Наталия Грамацкая - Быть Человеком

– Вы меня неправильно поняли. – Сдержанно возразил Максим. – Равенство, братство, труд на общее благо и т. д. – все эти понятия звучат красиво, но они не совместимы с человеческой природой. Человек – система, запрограммированная на потребление. Но, если этот процесс не контролировать, человек съест себя сам.

На лице Жоржа возникло выражение иронии. – Извините, но пока в ваших рассуждениях звучат только лозунги. Как практически можно осуществить ваши идеи?

– У меня нет готовых рецептов. Да и изобретать их мне не интересно. – В голосе Максима зазвучали жёсткие ноты. – Каждый должен заниматься своим делом. Я лишь убеждён, что человека изменить нельзя, но его можно увлечь. Ненасытная человеческая природа постоянно требует новых ощущений. Потому на смену классической музыке приходит тяжелый рок, классической живописи – разного рода «измы» – сюрреализм, футуризм, кубизм.

– Вы считаете, что религия, как средство воздействия на сознание людей, устарела, и нужна новая философия, некий «изм», основанный на равенстве, но не коммунизм? – Возразил Жорж, заметно нервничая. – Вы, несомненно, умный человек, но, честно говоря, ваши высказывания меня просто шокируют. Религия – старый дедовский метод. Состоятельность – порок. Превозносите бедность и серость. Наденька, ну а вы, что думаете по этому поводу?

Девушка посмотрела на него, затем на Максима и заговорила негромко, не спеша, осторожно, словно пытаясь затушить разгорающийся словесный пожар. – Я уверена, что религия устареть не может. Это философия. Принимать её или нет – выбор каждого. Однако, культ денег, культ роскоши заставляют забывать человека о вечных ценностях. Максим прав. Эти идеалы калечат сознание людей. Когда мы говорим о физическом здоровье, мы проповедуем умеренность и рациональность. Но, думая о теле, не стоит забывать о душе, о том, что для ее здоровья необходимо соблюдать те же принципы – умеренность и рациональность. Это золотые правила жизни, в природе выживает лишь тот, кто соблюдает их.

– Умеренность и рациональность это здорово! Я за умеренность в еде, питие и прочих подобных удовольствиях. Ну, а как же быть с красотой? – В глазах Жоржа вспыхнул огонёк иронии. – Она не может быть умеренной и рациональной, потому что все, что умеренно это середина, это, так сказать, посредственно. Красота это всегда вершина! Стекло не может быть красивее бриллианта, а железо привлекательнее, чем золото. Что будут делать в вашем умеренном и рациональном мире те, кто любит красоту?

– Понятие красоты относительно. – Ответила Надя. – Иногда то, что кого-то приводит в восторг, другому не приносит радости. Но в большинстве случаев это понятие формируется в человеке под воздействием общества, в котором он живет. Для многих красиво то, что общепринято считать красивым. Кроме того, как все в нашем мире, красота имеет денежную оценку. И потому, опять же в силу общепринятых представлений, для очень многих людей обладание красивыми вещами, украшениями есть способ подчеркнуть свой материальный достаток, свое превосходство над другими. К сожалению, последнее приносит большее удовольствие, чем сама вещь, к сожалению, эквивалентом счастья для многих в нашем обществе считается богатство. Я убеждена, что, если человеку не навязывать уродливых идеалов, не создавать у него комплекс неполноценности потому, что он не может их достичь, не превращать его жизнь в бесконечную гонку за богатством, то он сможет находить радость в красоте естественной, той красоте, которая нас окружает, которую подарил нам Бог.

– Ну, а как быть с теми, кому недостаточно красоты естественной, для кого рамки умеренности и рациональности будут подобны прутьям клетки? – Не сдавался Жорж.

Надя пожала плечами – Пожалуйста. Если человеку нужен шик и он может себе его позволить – пусть. Только на него надо смотреть не с восхищением и завистью, как сейчас, а с сожалением, как на человека, отставшего от жизни, живущего устаревшими понятиями о красоте и счастье. Нужны другие идеалы, другие стандарты, другая шкала ценностей, не привязанная к деньгам.

– Наденька! – Жорж развел руками. – Но это, извините, наивные рассуждения. Миром правят рыночные отношения, а вы предлагаете забыть о деньгах!

– Я прекрасно понимаю, что рыночные отношения исчезнут не скоро. – ответила Надя. – Я говорю о том, что сейчас все измеряется в деньгах, в том числе и значимость человека. В нашем обществе богатые люди более известны, чем деятели науки и культуры. Их жизнь обсуждается в прессе, на телевидении. В центре всеобщего внимания все, от размеров состояния – до стоимости нижнего белья. На мой взгляд, когда человек совершенно бессмысленно тратит огромные суммы денег, зная о том, что многие люди не могут позволить себе самое необходимое, это не только свидетельствует о его проблемах с совестью, но и о порочности общественных законов.

Егор поперхнулся, торопливо вытащил из кармана брюк большой носовой платок и, протирая капли пота, выступившие на побагровевшем лице, произнёс. – А, говорят, женщины – слабый пол. Ты ещё жив, Жорж? Доктор выписал нам лекарства: умеренность и рациональность – ежедневно, до и после еды.

– Идеи, несомненно, замечательные. – Жорж подарил нежную улыбку Наде и ироничную – Егору. – Если бы они еще были выполнимы. Чудесная музыка, Наденька! Пойдемте, потанцуем. – Он встал из-за стола, элегантный, стильный, подошел к девушке и галантно подал ей руку. Она посмотрела на него с мольбой, видимо, намереваясь отказаться. Однако, Жорж опередил её, добавив категорично-шутливым тоном. – Возражения не принимаются. Отказом Вы нанесёте непоправимый вред моему здоровью. Надя покорно последовала за ним.

– Эх! – Вздохнул Егор. – Почему ты, Макс, не пригласил Наденьку? Валенок ты!

– Ну, какой из меня танцор? К тому же мне пора идти. – Максим привстал, однако Егор остановил его порыв, решительно водрузив на его плечо свою массивную руку.

– Не торопись. Ещё несколько минут. – Произнёс он заплетающимся языком. – Я, вероятно, выглядел шутом, ты прости. Моя беспокойная голова не даёт покоя языку. Я пытаюсь понять правду не от мира сего. – Егор потер ладонями виски. – А теперь эта голова разболелась. Пойду прогуляюсь. – Он, кряхтя поднялся.

– Тебя проводить?

– Что меня провожать? Я же – не девушка! Ты лучше за девушками ухаживай. – Проворчал Егор и неуверенной походкой отправился к выходу.

Максим вновь посмотрел на часы. Было без 5 минут три. Он закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться и спланировать оставшуюся часть дня. Вскоре раздались знакомые шаркающие шаги. – Спишь? – Егор, кряхтя, погрузил своё тело в кресло.

– Думаю. – Вяло ответил Максим. – Как ты себя чувствуешь?