Роман Искаев - Созерцательная фантастика

Очнулся он от того, что его дёргал за плечо Сай. Влада разом накрыл шум. Невольно поморщился, фокусируя слух. Шум превратился в один голос. Журналисты уже задавали вопросы.

– Традиционный вопрос: что вы чувствуете, когда переходите в стадию информации, когда происходит соединение?

– Традиционный ответ, – развеселился Сай, – мы чувствуем информацию.

– Но как её можно чувствовать?

– А мы и не чувствуем.

– Но ведь вы только что сказали, что чувствуете…

– Совершенно так. Чувствуем. Но её невозможно чувствовать.

Журналисты рассмеялись.

– И всё-таки, на что это похоже?

После паузы заговорила Садовская Екатерина:

– Для меня это как новый язык, который нельзя выучить здесь, но можно говорить на нём там.

– Погружение, – коротко ответил Щербина.

– Как на глубину в океан?

– Никогда не погружался в океан.

Влад пожал плечами. Он не знал ответа.

– Как заметил один психолог: нечто человеческое, существующее только в голографической части мира, размывается понемногу каждый раз, когда соединители покидают её. Он назвал это платой за проход. Что вы думаете об этом? Ведь не секрет, что все соединители после нескольких экспедиций в конце концов теряют ощущение прекрасного, свойственное большинству людей.

– Есть методики восстановления, которые неплохо помогают, – чётко ответил Щербина.

– Но если вам не помогут?

– Мы выполняем задачу Родины, остальное дело науки.

– Держит ли вас ещё что-то тут, на Земле? – спросил один из журналистов.

– Семья.

– Долг.

– Музыка.

– Эта пресс-конференция.

– Как и всех нас, – тут же добавил Сай и рассмеялся.

Влад натянуто улыбнулся и тут, на самом краю зрения, уловил женский силуэт. Кристина. Он повернул голову, на какой-то миг то место оказалось в крошечной слепой зоне глаз… Нет. Показалось. Просто солнечный зайчик: солнце светило сквозь стеклянную стену холла, отражаясь и распадаясь на радугу. Влад засмотрелся на цветное солнечное пятно. Так распадутся и они, а затем соберутся вновь.

Пресс-конференция завершилась.

Отряд соединителей, встав ещё раз для фотографии, покинул холл, а журналисты, рассевшись в автобусы, направились на обзорную площадку, где им предстояло снимать и показывать в прямом эфире подъём соединителей на башню.

Последние инструкции в небольшой комнате, и вот четвёрка – Щербина, Садовская, Ю и Игин – поднимается в стеклянном лифте на верхний этаж. Катя махала рукой, улыбалась, но солёная слеза всё равно скатилась до подбородка, капнула на комбинезон. Она что-то говорила, наверное, своей семье. Щербина с неизменной выправкой стоял рядом, хотя и на его остром лице проступило что-то невыразимое. Сай радовался тому, что тик отпустил его на какое-то время, а Влад… Только сейчас ясно понял, почему он так и не решился тогда хоть раз назвать Кристину Крис.

Крис не смогла бы сделать то, что получилось у Кристины: дать причину вернуться после соединения на Землю.

Соединители вышли из лифта, скрылись за дверьми.

Влад закрыл глаза. Пресс-конференция, год подготовки, центр, дорога, самолёт. Всё перестало, всё забылось. Появилась набережная.

– Тело – лишь твоя мысль. Не более. Лишь информация, – сказал он ей, поддерживая велосипед, катившийся между ними.

Листья деревьев теперь были звёздами, освещающими набережную, а океан стал эфиром.

– Лишь информация? – не поверила она, вскинув бровь.

– Да. Но прекрасная, какой не выразить словами.

– Не выразить словами…

– Нет…

Влад протянул к ней руку и кувыркнулся в мир без острых граней материи.

Он оказался дома. И это была не Земля, не Хабаровск.

Вселенная. Космос. Информация.

***

В ста километрах от поверхности Земли плыли серебристые облака, а над ними, совершая за сутки уже восемнадцатый оборот, проносилась околоземная космическая станция «Мир-3»; космонавт фотографировал облака и комету «Вагнера-Ливингстона», застывшую в миллионах километров отсюда, странной формы – похожую на чайку.

Все они были на месте во времени.

Встроившись в усиливающую нейросесть Центра, мозг четырёх людей вырвался в Космос. Обмен происходил мгновенно. Миллионы, миллиарды, триллионы световых лет были лишь словами. Каждое мгновение становилось бесконечностью, оставаясь мгновением внутри Вселенской нейросети.

Влад был везде одновременно. Сай был здесь же. В момент соединения они зацепились друг за друга и стали суть одним, но разным. Точно так же поступили Щербина и Садовская. Влад знал это, но теперь первая пара была далеко отсюда. Хотя, там, где они оказались, не было такого понятия. Когда ты везде сразу, то и быть далеко от чего-то невозможно. Не в поле внимания.

Влад был сосредоточен на поисках, Сай его направлял в нужное русло научных экспериментов. Влад был чистой идей, Сай же – ручкой и бумагой. Так работала их пара.

Никто из соединителей не двигался, но расширялся их разум, копируя себя на бесконечные кубиты информации. Мозг их, нейроны, импульсы, синапсы выплеснулись, стали Вселенной.

Стройная, лаконичная, прекрасная.

Нечеловеческая.

Абсолютная информация.

Влад погрузился глубоко. Сая больше не было рядом. Отсоединился ли он, отстал ли, потерялся ли – Влад не знал. Как и не знал того, что четыре земных года прошли, а сам он оказался на грани человеческой жизни. Его информация была сфокусирована на другом. На поисках. Келечеги.

Николай Акынович должен был быть здесь, иначе ничто не имело смысла. Все – соединители. Значит, все должны быть здесь. Стоит только отыскать. И Влад искал его. Искал его информацию: бесконечно, бесконечно, бесконечно ничтожную здесь и великую, громадную для людей на Земле. Для него.

Ведь должен был Келечеги попробовать в последнюю секунду жизни погрузиться. Должен был… Влад хотел спросить его. Хотел…

В одном из вложенных друг в друга пузырей параллельных Вселенных Влад столкнулся с кубитом информации, помеченным как «Келечеги».

Одна песчинка.

Николай Акынович не пробовал. Его разум угас снаружи Вселенной, не проникнув сюда – вовнутрь и наружу.

Значит, не расскажет. Не будет новых слов. Значит, бессмысленно. Значит, не все. Соединители. Не все.

Келечеги теперь существовал здесь только в самом Владе. Влад забрал его и отпустил свой разум.

***

«Привет! Эй!»

Всплеск и спокойствие.

«Эй!»

…

«Эй!»

…

«Эй!»

Всплеск. Песчинка. Веснушка.

«Привет, ну же!»

…

«Что же ты!»

«Эй!»

Разум Влада, рассыпавшийся по невообразимым расстояниям, по бесконечному множеству многоуровневых миров, начал переключать своё внимание туда, откуда шла информация.

Влад стягивался в одну точку в пространстве.

«Пытаешься долгой выдержкой сфотографировать Вселенную?»