Сергей Городецкий - Прощание с Ленинградом

Кстати, так охарактеризовала моя бедная мама Эллочку: «Очень красивая, только очень пьяная».

Такова была Эллочка в действительности. Она была бы в принципе неплохой женой для кого-то, если все бы у нее выветрилось из головы.

Я остановился. Она залезла в машину, я еще не знал, что это она.

– ООО! Это вы? Я об этом мечтала всю жизнь, – сказала она, памятуя наши взаимные симпатии еще в школе, и прижалась ко мне щекой. От нее пахло вином, сигаретами и какими-то духами. Так все и началось.

– Ты знаешь, с кем ты связался? Ты с проституткой связался, – заявила она позже.

Эллочка поселилась в моей квартире на некоторое время. Вернее сказать, проводила время между ее похождениями. Она могла заявиться в любое время, иногда среди ночи или утром после ее приключений. Мудрая Раечка, моя подружка на всю жизнь, сказала, когда познакомилась с Эллочкой:

– Только не давай ей перевозить мебель. Ты ее потом не выживешь.

И это было действительно так. Та уже намеревалась это сделать.

Несмотря на эти нюансы, мы все очень хорошо дружили. И вообще, женщины – довольно интересные существа. Начиная с моей бывшей жены и кончая Танькой, Эллочкой, Раечкой и прочими. Они все знали друг друга и в какой-то степени сосуществовали и даже дружили. Бывшая жена знала, что все это несерьезно, она уже родила двоих детей, но это, вероятно, был только способ, чтобы все контролировать. Дружила с моей первой женой, московской еврейкой Ленкой Вейцман, и добилась того, что мы с ней развелись через год.

И дело не в этом. Эллочка, конечно, не была проституткой, а просто была хитрющей девчонкой, которая использовала всех и вся для своих личных нужд. На вечеринках она всегда имела с собой талмуд – толстую книгу с предсказаниями судьбы. По этой книге она предсказывала судьбу всем, кто хочет, таким образом развлекая публику.

Мы после дембеля и нам примерно по 20 с лишним. Это конец 70-х. Нас трое: я – Сергей, Витя и Саша (их уже нет), клички Ус (Белоусов), я – Жорик, не знаю почему, так прозвали в армии и Витька. Ус – Саша Белоусов – высокий и худой, я ни то ни се, Витька немножко толстоватый, что и сгубило его потом вкупе с алкоголем. Мы все шофера и бывшие мотогонщики. Саша бывший кроссовик, я занимался гаревыми гонками, то есть спидвеем. Помню всех, кто служил в 23-й спортивной роте. Гена Моисеев, чемпион мира по мотокроссу в классе 250, у него очередной «Мерседес», который ему подарили в Австрии за то, что он выступал на мотоциклах КТМ. И много других. Была такая пара, фигуристы Смирнова и Сурайкин, чемпионы мира в парном катании. Сурайкин приезжал служить на своей «Волге», подаренной правительством за услуги перед Советским государством. И много-много других, о которых никто давно уже не помнит. Легендарные хоккеисты, которые проиграли Канаде на последней минуте. Я знал многих из них. Я знал их всех, потому что возил их всех на автобусе на сборы, в аэропорт и куда им надо. Ленинградский СКА и Московский ЦСКА были армейскими клубами, однако между ними была большая разница. Ленинградский СКА располагался на Ломаной улице, что у Московских ворот и которая примыкала к текстильной фабрике «Большевичка». По этой улице в три смены идут работницы туда и обратно. И КПП как раз на средине, где на ступеньках сидят солдаты и флиртуют с ними.

Если в Советской Армии была хоть какая-то дисциплина, то это совершенно не относилось к 23-й спортивной роте Ленинградского СКА. Солдаты, то есть спортсмены, ходили по гражданке и отращивали волосы. Никто ничего не контролировал. Прапорщики и офицеры, те же бывшие спортсмены и алкаши, как командир, он же бывший вратарь хоккейной команды Ленинградского СКА капитан Володяев, пили каждый день. Солдаты не возвращались на службу неделями. Но вскоре этому пришел конец.

Было лето 1974-го. В Мойке выловили труп, который оказался солдатом 23-й спортивной роты. Он не появлялся в части около двух месяцев, и это никого не волновало. Как его труп оказался в Мойке, никто не знал.

После этого командование Ленинградского военного округа, что на Дворцовой площади, решило, наконец, что с 23-й спортивной ротой надо что-то делать. Дело в том, что для офицеров и высших чинов 23-я спортивная рота и полный бардак в ней были очень удобны. Высшее командование использовало автомобили и автобусы роты для своих личных нужд, выезжая на рыбалку, на дачи с девушками легкого поведения, со своими женами и детьми. Солдат использовали как рабочую силу для работ на их частных владениях. Так было.

Летом 1974 года они нехотя решили навести порядок. В роту был прислан подполковник Коротков с Севера. Это был настоящий строевой командир. Первые несколько дней он спокойно сидел в скверике на территории роты и общался с солдатами (если их так можно было называть) конспиративно, не надевая формы. Никто не догадывался, что грядет. На третий день Коротков оделся по протоколу и выстроил всех на плацу. Надо было посмотреть на эту армию. Длинные волосы, бородки кое у кого, джинсы вместо униформы. Непостижимо, что такое было в Советской Армии в 1974 году.

С этих пор в 23-й спортивной роте начались тяжелые дни. Никаких увольнений в город, хотя раньше никто и не спрашивал. Всех одели в форму, которая кстати нашлась на складе роты у коптера. Всех выстригли. Подворотнички чистые и стираются каждый день, Коротков сам за этим следил.

Он обосновался жить в самой же роте, в своем офисе, куда поставил кровать. Офицеры и прапорщики загрустили. Коротков после пяти вечера переодевался в спортивный костюм и даже смотрел телевизор вместе с солдатами, вроде как он с ними друг, но все чувствовали напряженность и большую. Особенно старший лейтенант Володяев. Не выпить ничего. В прошлые хорошие времена они уже почти с утра начинали. Но порядок есть порядок и дисциплина.

Надо сказать, что подполковник Коротков в принципе был неплохим офицером. Он вызвал меня в свой кабинет, когда получил бумагу из Ленинградского мототрека от тренера команды по спидвею «Нева» Лемберга и при этом еще с подписью некого Дубяги из Спортивного комитета Армии. В документе значилось: «Командиру 23-й спортивной роты подполковнику Короткову. Прошу отпускать члена команды по спидвею „Нева“ рядового Городецкого для тренировок в дни и часы, указанные в графике». Но Коротков уже использовал меня в качестве шофера на «кавзике» – гробовичок Газ-651 армейского зеленого защитного цвета. ГАИ в то время оставляла армейские машины в покое и никогда не останавливала их.

Этот автобус был очень удобен и использовался для вывоза офицеров и высшего командного состава Ленинградского военного округа по их пьянкам и гулянкам с девицами и женами. Мертвых солдат мне приходилось возить тоже и грузить их, хватаясь за их ноги. Хотя, чтобы быть честным, среди офицеров были и очень порядочные люди. Я встретился как-то после с одним из них в Кировском театре. Помню, еще в армии я перевозил ему вещи на дачу, и он заставил свою дочку, наверное лет 12, вымести весь автобус, когда я сам хотел это сделать. Так настоящие офицеры воспитывали своих детей.