Артём Брель - Соломенные люди

Страх парализовал меня, пригвоздив к месту. Я смотрел на безобидный с виду предмет, сызнова отказываясь верить в его существование. Сознание твердило и твердило, что такого не может быть, что пугала не умеют шевелиться, что они неживые. А затем внутри меня сломалась какая-то плотина. Я крутанулся на месте и, захлёстываемый животным ослепляющим ужасом, бросился прочь, не разбирая дороги. Меня абсолютно не волновало, в какую глушь вели меня ноги. Мне просто хотелось оказаться как можно дальше от этого кошмарного места с его кошмарным обитателем. Я мчался вперёд, едва успевая уклоняться от попадавшихся на пути стволов и перепрыгивать через торчавшие из земли корни.

В конце концов, прыткость подвела меня. Зацепившись за корень, я кубарем полетел вперёд, набирая за шиворот куртки сухую траву и листья. Удар об землю выбил воздух из лёгких, и я некоторое время просто лежал на земле, раскрывая рот словно рыба, выброшенная на берег. Мне потребовалось время, чтобы восстановить сбитое дыхание, и когда я справился с этой задачей, мне, наконец, удалось перевернуться на спину.

Лёжа на холодной земле, я пытался примирить в голове тот факт, что ещё недавно вёл машину, предвкушая весёлый отдых вдали от цивилизации, а уже спустя каких-то пару часов спасаюсь от психа с огромным ножом и неведомо каким образом шевелящихся соломенных пугал. Вопросы один за другим проносились в голове, порождая лишь страх, панику и новые вопросы. Что за маньяк гоняется за нами? Для кого здесь висят эти пугала? Правда ли они шевелятся или это жестокая шутка моего воображения? Куда запропастились Настя и Коля? И что же случилось с Мариной?

При мысли о совей девушке, внезапный порыв ужалил меня словно пчела. Дыхание восстановилось, я резко сел. Смутное чувство подталкивало вперёд. Влекомый деятельным порывом, я поднялся с земли. Но едва я утвердился на ногах, как мой взгляд остановился на узкой полоске свободного пространства, видневшейся меж деревьев. Ещё мгновение назад там что-то мелькнуло, в этом у меня не имелось сомнений. Я ещё более пристально осмотрел окрестности и радостно вскрикнул, когда в просвете между деревьями на долю секунды скользнул проблеск белизны.

– Марина! —позвал я во всю глотку. – Марина, стой!

Но белый свитер снова пропал из вида, и тогда я бросился следом. Скорее всего она в шоке, размышлял я на ходу, и поэтому не услышала меня. Хотя это и не столь важно. Главное Марина спаслась от маньяка, что похитил её. Она жива, а больше меня ничего не волновало. Правда, как оказалось, шок нисколько не поубавил её прыти, и нагнать девушку мне никак не удавалось. Белый свитер маячил впереди, странным образом ни приближаясь, ни удаляясь.

– Да как так? – раздражённо бормотал я себе под нос всякий раз как улавливал промельк белизны впереди.

В голове просто не укладывалось, как Марина так шустро умудрялась преодолевать такие расстояния. Да ещё и беззвучно, так как я не слышал ни хруста веток, ни шороха ломаемой листвы. Зато прекрасно слышал себя: и сухой треск веток под ногами, и шум разгребаемых ногами листьев, и своё надсадное дыхание вкупе с ухающим сердцем в груди. В конце концов, я окончательно выбился из сил и ухватился за ствол ближайшего дерева, решив потратить несколько секунд, чтобы восстановить сбитое дыхание.

Придя в себя, я снова принялся выискивать марину. К моей, просто безграничной, панике больше её свитер больше не появлялся, но я упорно твердил себе, что она не могла далеко уйти. Марина, наверняка, ранена и не понимает где находится. Она должна кружить где-то рядом, хотя я всё равно ничего не слышал.

Внезапный хруст ветки за спиной заставил меня подпрыгнуть на месте.

– Марина! – радостно воскликнул я, оборачиваясь. – Как я рад тебя…

Остаток фразы комом застрял в горле. Дыхание перехватило, едва я увидел его, стоящего в десятке метров от меня. Рослый, в чёрном балахоне, с глубоко надвинутым капюшоном. При первой нашей встрече я толком не рассмотрел его, слишком уж был напуган. Сейчас же я пребывал в настоящем ужасе, но беспомощный разум, словно бы издеваясь, подмечал в мельчайших подробностях грубые, рубленые черты лица, смотревшего на меня из-под полумрака капюшона.

Не знаю, сколько времени мы так простояли, глядя друг на друга. Мужчина изучал меня пристально и взгляд его не предвещал ничего хорошего. Наконец, его черты исказила кривая ухмылка. Правая рука, скрывавшаяся до этого под полой балахона, поднялась, и я едва не рухнул на колени от внезапного приступа бессилия, охватившей всё тело. Блеск ножа внушал особенный ужас на фоне толстой чёрной перчатки, сжимавшей рукоять. Мужчина многозначительно посмотрел на меня, а затем на нож, после чего слегка постучал рукоятью по дереву.

Глухой перестук отдался громом в ушах. Нервы словно бы ударило током, подстегнув весь организм к действию. На какое-то мгновение я решил, что нужно бежать, но тут же понял, что это будет означать мою верную гибель. Тогда я замер на месте, каждый мускул, каждый нерв в моём теле напрягся словно сжатая пружина. Не увидев ожидаемой реакции, незнакомец, похоже, потерял терпение и шагнул ко мне. Всё также криво ухмыляясь, он поигрывал ножом, по мере приближения, как бы невзначай пробуя лезвие на остроту. Я же стоял всё также неподвижно, стараясь сохранить бесстрастие на лице, в то время как под маской спокойствия разыгрывалась настоящая буря. Варианты спасения, один нелепее или безумнее другого, сменялись со скоростью стремительно мчащегося поезда. Это лишь распаляло пожар отчаяния, полыхавший внутри, но я с упорством обречённого искал спасение.

Решение пришло внезапно и спонтанно. Нас разделяло метра два, не больше. Я буквально наблюдал внутренним взором, как мужчина делает последний шаг и коротким взмахом вонзает нож мне в живот. И ровно в тот момент, когда нога мужчины поднялась для этого последнего, рокового для меня шага, я нырнул вниз и загрёб обеими руками листву с земли, а затем со всей доступной мне яростью метнул горсть ему в лицо.

Поначалу незнакомец не понял, что произошло. Он отшатнулся назад, и лишь затем с яростным рыком вцепился в лицо, пытаясь очистить глаза, нос и рот от забившихся в них грязи. Я же не стал дожидаться следующего момента и с яростным воплем бросился на рослую фигуру и всей своей массой постарался сбить её на землю. Мужчина грузно повалился на спину, а я, меж тем, уселся ему на грудь С новым воплем ярости я начал молотить его кулаками по выглядывавшему из-под капюшона лицу. Удары сыпались и сыпались, костяшки быстро содрались, покрывшись кровавыми ссадинами, а руки заныли. Но я всё равно обрушивал один за другим удары на столь ненавистное лицо.

* * *

Кулаки с хлюпающим звуком погружается в лицо. Запястья сводит от боли, но я не останавливаюсь. Она не доставляет мне ни малейшего дискомфорта. Я слишком, долго ждал, выслеживал, таился. Я жаждал насладиться каждым мгновением, даже болью. И той что принадлежит мне, и той, что истязала жертву.