе и повседневной жизни таким простым с виду, русским увальнем из детской сказки. Но менялся в тайге и на реке, когда собирал грибы, ягоду, бил орехи, ловил рыбу или добывал дичь на охоте. Там он преображался – ноги пружинили, шагал бесшумно, все замечал, движения были точны, глаз заострялся, слух обострялся. Выросший в дереве, был рукастым, сообразительным, но с кержацкой хитрецой. Как притягиваются два одноименных заряда, так сблизились и стали закадычными друзьями Ваня и Толя. Они дополняли друг друга, и каждый приобрел на всю жизнь то, что было в избытки у другого. Толя страстно и на всю жизнь увлекся охотой, рыбалкой, творчеством. А Ваня, успешно окончив школу, приобрел серьезную профессию и надежно, как хорошо пригнанный патрон, вошел в жизнь.